"Если Центр поручает это мне, практически все время находящемуся в США, это означает, что других путей у него на данный момент нет. Это первое. Второе заключается в том, что Центр понимает, какому риску он подвергает меня, но вынужден на это идти, поскольку этот деятель крайне важен. И третье: мне нужен человек, которому я могу доверять, и который вступит в контакт с этим… – я почувствовал, что даже упоминание об этом деятеле, мне почему-то интуитивно неприятно, – этим… ну, пусть он будет, скажем, Диего… с этим Диего. А такого человека у меня нет, и Центр это знает. Знает, но поручает… Значит, мне надо найти и такого человека. Но это большой риск! Любая вербовка может закончиться или удачно или нет… А неудачи я допустить не имею право! И еще риск в том, что задание связано с Латинской Америкой… И, понимая это, Центр все-таки поручает мне. Да, для него я точно единственный вариант…"

Я понимал, что в Латинской Америке, причем не только в той стране, которую я вынужден был покинуть, вполне могли быть те, кто знал и помнил меня по событиям более чем четверть вековой давности, и могли бы опознать меня. Это было бы концом легенды о том, что я не существую, с соответствующими нежелательными последствиями для Федора и всех, кто с ним связаны.

"Я, правда, не знаю, по-прежнему ли там Федор, но даже, если он и уже покинул эту страну, все равно появится нежелательная зацепка. Зацепившись, можно будет попытаться отследить все перемещения и связи, контакты. А это будет означать, что работать будет еще более сложно, еще более рискованно. Поэтому мне в латиноамериканских странах даже показываться нельзя. Любая случайная встреча может стать началом для контрразведывательной операции… Следовательно, я должен найти человека для контакта с Диего или здесь, в Штатах, или в какой-то из не латиноамериканских стран. И этот человек не должен быть выходцем из какой-то из них. Он может быть американцем, канадцем… а, может быть, и европейцем: например, англичанином, французом, немцем… Хотя, немцем, наверное, не стоит… Диего не может не знать, что в Латинской Америке укрывается много бывших фашистов. Еще решит, что именно от них к нему и направлен человек для установления контакта, а для оппозиционного деятеля, претендующего на роль лидера, это может быть компрометирующим фактором… Но с другой стороны, поддержка, естественно, не афишируемая, богатыми выходцами из фашистской Германии, а то, что они успели вывезти достаточно финансовых средств, это бесспорно, могла бы значительно укрепить позиции Диего… Вдруг, да и захочет он этого? Ну, что же, как один из возможных вариантов пока принимается, – усмехнулся я. – Один? А разве уже есть второй? Второй? Есть! А, может быть, тот, кто выйдет на контакт с Диего будет итальянцем? Итальянцем, но американизированным… Но тогда, Диего может подумать, что этот итальянец представляет интересы мафии… Может? Может. И что тогда? Самое разумное – это отказаться от контактов, но с другой стороны, почему бы и не продолжить? У мафии денег много, связи обширные, да и влияние на часть населения велико… Но, что захочет мафия от Диего взамен за поддержку? Да, мало ли что… Придумаю. Так, еще варианты есть? Похоже, пока нет. Теперь надо продумать, как обеспечить надежное прикрытие этим вариантам и откуда взять немца или итальянца, а может быть, кого-то другого… И как осторожно собрать возможную информацию об этом Диего".

Я знал, что США давно уже взяли под контроль все политические режимы в странах Латинской Америки, постоянно отслеживают все изменения, происходящие на политических аренах латиноамериканских стран, поэтому был уверен, что у американцев есть интересующая меня информация о Диего.

"Но не могу же я прямо спросить их об этом. Нужна причина для проявления с моей стороны такого интереса. И причина настолько веская, что американцам нельзя будет просто отказать мне. Они будут вынуждены пусть не всё, но все-таки сообщить мне. А это уже не плохо. Но с другой стороны, если Диего находится под их контролем, а так, скорее всего, и есть, то и я невольно попадаю под него. Хотя, они и раньше и сейчас за мной наблюдают… Действует правило контрразведки: никому не верь и всех контролируй, даже своих собственных партнеров… А я, как ни как, был и остаюсь, и сделаю все, чтобы еще долго оставаться, связным звеном между БНД и ЦРУ, – я задумался. – Остаюсь-то, остаюсь, но являюсь ли единственным? Вряд ли, сейчас не те времена, когда все начиналось… Да и не в правилах разведок постоянно полагаться только на один канал связи или информации… Наверняка, есть и другие, о которых я не знаю… Значит, надо быть самым необходимым из всех! Самым-самым!"

"В общем, как бы я не поступил, я все равно становлюсь объектом внимания, но только теперь еще более пристального. А это значит, что любые мои действия и даже бездействие будут фиксироваться и изучаться… Но какое мое действие должно быть первым? С чего начать? Может быть… Может быть.... Может быть попробовать прозондировать наличие интереса у БНД к латиноамериканцам? Если он есть, то это будет повод для разговора в ЦРУ. А, как я объясню немцам мой интерес к этому? С чего бы это я после стольких лет вспомнил о Латинской Америке, из которой я уехал? – я посмотрел на лежащие на краю письменного стола папки. – А, если…"

– Пригласите ко мне Николсона, – нажав кнопку на селекторном переговорном устройстве, сказал он. – Срочно!

– Сию минуту, сэр, – ответила Элеонора. – Приглашаю.

"Да, это мысль! Если получится, то это станет нормальным объяснением… Действительно, почему бы не объединить? – Петр увидел, что дверь в кабинет приоткрылась. – Вот, сейчас это и пойму…"

– Можно войти, сэр? – в приоткрытой двери показалась голова Николсона.

– Входите.

– Доброе утро, сэр, – Николсон вошел и встал перед моим столом. – Мне сказали, что вы меня вызываете.

– Да, – я изучающе посмотрел на него. – Я вызывал вас. И знаете зачем?

– Нет, – мужчина покраснел. – Не знаю.

– Я хочу узнать у вас кое-что, – я увидел, как насторожился Николсон, – узнать… Да, вы присаживайтесь.

– Спасибо, сэр, я постою.

– Садитесь! – я указал рукой на кресло слева от приставного стола. – Думаю, что разговор может быть долгим…

– Спасибо, – Николсон сел, положил руки перед собой на поверхность стола, – я весь во внимании…

"А он напуган… – подумал я, выдерживая паузу. – Чем? Только ли тем, что я его вызвал? Или тем, что я сказал, что разговор может быть долгим? Или тем и другим? Или чем-то еще?"

– Вы давно работаете в моей компании, – начал я, – и практически все время на одной должности. Так?

– Да, сэр, – преданно глядя на меня, ответил Николсон, – спасибо вам сэр…

– За что?

– За то, что я работаю в вашей компании, сэр.

"Он боится потерять работу! – понял я. – И волнуется из-за того, что я могу объявить ему, что он уволен".

– Это вам спасибо, – улыбнулся я, – за преданность компании и безупречное отношение к порученной работе.

– Что вы? – чуть не задохнулся Николсон. – Что вы, сэр? Я не достоин такой оценки.

– Мне виднее.

– Конечно, конечно, – смутился мужчина, – вы – босс, вы всегда правы. Извините меня.

"Он не только трус, но и подхалим к тому же, – отметил я. – А, ведь, ему уже под пятьдесят. Ну-ка, ну-ка… ".

– Вы никогда не хотели поменять должность или место работы?

– Я? – лицо Николсона побагровело.

– Вы.

– Знаете… – лицо мужчины по-прежнему было багровым, – если я вам отвечу, что не хотел, вы мне не поверите…

– Возможно, – кивнул я.

– А если, отвечу, что хотел, то вы поинтересуетесь когда, сколько раз и почему…

– Возможно, – повторил я.