Быстро закончился 1934 год. Летом мы решили втроем предпринять туристическое путешествие на реку Сысолу (приток Вычегды). Перед самым путешествием тройка распалась, и мы решили поехать вдвоем. Моим спутником был А.И.Лаптев (вскоре глупо погиб под поездом). Путешествие это было крайне интересным, но описывать его я не буду. Это было мое хорошее знакомство с еще совершенно не тронутой северной дикой природой. Я видел, например, переселение белок, когда десятки тысяч этих зверьков перемещались на восток в поисках пищи, переплывали реки, заполняли все, даже крыши домов в деревнях. Удалось увидеть и древнерусские заводы, дойницы и прочее. Вернулся я в Горький полным сил и новых планов, пока что без особых забот.

6 ноября 1977 г.⁷⁵

1934 год был для меня в полном смысле слова поворотным годом. В связи с тем, что в течение трех последних лет я вел напряженную и разнохарактерную педагогическую работу в нескольких учебных заведениях Нижнего Новгорода (Горького), а также ввиду близкой защиты кандидатской диссертации, я был представлен Советом Горьковского университета к званию доцента и утвержден НКП СССР в звании доцента по общей химии 13 февраля 1934 г. 1 марта того же года формально закончился мой аспирантский срок, а 8 мая я защитил кандидатскую диссертацию.

С начала 1934 г. занимал должность доцента Горьковского университета по общей химии, хотя фактически работал в основном на кафедре физической химии у А.Ф.Капустинского. Кроме того, я состоял доцентом по физической и коллоидной химии Горьковского индустриального института. Я читал несколько самостоятельных курсов и в Университете и в Индустриальном институте, а также в других вузах (Медицинском, Сельскохозяйственном и др.), а также в техникумах — в Дзержинском химическом и в Техникуме водных путей сообщения. Работы было слишком много, некоторые дни недели я читал по 8 и даже по 10 часов в день.

Почти немедленно после защиты диссертации я был приглашен Чернореченским химическим заводом руководить исследованиями о причинах потерь платины при контактном окислении аммиака на платиновых сетках и о путях улавливания теряемой в значительных количествах платины.

Помимо всего этого я вел обширную общественную работу. По-прежнему я был членом Президиума Краевого совета ОСОАВИАХИМа, секретарем Краевого бюро ВАРНИТСО, секретарем Краевого отделения Менделеевского химического общества, Председателем секции научных работников Месткома Индустриального института и т. д. и т. д.

Одним словом, я был до предела загружен разными обязанностями и едва успевал поспевать всюду. К тому же, постоянно на меня сыпались разные поручения и по исследовательской, и по общественной линиям.

В сентябре 1934 г. я участвовал в работах VII Юбилейного Менделеевского съезда в Ленинграде, и хотя не выступал с докладом (не решился), участие в работе Съезда было для меня очень полезным. Я познакомился и поговорил с несколькими химиками из разных городов, посмотрел на заграничных гостей. В частности, познакомился с председателем Оргкомитета съезда академиком Н.С.Курнаковым¹, который познакомил меня с П.И.Вальденом², приехавшим из Германии (из Ростока).

В то время я не отдавал себе отчета о собственном будущем. Останусь ли я на всю жизнь в таком «перегруженном» состоянии преподавателем химических дисциплин, смогу ли я поставить и выполнить научные исследования, которые привели бы хотя к небольшим результатам, имеющим научное или практическое значение? Или же, как многие мои товарищи, ведущие преподавательскую работу в горьковских вузах и не имеющие возможности вести исследования, «засохну» на достигнутом до конца своих дней?

Обстановка, в которой мне приходилось работать в то время, конечно, не благоприятствовала развертыванию исследовательской работы. Неблагоприятным было уже то обстоятельство, что коллектив ученых-химиков города Горького был совсем не активным в части исследовательской деятельности. Лишь отдельные молодые сотрудники пытались что-то делать, но не могли вначале выбрать себе подходящую тему. Посоветовать было некому. В университете дело обстояло несколько лучше, там были, особенно на физическом факультете, видные ученые. Однако в 1934 г. университет вступил в 3-й год своего существования после восстановления вновь после реформы 1929 г. Первые годы после восстановления университета недоставало ряда профессоров. В 1931–1932 гг. я был единственным преподавателем химии в университете. В сентябре 1932 г. приехал профессор С.И.Дьячковский — один из учеников А.В.Думанского, т. е. коллоидник. Он не имел докторской степени, но был назначен заведующим кафедрой неорганической химии. В 1933 г. удалось пригласить в университет для преподавания физической химии (наездом) А.Ф.Капустинского, к которому я и перешел с кафедры общей химии. С осени 1933 г. органическую химию стал преподавать также наездом А.Д.Петров. Оба были видными учеными и если бы работали постоянно в Горьком, могли бы, конечно, развернуть здесь исследования на высоком уровне. Но практически вся работа по кафедре физической химии лежала на мне.

А.Ф.Капустинский читал свой курс «на высоте», как по форме, так и по содержанию. Но прочитав три-четыре лекции, он уезжал в Москву на месяц, и мне приходилось вести занятия со студентами как путем чтения лекций, так и в семинарах и в практикуме. Было трудновато, так как Капустинский не разъяснял достаточно отчетливо трудно понимаемые студентами вопросы. Общение с А.Ф.Капустинским, А.Д.Петровым и с С.И.Дьячковским было для меня весьма полезно.

Среди других профессоров университета мне особенно вспоминается А.А.Андронов — симпатичный человек и широко образованный. История его избрания в академики, минуя члена-корреспондента, характерна для развития русской науки прошлого. Конечно, я был хорошо знаком и с другими профессорами на различных факультетах (М.Т.Грехова, С.С.Станков и т. д.).

Что касается Индустриального института, там обстановка была более скучной. Вместо уехавшего в Москву проф. В.А.Солонины кафедру неорганической химии занял В.Буравцов, которому по научному авторитету было далеко до В.А.Солонины. Мой учитель профессор Е.И.Любарский также уехал в Москву. Один И.И.Бевад доживал свой век в Горьком. Большая часть преподавателей более молодых не проявляли признаков по крайней мере быстрого роста. Вскоре (уже после моего отъезда в Москву) большая группа преподавателей института была изъята органами.

Я заведовал в институте лабораторией физической и коллоидной химии и читал курс коллоидной химии и отдельные главы физической химии. В общем же постепенно стал уделять институту меньше внимания, чем ранее, хотя именно в институте шла моя исследовательская работа над диссертацией, а также по платине (контакте при окислении аммиака).

В общем, 1934 год прошел для меня весьма напряженно в постоянной работе, то в аудиториях, то в лаборатории, или по общественной линии.

Наступил 1935 год. Ранней весной А.Ф.Капустинский уехал в длительную командировку в США и с апреля я стал заведующим (временно) кафедрой физической химии. Работа по договору с Чернореченским химическим заводом по платине развернулась и требовала все большего и большего времени. Я стал вполне «законным» кандидатом химических наук и доцентом, так как в апреле 1935 г. пришло утверждение Квалификационной комиссии НКП СССР. Работа шла полным ходом и ничто не предвещало каких-либо серьезных перемен в моей жизни. Однако, совершенно неожиданно, перемена и притом весьма существенная произошла.

В конце лета, когда я спокойно отдыхал и только что начал готовиться к новому учебному году, в Горький приехал уполномоченный Академии наук СССР сотрудник ИСНХ А.М.Рубинштейн (уже давно — покойный) с целью вербовки кандидатов химических наук в докторантуру АН СССР. В обкоме КПСС ему назвали меня, он разыскал меня и «провел собеседование». На другой день я был вызван в обком для беседы. Я не долго раздумывал, согласился, даже не посоветовавшись с женой. Но ректор университета Л.А.Маньковский заявил мне, что он не даст согласия на мой переход в АН СССР. Он обещал мне предоставить в университете все условия для развития исследовательской работы и т. д. Однако в обкоме ему, видно, сказали, что задерживать меня он не имеет права. Уже в конце сентября я отправил в АН СССР заявление и документы. Уже 20 ноября я получил бумагу за подписью Непременного секретаря АН СССР акад. В.П.Волгина и приказ о моем зачислении в докторантуру Коллоидо-электрохимического института АН СССР.