И ещё добавила, глядя на того близнеца, у которого были белоснежные волосы и кожа:

– А этот как будто бы мой…

– Дитя – не зверь и не птица, он не будет посвящен тебе, – возразил Финварра, но Калэх лишь рассмеялась в ответ.

– Наши нити уже сплелись. Посмотрим теперь, какой узор из них сложится.

И вот тогда Финварра изгнал зиму из своих земель. Он запретил даже упоминать имя Калэх в своем королевстве. Но судьба распорядилась иначе: подросший принц нашёл портрет королевы Зимы и влюбился в неё без памяти. Финварра, поняв, что сын его может умереть от тоски, скрепя сердце, разрешил ему отправиться на поиски возлюбленной – на дальние северные острова, в самое сердце туманов. Вместе с юным принцем Каллаханом в плавание отправился его кузен Шон, а брат-близнец Браннан остался с отцом, чтобы на случай, если Каллахан не вернётся, у короля Финварры был хотя бы наследник.

Долгим и трудным было их путешествие, но вот, пройдя все испытания, они прибыли на зачарованный снежный остров, где царила вечная зима. Калэх сама встретила их на пороге своего замка.

– Я знала, что ты придёшь, – сказала она Каллахану. – Так уж соткалось.

– Выходит, мы и впрямь предназначены друг другу? – обрадовался принц.

– И да, и нет. Ты всё сам поймёшь, если поживёшь немного тут, со мной, и задашь свои вопросы. Но знай: я буду отвечать лишь на один вопрос в день.

Каллахан с радостью принял её приглашение.

– Говорят, ты убила моего деда, будучи в сговоре с Медб, – спросил он в первый день. – Зачем?

– Нетрудно сказать, – усмехнулась Калэх. – Его правление сеяло хаос в эльфийских землях. Очень скоро стало бы не два королевства, а четыре. Потом восемь. Двенадцать… И эльфы больше никогда не смогли бы верить собратьям. Я сделала зло, но на самом деле поступила верно.

– А для чего ты освободила Бэлеара? – спросил Каллахан на заре второго дня. – Разве он не враг тебе и всем нам?

– Именно поэтому и освободила. – Калэх тряхнула тяжёлыми косами, чёрными, как сама ночь. – Эльфам нужен неприятель, иначе они пожрут самих себя, опьянённые радостью битв.

– Почему тогда фоморы не нападают? – спросил принц на третий день. – Неужели они ещё не накопили сил за столько лет?

Королева Зимы вздохнула:

– Ты не понял? Я сдерживаю их. Но когда-нибудь моих сил не хватит. И тогда ты отправишь их далеко-далеко отсюда на многие годы. Я научу как.

– Почему же ты не сделаешь этого сама? – На четвёртый день пребывания в снежном замке у Калллахана уже зуб на зуб не попадал от холода. – Ведь ты сильнее меня, я это чувствую.

– У каждого своя сила. И своё предназначение. Не замёрз ещё?

Каллахан помотал головой.

– Будь осторожен, мой дорогой принц, – предупредила Калэх. – Холод коварен и может убить даже эльфов. Стоит ли любопытство жизни?..

– Ты станешь моей женой? – спросил он на пятый день, зная, что этот вопрос, возможно, последний: больше ни он, ни Шон такого холода не выдержат.

Лицо Калэх тотчас же потемнело.

– Я могла бы сказать «да», мой дорогой принц. Ведь ты по душе мне. Твоя летняя сила ещё не вошла в полную мощь, но я чувствую, что наш союз мог бы пойти на пользу обоим, и наша чародейская сила возросла бы взаимно. Но нити судьбы всегда плетутся не останавливаясь. Даже я не могу сказать, чем завершится полотно. Хочешь заглянуть в будущее? Имей в виду: картины могут быть туманными.

Каллахан кивнул, и Калэх села за прялку. Напевая, она сучила тугую нить. Он знал эту песню, принялся подпевать – и вдруг поперхнулся воздухом.

Ворох поворотов судьбы, ворох возможностей – все они были как на ладони. Рассудок едва справлялся, сознание уплывало… но было ясно одно: счастье с Калэх сулило гибель эльфийским королевствам, когда как разлука обернулась бы процветанием. От досады Каллахан вскрикнул, и видение исчезло.

– Спроси меня снова, – сказала Калэх. – Но знай: если ты снова предложишь мне выйти за тебя, я отвечу «да». И будь что будет.

– Нет. – Каллахан покачал головой. – Хоть я и люблю тебя всем сердцем, но я – будущий король. А кто-то говорит, что я уже сейчас король Лета, хоть я пока и не знаю, что это означает. Мы не должны так поступать.

– Ты действительно настоящий король, – согласилась Калэх, но её тёмные глаза наполнились печалью. – Что ж, будь по-твоему. Тогда того вопроса, считай, что не было. Задавай другой.

Каллахан взял её руки в свои.

– Я видел, как ты пряла и ткала, и понял, что порой ты сама можешь вплетать в ткань судьбы то, что захочешь. А сумеешь ли удалить то, что уже было выткано? Сделать так, чтобы я забыл тебя и то, что мы вообще встречались?

– Я никогда не пробовала. – Прощаясь, королева Зимы поцеловала его в губы. – Но попробую прямо сейчас. Затку твою память. Ты забудешь моё имя и лицо и не вспомнишь до поры, пока мы снова не встретимся. И тут уж не обессудь: всё тотчас же вернётся: и воспоминания, и любовь… А теперь закрой глаза и спи.

Прялка мерно постукивала, Калэх ловко подменяла одни нити другими.

Очнулся Каллахан уже на корабле, плывущем домой. Конечно же, он расспрашивал, что произошло. И Шон рассказывал ему, но его слова вылетали у Каллахана из головы, будто бы их выдувал ветер. В конце концов Шон перестал понапрасну сотрясать воздух…

В Ином краю, где не бывает настоящей зимы, было очень легко не вспоминать о ней вовсе. А вот в землях людей, когда выпадает снег, Каллахан каждый год испытывает смутную тоску, но не знает, откуда берётся это чувство.

И там, и здесь в ночи порой слышится далёкий стук прялки. Всё потому, что нити ещё плетутся, и никто не знает, каким в итоге выйдет это полотно.

Элмерик только теперь понял, что в какой-то миг Шон сменил Фиахну и дальше принялся рассказывать сам. Конечно, ведь это он был в снежном замке вместе с Каллаханом и видел всё, что случилось, собственными глазами.

– И где сейчас эта Калэх-то? – Розмари ещё в середине рассказа подошла ближе: видать, стало интересно; теперь она сидела за спиной у Фиахны.

Тот обернулся на голос.

– Никто больше не видел её. Наверное, всё ещё живёт на своём Снежном острове, плетёт нити, следит за миром. Я слышал, у людей зима всегда наступает вовремя.

– А почему тогда Каллахан забыл ещё и Олнуэн? – Джерри потёр лоб.

Ему ответил не Фиахна, а Шон:

– Мы тоже задумывались об этом. Наверное, Калэх просто ревнива. Вот и заткала это тоже.

– А этому Ритерху кто-нибудь морду начистил? Кто он такой вообще? – Глаза Джерримэйна сверкнули праведным гневом.

– Поверь, его били и не раз. Не помогает. – Рыцарь Сентября хрустнул костяшками пальцев так яростно, что бард в тот же миг понял: мастер Шон и сам не раз учил зарвавшегося хитреца уму-разуму. – Сейчас Ритерх живёт при дворе королевы Медб, он – Рыцарь Июня. Только там его ещё терпят. Не то что наши короли.

Короли… Элмерика вдруг осенило, что все наветы принца Грозовых Дней были напрасными. Каллахан вовсе не бросал своё королевство, как думали Эйвеон и Браннан, – напротив, во имя мира и процветания он отдал самое дорогое. И никто не смел просить у него больше.

– А ты не рассказывал мне про Калэх… – В голосе Мартина послышался лёгкий упрёк.

Рыцарь Сентября пожал плечами.

– Ни к чему было ворошить прошлое, Март.

– Да? И что же теперь изменилось?

– Не злись. – Шон шутя попытался щёлкнуть его по носу, но Мартин ловко увернулся и в ответ показал язык. – Времена настали другие. Помнишь, я говорил, что Калэх предсказала, будто именно Каллахан запечатает фоморов? Так вот, он сделал это. Калэх сказала, что пройдут годы, и те вырвутся на свободу. Теперь это тоже случилось.

– И что это значит? – Мартин сложил руки под подбородком.