- Это та стая? - спросила Саша.

   - Не знаю.

   Меня передернуло. Увиденное заставило задуматься: а доживу ли я до приезда родителей? Страх сковал меня. Ноги и руки налились тяжестью, словно свинцом. Медленно отвернувшись, я поползла к краю стола. Кое-как дошла до кровати и свалилась. Саша посидела еще минут пять и сообщила:

   - Они исчезли. Все. И Погорелица, и волки.

   - Хорошо, давай спать.

   Я понимала, что ничего хорошего нет. Она исчезла, когда ушла я. Это еще раз подтверждало, что охотится она за мной. Теперь, сложив все, что я знаю, я понимала: виной всему - имя. Но изменить его я не могла.

   - Сейчас, пьесы распечатаю, - ответила Саша.

   Загудел принтер где-то внизу на полочке, зашуршала бумага. Саша наклонилась и достала отпечатанные листы, сложила их на столе, сверху положила кукол.

   Глава 18

   Ураган

   Как обычно, я все проспала. Когда я спустилась вниз, Саша и Матвей уже поели. Он ныл:

   - Что мне делать? Близнецов нет, Рома нет...

   - Матвейка, порисуй, - Саша говорила с ним тоном противной школьной учительницы.

   Я рассмеялась, накладывая себе овсянку.

   - Что смеешься? - Саша нахмурилась.

   - Я думаю, два художника в одной семье - многовато, а?

   - Ну а чем его еще занять? Когда в школе у них продленка, он там наскачется - и дома спокоен, как танк. А сейчас занять нечем.

   - Может, бадминтон? - неуверенно спросила я.

   - А что, можно!

   Саша подскочила и бросилась в прихожую. Она принесла ракетки и воланчик.

   - Будешь играть? - спросила она брата. - На победителя.

   Матвей не мог сказать ни слова, он только кивнул, восхищенно глядя на ракетки. Было очень тихо, не шелестели листья деревьев, не качались ветки. Полная безветренность.

   - Погода как раз для бадминтона, - воскликнула Саша.

   Потеряв пару подач, Матвей скис. Он чуть не плакал, дрожали ресницы, и подергивались губы.

   - Что ты, Матвейка? - спросила я.

   - Сейчас вы меня выгоните, - всхлипнув, ответил мальчишка.

   - Не выгоним, мы будем играть по времени, - сообразила я.

   Сделав несколько подач, чтобы он мог их отбить, я передала ракетку Саше. Играть с неумелым соперником всегда неинтересно. Я села на крыльцо, наблюдая, как сестра гоняет брата по всему двору. Матвей был счастлив, и теперь он даже играл минут пять подряд, не роняя воланчик. Я посмотрела на небо. Ни облачка. Солнце палило нещадно, и хотелось спрятаться в тень. Но на востоке над кронами деревьев появилось темное пятно. Оно, казалось, лежит на кронах недвижимо. Я отвела глаза, посмотреть, чему радуется Матвей, а он сумел забить очко Саше и прыгал на одной ножке, кружась вокруг своей оси, размахивал ракеткой и орал футбольный клич:

   - Оле-оле-оле!

   Посмотрев снова на небо, я увидела не просто темное пятно, а тяжелую, набухшую чернотой, медленно наползающую тучу.

   Через несколько минут первый порыв ветра едва не вырвал у игроков ракетки из рук, а воланчик отлетел далеко в пионы.

   - Ребят, кажется, надвигается непогода, - проговорила я.

   - Да уж почувствовали, - рассмеялась Саша.

   Она оглядела небо и сказала:

   - Пойдемте в дом. Это серьезно, - Саша провела ракеткой, которую держала в руке в сторону надвигающейся тучи.

   Второй порыв ветра чуть не сбил нас с ног, и мы рванули в дом. Сразу стемнело. Саша закрыла дверь на ключ, и мы прошли в гостиную. Все небо уже затянуло тучами. Ветер клонил деревья. Упали первые крупные капли дождя на железный подоконник, а через несколько минут дождь лил стеной. Ветер затих, казалось, сейчас прольется дождь и снова выглянет солнце.

   Но тут над нами громыхнуло, и сверкнула молния посреди двора. И снова поднялся ветер, изменив направление падающих струй. Ветер рвал ветки и листья, дождь захлестывал в комнату, под окном уже собралась лужа. Саша бросилась закрывать окно в гостиной, Матвей помчался в спальню родителей, а я наверх - закрыть окно у нас и у Матвея. Я взобралась на подоконник, взглянула вниз и замерла, показалось, что остановилось сердце.

   Посреди развалин в грохоте грома и вспышках молний стояла Погорелица. Ветер трепал ее черное платье, поднимая выше колен юбку, вздымая вверх черный воротник. Она не сводила глаз с нашего окна. Вокруг нее сидело с десяток волков. Они задрали вверх морды и, казалось, выли. Я закрыла окно, но не смогла отойти. Я смотрела вниз и чувствовала, как на меня наваливается тяжесть, казалось, что я покрылась тонкой корочкой льда, у меня стали стучать зубы.

   Тут один из волков поднялся и направился к выходу. За ним второй. Третий. Они выходили через поваленную калитку. Кто-то пробирался под ней, кто-то наступал на старые доски, и я видела, как они прогибаются под тяжестью животных, кто-то перепрыгивал через преграду.

   Вскоре у ног Погорелицы осталось два волка. Остальные выстроились перед нашим забором. Вот один направился вправо, в обход усадьбы, второй влево. Я вспомнила об окне в комнате Матвея, соскочила со стола и бросилась в его комнату. Когда я выглянула в его окно, увидела сидящих вдоль забора волков. Вдруг я поняла, что это та самая стая, которую я нашла на своем снимке. Они пришли за мной. Они готовы к атаке. Я не представляла, насколько я права.