- Это остров, самый большой на Дону. Протока с той стороны не судоходна, - объяснил дядя Гена, - а внизу, видишь огонек? Наш дом.

   Я посмотрела вниз, почти под нами фонарь освещал пустой участок двора. Дом остался в темноте, поэтому был не виден. Следующий фонарь горел метрах в пятистах левее, и еще с полтора километра до освещенной деревни царила темнота. Тетя Оля обняла Матвея и восхищенно смотрела вниз на реку. Мне пришлось согласиться:

   - Да, красиво.

   - А скоро начнут заливаться соловьи, - добавила свою каплю Саша, и я поняла, что мне здесь уже нравится, несмотря на тревогу, которая возникнув, не покидала меня.

   - Поехали, - дядя Гена вернулся за руль, - завтра на работу, а тебе разместиться надо, и всем поужинать.

   Я торопливо сделала несколько снимков на смартфон, хотя не была уверена, что ночные кадры получатся, и села в машину. Луна спряталась в наползшие тучи, и сразу потемнело. Сейчас дядя Гена уже не гнал, как по трассе. Осторожно свернул на узкую проселочную дорогу и пополз вниз по ухабам.

   - Такое большое село, а дорога никчемная, - возмутилась я.

   - Да нет, там дальше есть асфальтированная дорога, но по ней долго к нам добираться, - ответила тетя Оля, - через всю деревню.

   Мы выехали на площадь. Прямо перед нами светился супермаркет, справа и слева от дороги высились двухэтажные здания с колоннами, чуть дальше - старинная церковь, с другой стороны - современная трехэтажная постройка с российским флагом на крыше.

   - Это считается центром, - сообщила Саша, - хотя на самом деле - окраина. Центром это было лет сто назад. Вот эти двухэтажки - школа и больница, трехэтажка - правление.

   Я кивнула, а дядя Гена свернул вправо и поехал по широкой, ярко освещенной улице вдоль веселых палисадников со старинными домами внутри. Мы проехали в конец улицы и попали в темноту. Мрачные, полуразрушенные дома смотрели на нас пустыми провалами окон. Заплетенные диким виноградом калитки забыли, когда их открывали последний раз. Слева за постройками и садами иногда сверкала лунным отсветом река. Справа над жуткой чередой домов возвышался высокий обрывистый холм. Вдали послышался приглушенный вой.

   - Волки? - спросила я, едва не подавившись собственным вопросом.

   - Нет, - дядя Гена хохотнул, - это наш пес. Он не любит оставаться один.

   - Может, Волжанских? - спросила тетя Оля.

   - У их собаки голос более высокий, да и дома они всегда, - ответил дядя Гена, всматриваясь в рытвины и колдобины на дороге.

   - Ром, нашего пса зовут Ром, - впервые подал голос Матвей.

   - А волки, говорят, здесь водятся. - Дядя Гена взглянул на меня в зеркальце на лобовом стекле. - И кабаны. На том берегу живут лоси. В снежные зимы волки нападают на отары. Здесь артель овец разводит, собираются завод шерстепрядильный строить.

   - Ночами мы стараемся не выходить со двора, - добавила тетя Оля.

   Вой становился все ближе, у меня мороз по коже пробежал. Наконец, впереди показался огонек. Мы проехали мимо двора со стройкой посредине и вагончиком-времянкой рядом.

   - Наши единственные соседи, - сообщила тетя Оля, оглядываясь, - они купили усадьбу совсем недавно, сравняли все с землей и строят дом.

   - Но это у них будет дача, - дядя Гена вывернул руль, объезжая очередную яму, - так что зимовать мы опять будем одни. Наш дом последний в деревне.

   Появился еще один огонек, а вой собаки вдруг прекратился.

   - Нас услышал, - сообщил Матвей.

   Фонарь горел над крыльцом дома с мансардой. Дядя Гена остановился, вышел из машины и открыл хлипкие, сделанные из веток ворота. Теперь пес радостно лаял. Как только мы остановились во дворе, Матвей бросился к дому и распахнул двери. Каким чудом огромный пес, вывалившийся из прихожей, не сбил мальчишку с ног, я не знаю. Пес плясал и подпрыгивал, норовя лизнуть в лицо каждого из приехавших. Около меня застыл на минуту, принюхался и, встав на задние лапы, лизнул в нос.

   - Ну, все, Дина, ты своя, - засмеялся дядя Гена, - я только хотел его предупредить, но он сам разобрался. Входите.

   Дядя Гена достал из багажника мою сумку и направился в дом. Я огляделась вокруг. Тетя Оля смотрела в сторону реки. Там было темно, но мне показалось, что в этой темноте чернеет женский силуэт. Вдруг он метнулся в сторону и исчез. В тот же миг из облаков выплыла луна и осветила заброшенный сад напротив, а за ним ленту реки. Берег полого уходил вниз. У меня снова пробежал по коже холодок, а тревога превратилась в непонятное чувство неотвратимо надвигавшейся беды.

   Глава 2

   Деревенская легенда

   Я поднялась на мансарду следом за Сашей, Матвей промчался вперед и скрылся за правой дверью, захлопнув ее перед нами.

   - Там у него вечный бардак, - засмеялась Саша, открывая вторую дверь.

   В комнате вдоль стен стояли две кровати, одна - обычная деревянная, вторая складная. Возле нее крестный поставил мою сумку. Огромное окно выходило на реку. Широкий подоконник был совмещен с письменным столом, на нем стоял компьютер, по бокам окна - узкие полки до потолка, забитые книгами. Мы с Сашей всегда любили читать и постоянно обменивались чтивом. Напротив стола у двери - стенной шкаф. Штор на окне не было, а жалюзи подняты, и лунный свет свободно вливался в комнату. Я подошла к столу-подоконнику, погладила рукой теплое, отполированное дерево, спросила:

   - Дядя Гена сам делал?

   - Папа? - Сашка хохотнула. - Он утверждает, что кроме скальпеля, зажима и иглодержателя, ничего в руках держать не может, даже ручка выскальзывает. - Саша подошла ко мне. - Это делал один старик, Тимофеич, раньше был краснодеревщиком. Папа хотел мне письменный стол поставить так, чтобы свет падал слева, по науке, а дед сказал: "Неча ей пялиться на заброшенную усадьбу", - и сделал так. Чтобы увидеть двор и усадьбу напротив, нужно влезть на стол, а с него - на подоконник. Папа был на дежурстве, увидел, хотел возмутиться, а потом решил, что старик прав - так лучше, и места больше в комнате.