- Ром? - спросила я.

   Дядя Гена отрицательно мотнул головой. Мама близнецов охнула, закрыв ладонью рот. Максим Викторович растерянно смотрел на крестного.

   - Не может быть, - выдохнул он.

   Дядя Гена развел руками.

   - Я сожалею, - тихо сказал он. - Слишком много ран. Слишком глубокие. Она проснулась после наркоза, но ненадолго. Когда мы приехали на работу, позвонил Веня. Он ничего не смог сделать.

   Матвей разрыдался и понесся в дом. Мама близнецов сняла очки и вытирала влажные от слез глаза. Максим Викторович оперся о кузов машины и смотрел в землю.

   - Как мальчишкам сказать? Не знаю. - Он отвернулся, часто моргая. - Они нам этого не простят.

   Дядя Гена пожал плечами:

   - Даже не знаю, что посоветовать.

   - Надо взять щенка, - прошептала Саша.

   - Может быть, - дядя Гена взглянул на дочь. - Если хотите, я спрошу Веню. Он же всех собак здесь знает. - Крестный помолчал. - А мальчишкам надо сказать, что она славно сражалась. Больше ничего.

   Когда мы вошли в дом, Матвей плакал, уткнувшись носом в колени маме, сидящей на диване. Тетя Оля гладила его по голове, беспомощно оглядываясь. Первое горе. Его можно только пережить. Матвей ушел к себе, но через полчаса вернулся уже без слез. Он будто стал немного взрослей. А меня не покидала мысль, что собака - случайная жертва. Я давно поняла, что Погорелица не шутит, но смерть собаки окончательно выбила почву у меня из под ног.

   ***

   Тетя Оля не знала, куда пристроить награду. Она повесила на стену над телевизором диплом, а статуэтку поставила на журнальный столик, потом переставила на книжную полку, потом пристроила перед телевизором. Дядя Гена посмеивался, лукаво глядя на жену, наконец сказал:

   - Давай повесим рядом с дипломом. И видно будет и не упадет.

   Награду так и разместили на стене. Мы долго пили чай, обсуждая виденные картины. Утомленные поездкой, мы рано отправились спать. Уже раздевшись, я вспомнила про снимки. Достала смартфон. Мы засмотрелись на фото. Река в солнечных бликах, редкие перистые облака и зеленый остров завораживали. Снимок дома сверху показался скучным. На снимке усадьбы Погорелицы проявился полупрозрачный женский силуэт. Мы переглянулись.

   - Она снова на фото, - прошептала я.

   Саша молча кивнула. Следующее фото сначала показалось великолепным. Река и луг отливали бирюзой и серебром, в реке отражались облака. Снимок дышал покоем. Вдруг я увидела вдали неровную прерывистую линию. Увеличив фото, ахнула: в строгом порядке в сторону Татьянино шла волчья стая. По коже, несмотря на жаркий вечер, пробежал холод.

   - Не может быть, - выдохнула я.

   - Что? - Саша наклонилась ближе и отпрянула, прошептав: - Волки.

   Глава 17

   Пьеса и волки

   Как-то спать сразу расхотелось. Мы уселись на подоконник. Запели соловьи. Им громко вторили жабы. Усадьбу напротив поглотила темнота. Вскрикнула сова, и мелькнула тень перед окном. Запахло ночной фиалкой.

   - А давай сочинять пьесу? - предложила я.

   - Давай!

   Саша достала узелок с игрушками. Это были куклы, надеваемые на руку: головы с пришитыми конусами тел и растопыренными руками. Кукол было пять.

   - Я думаю, можно их превратить в самых разных героев, - сказала Саша.

   - Как?

   - Корону прицепить к голове, получится принц или принцесса. У мамы ниток выпросим, можно будет сделать Рапунцель.

   Саша посмотрела на меня, насмешливо улыбаясь.

   - Точно, колпак и красный нос, получится клоун, - согласилась я. - И кто у нас будет героем?

   - Охотник. Он приходит, когда надо защитить село от волков. И всегда побеждает.

   - А волки служат злой Королеве ночи, - подхватила я идею.

   - Королева ночи хочет погубить двух сестер, живущих в селе: Розу и Белянку, но смелый клоун находит охотника и тот спасает девочек, - у Саши даже щеки разгорелись.

   Я схватила ноутбук, и начала записывать. Мы продумали все, но потом поняли, что волка-то у нас нет. У нас нет шестой игрушки. Саша долго разглядывала кукол, и сообщила:

   - Завтра соорудим волка. Ничего сложного. И играть будем так: ты - Роза и Белянка, я - Охотник и Королева ночи, Матвей - клоун и волк.

   - А декорации?

   - Я нарисую. Когда твои приезжают?

   - Обещали послезавтра.

   - Успеем!

   Мы сочиняли пьесу почти до часа ночи. Уже и соловьи смолкли, и жабы уснули. Изредка ухал филин, и верещала сова. За окном мелькали летучие мыши, словно ночные стрижи. Легкий ветер принес с реки запах тины.

   - Не пора ли нам спать? - спросила я.

   Саша кивнула, отрываясь от наброска декораций.

   - Что там, за окном? - спросила она и полезла на подоконник.

   Я влезла следом. Лунный свет освещал пустое пепелище и дорогу. Я потянулась, в этот момент, словно соткавшись из тени, посреди развалин возникла Погорелица. Следом, так же из неоткуда появились волки. Много волков. Они ходили вокруг Погорелицы, ныряли в тень деревьев, выходили на дорогу и устремлялись в поля. Создавалось впечатление, что волков рождало само пепелище.