Сирень цвела… Кусты цветущей сирени сменяли друг друга практически без промежутков, образуя сплошную стену. Крупные цветочные кисти эффектно смотрелись на фоне сочных зеленых листьев.

Каждый раз, приближаясь к очередному повороту, Петр думал, что, уж, теперь-то всё, сирени больше не будет, но вновь и вновь ошибался. Ему даже начинало казаться, что заросли сирени по обочинам дороги нескончаемы, настолько долго он ехал между ними. А, может быть, аромат сирени сказывался, пьянил и слегка кружил голову, проникая в открытое боковое окно автомобиля?

«Сирень… Тогда тоже цвела сирень… Я подарил букет Александре… С тех пор сирень – это наши любимые цветы… Сколько же лет прошло? Много… Двадцать пять. Двадцать пять лет… И за все эти годы я был с Александрой не больше трех лет. Был сразу после нашей встречи на Белорусском вокзале… А после я видел Александру всего один раз… Один раз в течение недели. Видел ее и сына. Виктор Кириллович организовал, – Петр вздохнул. – Да, Виктор Кириллович… Виктор Кириллович…»

Впереди вдалеке на встречной полосе появился «додж».

«Это те, с кем назначена встреча, – понял Петр. – Сколько их? Ясно, что не один. Интересно, а кроме "доджа" другого или других автомобилей не будет? Хотя, они же поставили условие, чтобы я был один, так зачем же им много людей? Мест в "додже" достаточно. Могут обойтись и им одним. И зачем им здесь именно "додж"? Могли бы воспользоваться менее приметным автомобилем. Здесь же Европа, а не Америка. Так, нет, американцы должны даже в Европе ездить на американском автомобиле, что бы все знали и видели: едут американцы … Это их стиль жизни: самоуверенность и наглость».

«Додж» стремительно приближался.

«Ну, что же, сейчас поговорим, а пока посмотрим действительно ли они одни… Или все-таки нет,      – Петр начал притормаживать, – пусть проедут как можно больше до меня. Если они заранее договорились о дистанции, то второй автомобиль, если он действительно есть, должен будет показаться. Показаться и или продолжить движение, или резко затормозить, остановившись».

Сближение автомобилей продолжалось, Петр продолжал внимательно вглядываться в «додж».

«Что-то в нем не так… что-то… – подумал он. – Что? Он не притормаживает! Наоборот, он прибавляет скорость! Зачем? Он же должен остановиться. Но на такой скорости? Какие же у него должны быть тормоза? А, если? Если он это делает намеренно? Тогда…»

Петр втопил в пол педаль газа до отказа, мотор взревел и автомобиль, набирая скорость, помчался навстречу «доджу».

«Если сейчас он не сбросит скорость, – решил Петр, – то, значит, я прав! А коли так, то вперед! Вперед!»

«Додж» скорость не сбросил и уже через пару минут автомобиль Петра почти поравнялся с ним.

«Я не ошибся! – Петр увидел, что в боковом с опущенным стеклом окне за водителем «доджа» появился ствол автомата и держащий его человек начал спешно прицеливаться. – Ну, сейчас!»

Он интуитивно пригнулся и на полной скорости скользнул бортом автомобиля по правой стороне "доджа", слегка доворачивая руль влево. Автомобиль со страшным скрежетом бросило вправо с такой силой, что Петр почувствовал боль в руках, крепко держащих руль.

«Только не вылететь! – он вскинул голову и вывернул руль, удерживая автомобиль на середине дороги. – Не вылететь!»

Не останавливая автомобиль и постепенно сбрасывая его скорость, Петр посмотрел в зеркало заднего вида. Как он и надеялся, «додж» слетел с дороги и перевернулся, рядом с ним никого не было.

«Так, теперь быстро к нему, – он затормозил, съехав на обочину, и попытался открыть дверь. – Не открывается! Конечно, не открывается. Наверняка вся левая сторона автомобиля деформирована, вот дверь и заклинило».

Петр перебрался с места водителя на соседнее сиденье и, открыв правую дверь, вышел из автомобиля. Повел плечами, слегка присел, поочередно поднял руки, затем ноги, наклонился в разные стороны, покрутил головой.

«Вроде все нормально, все цело и слушается. Только очень болят руки, – он направился в сторону «доджа». – Надо бы как-нибудь поосторожнее подойти. Не хватало еще нарваться на выстрел из него. Хотя, судя по всему, он вряд ли будет»..

Петр осмотрелся. Утренняя дорога была пустынной.

«Для европейцев еще раннее утро, да и день не рабочий… Могут позволить себе поспать… Через час-другой начнут массово выезжать… А пока, если и поедут, то единицы. Но все-таки надо торопиться, – он осторожно спустился на обочину и сзади подошел к «доджу». – Похоже, что все как я и ожидал».

Да, четверо, находившихся в перевернувшемся «додже», ему уже не были опасны. Ни с кем из них он раньше не встречался.

«Нет даже того, кто назначил мне эту встречу, – отметил Петр, внимательно рассматривая салон «доджа». – Интересно, почему? Не было необходимости и он поручил все сделать этим, или он был подставной и эти его убрали? Автомат-то наш, «Калашников»… Решили его использовать, поскольку практически безотказен или …? Если или, то … Ладно, додумаю позднее, а теперь надо поспешать…»

Петр вернулся в свой автомобиль и через правую дверь сел на место водителя. Вытянутыми руками уперся в рулевое колесо, ногами в педали тормоза и сцепления, откинул голову назад на спинку кресла, чуть наклонив ее вправо, и прикрыл веки так, чтобы из-под них было можно наблюдать за дорогой.

«Всё. Когда кто-либо подъедет, решит, что я без сознания. А я ему или им подыграю: то, что я в таком состоянии вполне правдоподобно после случившегося. Да и руки очень болят, любое врачебное освидетельствование подтвердит. А, кто эти в «додже», я не знаю. Ни о какой встрече с ними я не договаривался. На вопрос об автомате у них сделаю удивленный вид. В конце концов, может быть они бандиты, гангстеры? Откуда мне знать? К «доджу» я не подходил, я проверил: трава не примята, к нему и тому, что в нем, – Петр улыбнулся, – я не прикасался. Собаку вряд ли полиция будет использовать: и так все очевидно. Да и у полицейских автоинспекторов собак не бывает. Кроме того, они же и затопчут всё. И вообще, как все же цветет и пахнет сирень! Сирень…»

Петр почувствовал, что его тянет в сон.

«Что это? – удивился он. – Разрядка после нервного напряжения? Или результат того, что поздно лег и рано встал? Раньше такого я как-то не замечал… Возраст, что ли? Как-никак уже под шестьдесят… Хотя, при чем здесь возраст? Я его пока что не очень-то и замечаю… В любом случае спать нельзя. Надо быть начеку. И обдумать, пока никто не приехал, хотя бы предварительно, то, что пришло в голову у «доджа» почему хотели стрелять и почему из «Калашникова». Странно это… Ничего, вроде, не располагало к этому… До этого утра все шло, как и ожидалось. Ничего подозрительного я не замечал. У меня в голове даже не было, что могло произойти подобное. Но оно же произошло! А, раз произошло, значит, для этого должны быть причина или причины… Но что это за причина или причины? Откуда они взялись? Из-за чего? И кому это было выгодно? И почему именно "Калашников"? И почему так демонстративно?»

«О причине или причинах, я сразу не докопаюсь, – ожидая, когда его и перевернутый «додж» обнаружат, он, не желая терять время и борясь со сном, решил поразмышлять над происшедшим. – Тем более, что пока никаких мыслей на этот счет у меня нет. Тогда начну с «Калашникова»… Итак, «Калашников» – это наш, советский автомат. Автомат, который не только продается в разные страны, но и подделывается… Интересно, это наш автомат или подделка? Надо будет постараться это узнать.... узнать через моих «друзей» в ЦРУ и БНД. Им я обязан сообщить о происшедшем, а тем более и Центру. А что мне это даст? Пока ничего… Но, предположим, если мне удастся узнать его заводские данные, можно будет попробовать попросить Центр отследить его путь от момента сборки … Возможно, это что-нибудь прояснит… Хорошо бы суметь выяснить это до отправки моего сообщения в Центр о происшедшем, но удастся ли? Предположим, что не удастся или автомат окажется подделкой… Что тогда? Тогда, надо выяснить у «друзей» страну-автора подделки… Может быть, у них будут и данные о возможном изготовителе… Будут же они по своим картотекам проверять… Вот, возможно, что-то и выплывет… В общем, в том или ином случае может появиться хотя бы какая-нибудь конкретная отправная точка для дальнейших размышлений и поиска причины или причин…»