Кажется, Патрик очень даже возражал. По тому, как недобро сверкнули его глаза, он готов был во всеуслышание заявить об этом, добавив словечек, которые обычно не употребляют за общим столом. Но Мартин закрыл ему рот рукой.

– Кое-что, конечно, надо будет переделать. – Фиахна с сомнением посмотрел на потолок и углы, затянутые паутиной. – И покрасивее обставить мои покои. Сейчас там весьма уныло.

– Я распоряжусь, – сухо сказал Каллахан.

– О, не стоит себя утруждать, дорогой племянник! Я сам всё устрою. Поверь, мне это будет даже в радость. Люблю что-то делать для других. – Фиахна поправил серебряный браслет на руке, любуясь искусной чеканкой. – И кстати… я пригласил в гости Браннана. Нам надо будет кое-что обсудить втроём. Он прибудет сегодня к ужину – как раз успеет на пир. Вот он, между прочим, быстрый парень, не то что некоторые…

Теперь уже Каллахан поймал отчаянный взгляд мастера Патрика и кашлянул:

– Могу я попросить впредь предупреждать о гостях заранее? Так будет удобнее всем нам.

– Я учту эту просьбу. – Фиахна лучезарно улыбнулся. – Особенно если прекрасная Розмари попросит меня о том же. Что скажешь, Роз? Стоит нам прислушаться к словам племянника?

– Д-да, пожалуйста, – еле выдавила девушка, разглядывая трещинки на деревянной поверхности стола. – Д-думаю, это очень-то разумно было бы.

– Значит, быть посему. – Фиахна хлопнул ладонью о стол (Розмари вздрогнула) и повернулся к Шону; его внимание быстро перескакивало с одного на другое. – Но раз уж Браннан всё равно будет здесь, я спрошу с него за твоё лицо. Мой дорогой сын ничем не заслужил стольких лет позора.

– Папа, оставь! Мы сами разберёмся, – прошипел Шон, но отец его уже не слушал.

Фиахна встал, потянулся, прошёлся вдоль стола, погладил ворона (тот с удовольствием подставил пернатую макушку), потрепал по волосам Келликейт, хлопнул барда по плечу, а потом вдруг достал из кармана монетку и подбросил её в воздух.

– Да, кстати, пока я управляю Неблагим двором, мне понадобится паж… оруженосец… помощник… а, не важно, всё в одном. Я выбираю тебя. – Монетка упала на стол прямо перед Элмериком, и тонкий палец эльфа упёрся барду прямо в грудь. – Если никто не против, конечно.

Но все уже поняли, что спорить с Фиахной бесполезно. Он всё равно сделает по-своему.

– Мне, кажется, или я что-то пропустил?.. – Задрав голову, Джерри смотрел на высокие белые башни, выросшие на месте мельницы. – Тут случился конец света, а я не заметил?

– А ты ещё больше по девкам бегай, и вообще всё проспишь! – фыркнул Элмерик, наслаждаясь его замешательством.

Чудесная серебряная черепица отбрасывала на стены солнечные блики. На самой высокой из башен развевался стяг с белым листом цветущего папоротника на фиолетовом поле – это был герб Фиахны. На башенке поменьше колыхалось другое знамя: белый сокол на чёрном поле. Элмерику хотелось думать, что оно вывешено в честь всего отряда, но, скорее всего, новоявленный регент таким образом чествовал своего племянника, и только. Догадку подтверждало и то, что прямо сейчас брауни прилаживали флаг на третий шпиль, где на белом поле раскинул крылья чёрный ворон – любимая птица Браннана.

Фиахна помнил, что белый цвет в геральдике означает серебро, поэтому и цветущий папоротник, и сокол, и поле, по которому летел ворон, испускали слабое сияние, отливая перламутром. Ночью знамёна наверняка будет видно издалека. А замок всё ещё перестраивался: он уже стал раза в два больше. Интересно, это иллюзия или Фиахна и впрямь поработал с пространством?

– О, ты даже не представляешь, что тут творится! – Келликейт обеими руками придержала капюшон, чтобы его не сорвал ветер. – Элмерик у нас теперь оруженосец эльфийского короля. А Розмари уже почти фаворитка.

– Не короля, а всего лишь наместника, – поправил её бард, но Джерри, казалось, его не слышал.

– Какой ещё, к бесам, король?!

– Говорю же тебе: эльфийский! – Келликейт подробно пересказала ему последние новости, а Элмерик не без ехидства наблюдал, как глаза Джеримэйна расширяются всё больше. В конце рассказа тот аж присвистнул:

– Ну дела… выходит, наша милашка Роззи таки охмурила эльфа?

– Да иди ты! – беззлобно фыркнула Розмари.

– Это ещё кто кого охмурил. – Келликейт покачала головой. – Вообще-то, это он ей проходу не даёт.

– А тебе что, завидно? – Розмари снова покраснела как мак.

– Но ты же не против его ухаживаний? – уточнил у неё Джерри, уже по-настоящему хмурясь и сжимая кулаки.

Элмерика позабавила его готовность вступиться за подругу, даже если придётся иметь дело с эльфийским королём или наместником – не важно. Да Фиахна этого забияку одним пальцем отделает так, что даже Медб не снилось…

Розмари мотнула головой и приложила ладони к полыхающим щекам.

– Не-а, не против. Вот только не знаю-то, что ж мне с ним делать-то теперича?

Джеримэйн пожал плечами. Мол, раз так, то разбирайся сама со своими эльфами.

– А тебя самого где носило? – поинтересовалась Келликейт.

– Да мы тут с Мэриэнн гуляли…

В его голосе Элмерик ожидал услышать похвальбу, а вовсе не досаду. Но Джерри был совсем не рад.

– Слушайте, а этому вашему Фиахне случаем второй оруженосец не нужен?

А, так вот в чём дело! Бард едва не рассмеялся – какова ирония судьбы, а? Джеримэйн неприкрыто завидовал, что Элмерику посчастливилось стать оруженосцем эльфийского короля, а бард, в свою очередь, так же отчаянно завидовал извечному недругу, что тот может беспрепятственно встречаться со своей возлюбленной и никто ему слова поперёк не скажет. Он бы даже поменялся, если бы это могло чем-то помочь. Но увы, сейчас они могли только ревниво коситься друг на друга.

Тем временем брауни с непонятным человеческому уху воркотанием потащили флаг Браннана вниз: пролетавшая мимо птица умудрилась нагадить ровно по центру полотнища.

– М-да, чую, Браннан будет не рад! – хохотнул Джерри.

В тот миг они даже не представляли насколько…

Два всадника на чёрных конях появились из тумана на закате. Не вышли из него, а будто возникли из ниоткуда в низине под холмом. Копыта, никогда не знавшие подков, выворачивали комья сухой земли из дороги, ведущей на мельницу. А от самой мельницы уже ничего не осталось: на вершине холма вырос самый настоящий замок с пятью башнями, крепостной стеной и слегка заболоченным рвом, через который был переброшен крепкий деревянный мост.

Все флаги уже развевались на шпилях, где им положено, и Браннан, к счастью, так и не узнал, какая печальная участь постигла его личный герб.

С крепостной стены Соколы наблюдали, как гости въезжают во двор замка.

– Какого?.. – Шон не без труда проглотил рвущееся наружу ругательство. – Папа, он притащил с собой Эйвеона!

– Прости, я и забыл, что вы не ладите. – Фиахна поправил узорную перевязь и похлопал по рукояти своего меча. – Но ты не злись, сынок. Эйвеон не виноват в том, что с тобой случилось. Все знают, что это сделал Браннан. Посмотри-ка, я хорошо выгляжу?

– Угу. – Шон вздохнул.

Фиахна заулыбался и потрепал Элмерика по рыжей макушке.

– Оруженосец, вина мне!

Признаться, бард совсем не рассчитывал, что по большей части ему придётся прислуживать новоявленному правителю. Кажется, тот не совсем понимал разницу между доверенным лицом, оруженосцем и личным слугой.

– А мы разве не собираемся выехать им навстречу? – В закатных лучах волосы Каллахана выглядели бледно-золотыми.

– Ещё чего! Ни к чему себя утруждать. Они сами прекрасно видят, куда ехать.

Оставалось лишь гадать, был ли Фиахна просто-напросто невежей или же с самого начала хотел показать Браннану, кто тут хозяин положения. Элмерик, признаться, поставил бы на второе.

– И передай девице Розмари, что после полуночи я буду ждать её в своей спальне, – шепнул Фиахна, склонившись к самому уху барда.

Тот аж поперхнулся.

– Что, вот прямо так и передать?