Она зашла в салон, улыбнулась стюарду и спросила, как поживает Жан-Марк. Стюард ответил, что ему оказали помощь в местной больнице, а потом Жиль отправил его домой авиарейсом. Не имея желания говорить о Жиле, Франсин попросила кофе. Она сидела, попивая кофе, и любовалась пейзажем за окном. Большинство гостей притихли после продолжавшегося за полночь бала. Некоторые страдали от похмелья, но настроение у всех было доброжелательное и умиротворенное.

— Родные края Хайди [20], — тихо произнес Жиль и сел рядом с ней. Франсин вся напряглась и не обернулась к нему. — Здесь ее подруга Клэр надеялась исцелиться от паралича…

Она не обращала на него внимания, но не могла не ощущать, каким теплым было его тело, прижавшееся к ней. Она не сводила глаз с вида за окном.

— А вон там, — продолжал он, протягивая руку и то ли нарочно, то ли нечаянно задевая ее грудь, — там вершина Фалькнис. Видите лыжников?

Ну да, вижу, лыжники — хотелось ей прорычать. Не слепая, хорошо вижу.

— Вы так и не простите меня? — тихонько спросил он. — Больше никогда не позволите поцеловать вас? Обнять?

Она подскочила от возмущения, повернулась к нему и пожалела об этом: слишком близко оказались эти серые глаза, его губы. Она резко вдохнула и поспешила отвернуться. А поезд катил и катил. Скоро, в отчаянии говорила она себе, через полчаса, ну, через час, его здесь не будет.

— Вы много бывали с Малли? Вы любили ее? Ухаживали за ней? — Его длинные пальцы прикоснулись к ее волосам, убрали непослушную прядь. И Франсин задрожала. Закрыв глаза, она молила Бога, чтобы не дал ей потерять голову.

— Я, кажется, чуть не забыл, что живешь только раз, что жизнь — стоящая вещь. И что посмеяться так же важно, как усердствовать в трудах. Мне хочется смеяться с вами, Франсин.

Если не бежать от него поскорее, она вот-вот забудет, как он с ней обращался. Еще чуть-чуть, и она поддастся обезоруживающему обаянию этого непостоянного человека.

— Вы с Клэр так же разговариваете? — подколола его Франсин и с ужасом заметила, что голос у нее хрипит. Она подумала, что сейчас Жиль рассердится, но ошиблась.

— Клэр уже нет и никогда не будет. С Клэр я ошибся. Клэр… все эти Клэр не перевязали бы руку какому-то бармену. Не помогли бы подняться упавшей старушке. Не подчинились бы приказу, если бы их только что оскорбили. Не догадались бы раздобыть чаю для людей в шоке. Вы видели меня с Клэр в Париже?

— Я видела, как вы ссорились.

— Да. Она как раз тогда сказала мне, что не будет участвовать в этой поездке. Не захотела выступать в роли хозяйки и принимать всех этих буржуа. Она получила предложение получше.

— От грека-миллионера.

Он улыбнулся.

— Угу.

— Но ведь и вы — миллионер.

— Угу. Но я не ревнив. По крайней мере, не ревную Клэр.

— Вы должны были умолять ее…

— …

— …и не сделали этого.

— Нет. Но я согласен умолять вас, — шепнул он. А она проглотила подступивший к горлу комок.

— Я не хочу, чтобы вы умоляли меня.

— Знаю. Я видел, как вы появились на парижском вокзале. Вы казались печальной и слегка растерянной, а потом вы исчезли. Мне хотелось узнать, кто вы такая, куда пропали, каким поездом будете ехать. Мне в голову не приходило, что моим.

— А когда вы наконец увидели меня здесь, в салоне, вы подумали, что я еду зайцем.

— Нет. Я подумал, что это Сесил, ведь я спросил у стюарда, кто вы такая, а он сказал, что у вас билет на имя мадам Мари-Луиз Патри. Я же получил от нее письмо, не разобрал почерк и решил, что вы Сесил.

— Так.

— А вчера вечером я разозлился, потому что меня захватило чувство, которого была недостойна Сесил. Чувство к… той, которая плакала, слушая рождественский гимн, которая гладила лошадь и улыбалась. Благодарила певчую за то, что она не пожалела своего времени. Надела красное платье, чтобы всех развеселить.

— Я его надела, чтобы поднять себе настроение, я бросила вызов. А еще я надела его потому, что обещала Малли — хорошо проведу время.

— Знаю.

— Нет, не знаете, — тихо возразила она. — Вы совсем меня не знаете.

— Но начинаю узнавать. И хочу узнать еще ближе.

— Не надо.

— Озеро Валензе, — машинально пояснил он, выглянув в окно.

— Что? Ах да. — Мельком взглянув на озеро и на горы по ту его сторону, уверенная, что, если не уйдет сейчас же, кончится тем, что она как набитая дура поверит ему, Франсин выпалила: — Извините, мне кое-что нужно в купе. — Неловко протиснувшись мимо Жиля, она полубегом пустилась по поезду. В купе она могла запереться и сидеть, пока он не уйдет. Пусть это чересчур, но, возможно, так ей удастся избежать совершенно неразумных колебаний.

Она подошла к своей двери, и тут ход поезда изменился: перестук колес стал другим. Загорелся свет. Они въехали в тоннель. Она напряглась и, подумав, что лучше не оставаться одной взаперти в своем купе, пока они в тоннеле, решила подождать у окна. Наверное, они проедут тоннель за несколько минут. Несколько минут не имели значения. Она не услышала шагов Жиля, когда он подошел к ней сзади, и не заметила в окне его отражения. Когда он обратился к ней, она подскочила, как спугнутый заяц, и обернулась, округлив глаза от ужаса.

— Что вы, это я, — успокоил он ее. Заглядывая Франсин в лицо, он ласково спросил: — Что с вами?

Франсин чувствовала себя глупо. Она издала нервный смешок.

— Ничего. Просто я не люблю тоннелей. — Вдруг поезд начал замедлять ход, и она с опасением заглянула в темноту за окном. — Почему мы замедляем ход?

— Так надо, — успокоил он ее. — Ничего особенного.

— Правда, — неуверенно согласилась она. И тут состав остановился. Она вцепилась в свитер Жиля, ожидая какой-то катастрофы, когда послышался грохот. Что-то пронеслось мимо, и она, вскрикнув, подскочила, а Жиль прижал ее к себе. Он старался не рассмеяться.

— Это другой поезд, — успокаивающе произнес он прямо у нее над головой. — Поездам иногда необходимо разойтись.

Ей стало неловко, и она попробовала отстраниться от Жиля.

— Да, да.

Заметив, что она натворила с его свитером, Франсин поспешила разжать руки и попыталась разгладить измятую шерсть.

— Ничего, хватайтесь, — сквозь смех прошептал он. — Мне нравится, когда вы за меня хватаетесь.

— Перестаньте, — пробормотала она.

Он коснулся ее подбородка и приподнял пальцами лицо Франсин. Улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Вы флиртовали со всеми, кроме меня, — мягко упрекнул он ее.

— Я не хотела флиртовать с вами.

— Знаю. Потому что это серьезно.

Ее глаза недоверчиво расширились, и она покачала головой.

— Неправда. Вы думаете, я такая неопытная, что не способна уловить искру влечения?

— Меня не интересует ваш опыт.

— Зато ваш меня беспокоит. — В отчаянии она вздохнула и вновь попробовала отстраниться от него. — Не надо. Пожалуйста, не надо.

— Но мне хочется поцеловать тебя. Мне все время хочется целовать тебя.

— Нет, — задыхаясь, проговорила она.

— Нет — да.

Поезд снова двинулся, и она покачивалась в новом ритмичном движении.

— Ты скоро сойдешь.

— Сойдем вместе.

— Нет. Мне надо домой.

— Зачем?

— Мне…

— Тебе страшно. Не бойся, с тобой не случится ничего такого, чего бы ты не хотела. Как же ты наконец меня узнаешь, если ты вечно бежишь от меня?

— Я не бегу.

— Но пытаешься.

— Я не умею кататься на лыжах, — глупо ответила она.

— Я научу тебя.

— Тебе это будет скучно.

— Нет, не будет.

— Только потому, что я не такая…

— Но-но, — с упреком в голосе оборвал он ее и прикрыл пальцем ей рот. — Не вздумай обвинять меня в снобизме… смеяться — спускается, мол, со своих высот, чтобы якшаться с простым людом.

— Но ты в самом деле паришь высоко.

— Мне там одиноко. Орлу нужна пара.

— Я не умею летать.

— Зато я умею. — Он наклонил голову и губами поймал ее губы — мягко, нежно. Он был настойчив.