— Не в лучшем вкусе, — грубо бросила Маргерит, не обращая внимания на потерявших дар речи от изумления собеседников Франсин, и продолжила: — Ну, так где же она?

— Кто?

— Клэр.

— Понятия не имею.

Маргерит недоверчиво фыркнула.

— Ты надолго не задержишься. Ты совсем не в его вкусе. Будь это обычный пассажирский рейс, я бы смело сказала, что ты ошиблась классом.

Не дожидаясь ответа, Маргерит направилась к роялю и облокотилась на инструмент в том месте, где выемка, воображая, будто обольстительна. Франсин не удержалась от смеха. Вот нелепость придумать такое!

— Я в жизни ничего подобного… — Американка задохнулась от возмущения. — А говорят, будто европейцы такие воспитанные!

— В большинстве случаев — да, — постаралась успокоить ее Франсин еще смеющимся голосом. — Как и все получившие приличное воспитание люди — независимо от того, где живут. Надо полагать, ей просто не привили хороших манер.

— Что она имела в виду, когда сделала выпад насчет вкуса? У вас прелестный наряд.

— Но он не от модельера.

— Если то, что на ней, от модельера, лучше одеваться в универмаге!

Франсин рассмеялась и порывисто обняла собеседницу, а потом обернулась на смех у себя за спиной. На всех подобных празднествах, где бы и кто бы их ни устраивал, непременно раздают шляпы и серпантин. В данном случае этим занималась дама по имени Анис. Она не принимала никаких возражений от не желавших рядиться шутами и хотела, чтобы все обязательно надели шляпу, даже Жиль. Сценка вызвала всеобщий хохот. Что там такое? — любопытствовала Франсин.

Не моргнув глазом Жиль отказался от предложенной ему пиратской шляпы, храня бесстрастие, порылся в коробке, которую Анис держала в руках, и вытащил корону. С уморительно невозмутимым лицом, но со смешинкой в глазах он торжественно водрузил ее себе на голову.

— Bon Noлl[12], Анис.

Та присела в реверансе и пошла дальше со своей коробкой, а когда, к ее удовольствию, все, кроме Маргерит, оказались в шляпах, с сияющей улыбкой велела пианисту играть и объявила: «Все кружатся!»

Собеседников Франсин перетащила к себе стоявшая рядом группка людей. Франсин невольно подалась к другой, но ее тут же подхватил и потащил за собой седой мужчина с веселыми голубыми глазами. Он говорил с очаровательным акцентом:

— Все о вас расспрашивают, но учтивость им не позволяет обратиться к вам. А вот я намерен вас допросить! Верно ли, что вы у нас едете зайцем?

— Зайцем? — в изумлении повторила Франсин. — Все так считают?

— Именно. Загадочная дама, кто вы?

На ее губах заиграла лукавая улыбка. Заметив, что Жиль наблюдает за ней, Франсин тихо ответила:

— Конечно, еду зайцем. Вы… э… женаты?

Его губы медленно растянулись в одобрительной улыбке, как будто он все отлично понял. Или ему показалось, что понял.

— А это имеет значение?

— Да.

— Почему?

Она усмехнулась, потом залилась тихим грудным смехом, не отдавая себе отчета в том, как будоражил этот смех собеседника.

— Потому что я флиртую только с женатыми мужчинами. Я только флиртую, — подчеркнула она и многозначительно посмотрела на него из-под опущенных ресниц, чтобы он наверняка ее понял.

— А! И только на виду у… Non, non, non! [13] — вскричал он, когда Анис потащила его прочь. — Я как раз… — Его не спасли разъяснения: веселившееся общество даже без помощи Анис разъединило их, и другой кружок поглотил Франсин. Она смеялась, все еще видя разочарованное лицо своего нового друга, когда ее прижали к стойке бара. Вдруг она заметила — поднимается ветер. Выглянув в незашторенное окно, она увидела, что на оконной раме скапливается снег. Франсин поежилась.

— Своевременное вмешательство, — тихо протянул Жиль у нее за спиной. — Хотя тут есть мой психологический просчет.

Она обернулась и оказалась с ним лицом к лицу. У нее снова екнуло сердце. Почему это, подумала Франсин, он никому не сказал, кто она? Наверное, было бы естественно объяснить, что крестница Малли займет ее место в поезде.

— Полный крах, — сладеньким голосом сказала Франсин. — Я даже не успела выяснить, женат ли он.

— Он женат.

Она улыбнулась, надеясь, что улыбка получится как у кошечки, и решила непременно поупражняться, когда останется одна в своем купе. Во что бы то ни стало она избавится от этого своего неприступного вида и будет светской львицей, за которую он явно принимал ее. И он никогда не догадается, какую шутку она сыграла с ним. После неприятного эпизода с Эдвардом она ведь заигрывала только с соседкиным котом!

— А жена этого человека здесь?

— Нет. Но вы о нем даже не помышляйте!

— А то?..

— Да, будет, как я сказал.

По-прежнему улыбаясь и любуясь короной, все еще венчавшей его гордо посаженную голову, она тихо спросила:

— Кто такая Клэр? Та дама на вокзале?

Он ответил улыбкой.

— Понимаете, просто интересно. Все только и говорят о ней.

— Не выдавайте своего интереса.

— Вы с ней разругались, верно? — Выглядели они так, будто ругались. Нет, Клэр, если это была Клэр, выглядела так, будто была в бешенстве. Жиль хранил невозмутимость. Почти как сейчас. И сказал же он, пусть и насмешливым тоном, что у него нет любимой женщины. А значит… — И почему это, — с лукавством продолжала Франсин, — Маргерит так не терпится разыскать ее?

— Может, она потерялась?

Нехотя сдавая позиции, она перевела атаку на другой фланг:

— Хорошо, тогда объясните мне, почему все так преклоняются перед вами и повторяют вам, как тут все замечательно?

— А вдруг это мои гости?

— Гости?

— Да. Все, кроме вас, разумеется.

— Разумеется, кроме меня, — мягко согласилась она. — И вы им не сказали, кто я, верно? Так что они, кажется, думают, будто я еду зайцем.

— В самом деле?

— Да! Почему вы им не сказали? Чтобы люди не заблуждались?

— Что, если мне показалось забавным ничего не говорить им?

О, этому она может поверить.

— Если вы их пригласили, надо думать, вы оплатили им поездку?

Он кивнул.

— А значит, вольны поступать как вам вздумается?

Он снова ответил этой бесившей ее улыбкой.

— Должно быть, это вам стоило целого состояния!

— Мне везет: у меня оно есть, — спокойно подтвердил Жиль. — Ваш бокал пуст. Позвольте предложить вам другой. — Он подозвал бармена, обменял ее пустой бокал на полный и продолжил: — Могу вас заверить, что я не присваивал банковских фондов…

— Я и не предполагала этого.

— И поезд я не захватил, а просто зафрахтовал его.

— Зафрахтовали поезд?

— Видите ли, я не люблю принимать гостей.

— Не любите…

— Принимать гостей, — услужливо повторил он. — И заниматься покупкой рождественских подарков. Мне показалось это удачным способом… э… одним махом убить двух зайцев. Разом расплатиться со всеми за гостеприимство, которым я пользовался в течение года.

Не зная, верить ли ему, она с сомнением произнесла:

— Вы зафрахтовали поезд и оплатили поездку всем этим людям, потому что не любите покупать рождественские подарки, и теперь вынуждены провести неделю в их обществе, потому что не любите гостей?

— Но я не останусь с ними на целую неделю. Я сойду с поезда в Везене и буду кататься на лыжах. Разочарованы?

Она покачала головой и отпила вина из полного бокала.

— Обрадована, — пробормотала она и только потом отдала себе отчет в том, что сказала. Он платил за всех, наверное, и за Малли. А Малли… Потрясенная, она вскинула голову и уставилась на него. — Вы платили за меня?

— Не стоит так пугаться.

Но она была испугана. Это ужасно, что он платил за нее.

— Я думала, это подарок Малли, — озабоченно сказала Франсин.

— Так и есть. Ей хотелось, чтобы вы сюда попали, и вот вы здесь.

Но ему не хотелось, чтобы она была здесь. Просто он заплатил за все…

— Вы пригласили Малли, а Малли спросила, можно ли мне…