— Идите сюда и передохните. Дети несколько минут назад уехали, пока что здесь тихо.

Джулия вышла из кабинета в зал, где они уселись на диван. Она отхлебнула из своей кружки и снова улыбнулась Крису, который оставался в костюме Санта‑Клауса, с белоснежными усами и бородой.

— Что случилось? — поинтересовался он, также улыбаясь в ответ. — Что вас рассмешило?

— Никогда прежде мне не доводилось пить гоголь‑моголь в обществе Санта‑Клауса.

Крис улыбнулся еще шире.

— Даже Санта‑Клаус вправе иногда доставлять себе удовольствие.

— Да, гоголь‑моголь, бесспорно, принадлежит к числу самых изысканных удовольствий, — ответила Джулия, сделав еще один глоток. — Я отложила вам на подпись целую пачку чеков. — Она с любопытством взглянула на Криса. — А что такое «Школа для детей»? Я не могла не заметить, что она пользуется вашей особой благосклонностью.

— Так оно и есть, — кивнул Крис. — Эта школа, находящаяся в пяти милях отсюда, представляет собой интернат для детей с трудной судьбой, испытывающих особые проблемы. Именно они играют в рождественском спектакле.

— Проблемы? Какого же рода? — спросила Джулия, вспоминая маленького мальчика, так дружелюбно и открыто беседовавшего с ней.

— Да самые разные. Проблемы адаптации, отсутствие способностей к учебе… Большинству из них нужно всего лишь особое внимание и особая любовь. Учителя и воспитатели делают в школе все, что могут, но подобные заведения всегда испытывают острую нужду в деньгах.

— А дети играют в вашей жизни важную роль?

— Дети — наше будущее.

Джулия ощутила в сердце укол острой боли. Да, всякий раз, глядя в глаза Ливви, она видела в них надежду на будущее, на продолжение своей жизни, своего рода… А главное — любви.

— Джулия?! — Голос Криса вернул Джулию к действительности, заставил ее отступить от края пропасти отчаяния, в которую она готова была вот‑вот броситься. Она благодарно улыбнулась ему и допила гоголь‑моголь.

— А что с Бенджамином? Почему он в этой школе?

Улыбка Криса красноречивее всяких слов сказала о том, как он любит этого ребенка.

— У Бенджамина мать‑одиночка, страдающая алкоголизмом. Год назад она легла в больницу в надежде излечиться от своего недуга, а Бенджамина отдала в «Школу для детей». С тех пор она то снова ложится, то выписывается, но толку мало, взять его домой она все равно не может.

— Как печально, — отметила Джулия.

— С Бенджамином все будет в порядке. Он врожденный оптимист и в конце концов выплывет. Крис улыбнулся еще шире. — Вы произвели на него очень сильное впечатление.

— Я? — удивилась Джулия.

— Да‑да, вы. Он сказал, что волосы у вас как у ангела, а пахнете вы цветком. Сдается мне, что бедняга влюбился.

— Он очень милый, — сказала Джулия, поднимаясь с дивана. — Я, пожалуй, пойду, приведу себя в порядок перед ужином. Спасибо за гоголь‑моголь.

Не забудьте о чеках — они ждут на письменном столе вашей подписи.

Крис тоже поднялся, взял из рук Джулии кружку и поставил вместе со своей на стол.

— Я подумал, что есть еще одна вещь, которую вам никогда не доводилось делать в обществе Санта‑Клауса, — сказал Крис и, прежде чем она могла догадаться о его намерениях, притянул Джулию к себе и приблизил свои губы к ее.

Поцелуй длился всего какой‑нибудь миг, но Джулия успела почувствовать сладкий вкус гоголь‑моголя на щетине его щекочущих усов.

Когда он выпустил ее, Джулия отступила на шаг назад. Он походил на Санта‑Клауса из витрины магазина, но целовался как Крис. Это было чуть смешно, но в то же время так приятно!

— Я запрещаю вам это делать, — заявила Джулия, понимая, что ее голосу недостает необходимой для таких слов твердости.

Он улыбнулся похотливой улыбкой, которая никак не вязалась с одеянием Санта‑Клауса.

— Я же вам сказал: Санта‑Клаус вправе иногда доставлять себе удовольствие. А целовать вас, Джулия, — это, безусловно, очень большое удовольствие.

— По‑моему, от жизни в этой глуши с вашими оленями вы немного одичали, — парировала Джулия как можно более легкомысленно, стараясь поддержать шутливый тон, хотя губы ее еще дрожали от поцелуя.

— Нет, мне просто нравится целовать вас, — мягко ответил он и осторожно коснулся рукой ее щеки.

Джулия вся напряглась, но он вдруг отпустил руку и рассмеялся. — Не заставите же вы меня прибегать к маневру с веточкой омелы, который так неудачно попытался применить Док?

Джулия покачала головой и улыбнулась.

— Просто как‑то странно целоваться с Санта‑Клаусом, к которому я с детства привыкла обращаться с просьбой принести мне на Рождество куклу‑младенца в пеленках и с соской во рту.

Крис опять рассмеялся и посмотрел на нее долгим добрым взглядом.

— А что бы вы желали получить в этом году от Санта‑Клауса? — спросил он.

Ливви! Слово чуть не сорвалось с ее губ, желание видеть рядом свою дочурку вспыхнуло в ней с новой силой. Ей так хотелось сказать: «Верните мне моего ребенка!»

Джулия грустно взглянула на Криса. Он, такой добрый, безусловно, от всего сердца хочет исполнить ее рождественское пожелание. Но даже Санта‑Клаус с его волшебным красным мешком не в силах сотворить чудо.

— Подарить мне то, что я хочу, вы не сможете…

Не сможет никто. — На сей раз она сама протянула руку и погладила его по теплой щеке. — Но благодарю вас за заботу, — еле слышно пробормотала она и стала подниматься по лестнице. Дойдя до середины, она повернулась и посмотрела на Криса.

Издалека он был вылитый Санта‑Клаус, в роли которого выступал. В красном с меховой опушкой костюме и блестящих черных сапогах, он выглядел так, как если бы только что сошел с поздравительной рождественской открытки.

Как Санта‑Клаус, он может предложить ей леденцы и гоголь‑моголь, увеселения и подмигивающие елочные игрушки. А как Крис — опьяняющие поцелуи и умопомрачительные ласки. Он может принести ей минуты облегчения от снедающей ее внутренней боли, но это будут только короткие минуты, после которых горе неизбежно с новой силой овладеет ею.

Джулия повернулась и продолжила свой путь по лестнице, думая о мужчине в костюме Санта‑Клауса. Она была уверена, что он хороший человек и заслуживает того, чтобы рядом с ним была женщина, которая отвечала бы на его чувство равновеликим. Она такой женщиной и не хочет, и не может быть — Джулия это знала точно. Ее любовь и ее жизнь похоронены вместе с Ливви. Джулия внутри мертва, и со временем Крис неизбежно поймет это.

Джулия видит Ливии, стоящую в группе ее соучеников на противоположной стороне улицы.

Белый мех дочкиной шубки сливается со снежным сугробом, покрывшим школьный двор.

При виде мамы Ливви возбужденно машет ей ручкой, Джулия отвечает ей улыбкой. На ангельском личике девочки написано волнение. Ливви нетерпеливо переминается с ноги на ногу, и Джулия прекрасно знает почему: девочке не терпится перебежать через улицу и отправиться за последними рождественскими подарками, но для этого приставленная к школе полицейская должна подать своим жезлом знак, что переход разрешен.

Всю неделю в доме только и было разговоров что о том, как они сегодня пойдут по магазинам, затем поедят в их любимой пиццерии и обратятся к Санта‑Клаусу с самой последней просьбой: чтобы он принес Ливви на Рождество щенка. При мысли о том, что в первый день праздника рано утром к порогу двери ее квартиры положат щенка коккер‑спаниеля, улыбка тронула губы Джулии. Ливви будет вне себя от радости. Она уже давно просит завести собачку, но Джулия только сейчас решила сделать ей этот подарок.

Вздохнув в свою очередь нетерпеливо, Джулия поплотнее запахнула пальто, сожалея, что забыла дома перчатки. Хмурое небо предвещало новый снегопад, да и метеорологи предсказали, что до Рождества выпадет еще на два дюйма снега. Джулия снова повернулась в сторону детей.

И вдруг до сознания Джулии дошло, что она видит сон. Она поняла это потому, что, когда регулировщица вышла на середину перекрестка и подняла свою ярко‑красную палку, все вокруг пришло в движение, но очень замедленное.