Суживающиеся переходы заставили сойти с транспорта и идти дальше пешком.

— Ваша психическая матрица здесь очень слаба, — заметила Иврайна. — Я почти не чувствую цепи, которая должна была тут существовать, когда Зайсутра впервые отправилась к звездам. Я думала, врата Паутины будут пылать подобно маяку во тьме, однако не ощущаю ничего.

— Необходимым условием нашего добровольного изгнания стало отсечение связи с Паутиной, — пояснил Монсаттра. Он вел их по изгибающейся галерее между высоких, похожих на ребра стоек, которые разделяли обширный зал внизу. Стены в сердце рукотворного мира освещались кристаллами, тускло переливающимися зелеными и синими цветами на фоне красноватых тонов плоти. — За краем Галактики не действует даже Паутина, поэтому для поддержания связи требовалось энергии больше, нежели протекало по ее сети. Мои предки, которые на протяжении целого поколения были единственными претендентами на титул лордов-хранителей, приняли трудное решение запереть все врата. Охранять их стало непосильным бременем.

— А что же недавние нападения? — спросил вдруг Визарх. — Если врата отключены, откуда появились демоны?

— Мы запечатали их лучшими оберегами, которые только смогли создать, но против вторжений из эмпиреев не существует гарантированной защиты. Групповой разум служит щитом для наших мыслей, но даже он не в состоянии оберегать всю матрицу Зайсутры. Я не знаю, где возникла первая незаметная прореха, но, как и самый крошечный разрыв, ее можно было расширить, что в итоге и сделали.

После этих слов все умолкли. Отряд Связанных Душами и стражники-иянденцы следовали по пятам за Иврайной с Визархом, которые шли подле Монсаттры, направляясь все глубже в катакомбы.

Ветер, поднятый последним взмахом красно-золотых крыльев орнитоптера, заставил Мелиниэля отступить к краю платформы, и он увидел, как ястребиный корабль приземлился со всей грацией и аккуратностью живого существа. Конструкция под десятками тысяч разноцветных перьев напоминала ему скелет из призрачной кости и прочих психопластиков, соединенный чем-то вроде настоящих сухожилий и мышц.

Он услышал встревоженное бормотание некоторых воинов и кинул на них резкий взгляд, чтобы оборвать болтовню.

Грудь орнитоптера разделилась подобно двери, явив внутренний отсек. Оттуда выступили три зайсутранца, облаченных в тяжелые мантии с плащами, которые в основном и носили обитатели рукотворного мира. Лица новоприбывших были не видны из-за накинутых капюшонов.

Такая странная скрытность шла вразрез с привычным заносчивым тщеславием альдари. Конечно, народы рукотворных миров и Комморры часто носили маски, принимая разные личности, как того требовали торжественные мероприятия либо образ жизни, однако мало кто прятал свои лица, неважно, настоящие или искусственные, под капюшонами.

Когда делегация приблизилась, автарх наконец разглядел худые лица и плотно сложенные на груди руки. Всем своим видом зайсутранцы излучали почтение, но также самозащиту, что вызвало у автарха еще больше подозрений.

Мелиниэль узнал всех троих, представленных ранее как вещатели домов, герольды лордов-хранителей. Первым среди них был Аталесаса, советник Сайдари Ариеналя.

Мелиниэль шагнул вперед, горя желанием узнать, что хотел сказать Аталесаса. Нечто в поведении автарха встревожило его воинов, и они без приказа вскинули оружие.

Все три вещателя тут же замерли, и в воздухе повисло недоверие.

— Нам и без того хватает горестей, чтобы на нас еще поднимали оружие союзники, — произнес Аталесаса, снова двинувшись навстречу.

— Прошу прощения, — сказал Мелиниэль, дав своим воинам команду опустить оружие. — Пока Иврайны с Иянной нет рядом, меня снедает тревожное нетерпение.

— Понимаю, — ответил вещатель. — В обоих случаях могу тебя заверить, что твои спутницы в полной безопасности, однако случилось досадное происшествие.

— Насколько досадное?

Три вестника выстроились треугольником: двое младших посланников у плеч Аталесасы, как будто нацелившись в Мелиниэля. Автарх понимал, что в руке у него копье и что за спиной стоит войско, а посланники явились без какого-либо оружия и сопровождения.

— Ты помнишь, Монсаттра рассказывал о наших недавних проблемах со вторжением сил из темной бездны?

— Демоны...

— Незначительное присутствие, не больше того, — поспешно добавил второй вещатель — альдари, которого, насколько помнил автарх, звали Шасиайю из дома Гатеаль.

— Возвращение, — пояснил Аталесаса. — Скверну, оставшуюся с их последнего нападения, убрали не до конца, и теперь, возобновив активность, они пытаются воспользоваться любой слабиной, какую могут найти. Групповой разум прикладывает все усилия, чтобы воспрепятствовать этому и извергнуть обратно любые возможные проявления темных сил.

— Проявления? Ты говоришь о материализовавшихся демонах.

— Да, они представляют опасность, хоть на данный момент отдаленную.

Азкар наблюдал глазами-щелками, барабаня пальцами у рукояти осколкового пистолета. В Комморре никто не подпустил бы чужаков настолько близко, в самое сердце их пусть и временной, но цитадели.

Друкари отточили подозрительность до вершины мастерства как по отношению к врагам, так и к друзьям. Более того, на языке друкари слово «альянс», инхазхаин, буквально переводилось как «пока-что-не-враг». И дело не только в том, что любой контракт или сделка подкреплялись стоявшим за ними оружием, — просто всегда оставалась вероятность, что одна или обе стороны в любой момент откажутся от своих обязательств, если в текущей ситуации сочтут решение выгодным.

В Темном городе неустойчивость такой смертоносной политики была кровавым маслом, которое смазывало шестерни всей их предательской системы. Тем, кто перешел к иннари, было сложно кому-то довериться, поставить что-то выше своих личных интересов. Немалое число комморритов пока не достигло этой точки, служа Иннеаду только ради защиты собственных душ.

Жертвенные или эгоистичные, все иннари стремились к концу, к месту последнего отдохновения. Азкар был не лучше и не хуже большинства, пусть и вознесенный волею Иврайны на высокий пост.

Сейчас, наблюдая за зайсутранцами, он без колебаний перевел их в категорию инхазхаин. И все, что теперь оставалось, так это увидеть, какая из сторон первой нарушит пакт о ненападении.

Комморрит пытался прочесть выражения бледных лиц посланников, однако во тьме под тяжелыми капюшонами ему было сложно что-то разглядеть.

— Мы уверены, что вы вполне в состоянии постоять за себя, но мы были бы нерадивыми хозяевами, не оберегай ваш покой,— объяснил Аталесаса, указав на транспорты, что пролетали над грядами гнетущей равнины. — Кроме того, мы должны защитить свою собственность, с чем, уверен, вы согласитесь.

Азкар предупреждающе кашлянул, всем сердцем желая, чтобы его командир обладал телепатическим даром провидца.

Мелиниэль не нуждался в инстинктивной недоверчивости комморрита, предостерегавшего его, сколь опасно позволять вооруженным зайсутранцам заходить на территорию поместья. Но у него не было причин для отказа...

— Временная предосторожность, — заверила его третья участница группы — посланница дома Зайтрока, Лисатья. Она подняла руку и костлявыми пальцами убрала с тонкого лица белый локон. — Без наших людей здесь групповой разум не сможет выявить потенциальное вторжение потусторонних сил.

— Иянна с Иврайной вернутся к вам, как только здесь будет безопасно, — добавил Аталесаса. — Из-за интеграции группового разума с энергетической системой Зайсутры нам необходимо свести путешествия между куполами к минимуму, иначе мы неосознанно оставим открытым путь, которым смогут воспользоваться силы вторжения. Я вынужден временно потребовать от вас не покидать границ нагорья Дальнего Отдохновения. И желательно оставаться на территории Блеклого Щита.