— Кто ушел? — спросил Лаклан, удивленный тем, что голос послушался его. — Кто она?

— Твоя мать, — сказал Рэтчет, разбирая какие-то бумаги. — Она собиралась забрать тебя. Но мне кажется, из этого ничего не выйдет. Вопросом обязательно занялась бы социальная служба. Я не уверен, что у дамы все в порядке.

Но Лаклан уже не слышал, что говорил Рэтчет.

Его мать?

Мама.

Не успев подумать, испытать что-то кроме чистого отчаяния, он повернулся и выбежал через открытую дверь в холл.

— Лаклан! — закричал ему вслед Старый Гнедой, и мальчик понял, что старик идет за ним, его шаги эхом отдавались в коридоре.

Но ему было все равно.

Его мама была здесь.

Ее надо удержать.

Убедить забрать его с собой.

Лаклан подбежал к входной двери и потянул ее на себя. Ему пришлось тянуть изо всех сил и наконец удалось открыть ее.

А затем он увидел, как мама садится обратно в такси.

— Мама, — закричал Лаклан.

Он поднял ногу, собираясь сбежать по ступенькам.

Но Старый Гнедой схватил его, удерживая на месте.

— Нет! — Лаклан закричал, извиваясь в руках старика и протягивая маленькие ручки к матери. Он был в отчаянии и сделал бы все, лишь бы выбраться отсюда. Лишь бы кто-то любил его, и мама вернулась, какой бы ужасной не была жизнь, которой они жили.

Но мама Лаклана с бесстрастным выражением лица смотрела ему прямо в глаза и не сделала ничего.

Только залезла в такси.

— Нет! — воскликнул Лаклан, и слезы потекли по его лицу. — Нет, нет, нет! Пожалуйста, вернись! Я буду хорошим, я буду хорошим. Не оставляй меня, мама! Пожалуйста!

Но эти мольбы не принесли Лаклану никакой пользы.

Она бросила его.

Снова.

Такси покатило по дороге, оставив Лаклана с разбитым сердцем и опустошенной душой.

И мальчик понял, что она больше никогда не вернется.

Кайла

— Боже мой, идет чертов снег, — восклицаю я, не отрывая глаз от окна и наблюдая, как с туманного неба падают крупные хлопья.

— Что? — кричит Лаклан из ванной, где бреется, пытаясь перекричать шум льющейся воды.

— Снег идет, — снова говорю я, оборачиваясь, когда он выходит из ванной, наполовину покрытый пеной для бритья. Я люблю своего небритого Лаклана (когда он касается меня, борода создает нужное трение в самых правильных местах), но время от времени он бреется, и у меня словно появляется совершенно другой муж.

Лаклан смотрит в окно на падающие хлопья, опускающиеся на землю, и ворчит:

— Похоже, сегодня утром на тренировке будет немного прохладно, — говорит он, направляясь обратно в ванную.

Я любуюсь мощными мышцами и замысловатыми татуировками на его спине.

— А ее не отменят? — спрашиваю я.

— Ни за что, — отвечает он.

Вздыхаю с облегчением.

Дело в том, что мой дорогой муж не знает, последние несколько месяцев я планировала для него огромный сюрприз, и все начинается именно сегодня. И чтобы все прошло без сучка и задоринки, Лаклан должен быть на тренировке.

Видите ли, завтра День святого Валентина.

Обычно это особенный день для большинства пар, но завтра еще и день рождения Лаклана. Кто-то может считать, что родиться в День святого Валентина забавно, но не в случае с Лакланом.

Именно в этот день его отдали в сиротский приют.

Он редко говорит об этом, и я не виню его, но это одна из многих причин, почему он так не любит этот день. Лаклан делает вид, что ему все равно, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, как много значит этот день. Каждый год он приносит одну и ту же боль, и чувство отвержения.

Так что в этом году я решила сделать все по-другому.

Придумала кое-что, чему он безумно обрадуется.

Его двоюродный брат Кейр живет здесь, в Эдинбурге, и мы часто видимся с ним и его невестой Джессикой (у нее действительно потрясающая студия йоги, специализирующаяся на людях с ограниченными возможностями, и, когда я в настроении, Джессика позволяет мне заниматься бесплатно). И Лаклан думает, что завтра мы пойдем ужинать вчетвером.

Но все не так.

Завтра здесь будет вечеринка.

И он об этом ничего не знает.

А еще не в курсе про список гостей, среди которых:

Его брат Бригс с женой Наташей и их годовалой дочерью Рамоной.

Кузен Линден с женой Стефани (она моя лучшая подруга), и их двухлетней дочерью Тру.

Еще один кузен Брэм, его невеста Никола (еще одна моя лучшая подруга), и ее дочь Ава.

Его кузен Мал, а также кузина Мэйзи и ее бойфренд Эдер (слава богу, что у них нет детей, потому что их и так много).

Плюс целая куча людей из города, таких как его товарищ по команде Тьерри, наши друзья Амара и Ренни и другие.

Мы как следует повеселимся.

И Лаклан обо всем этом понятия не имеет.

А еще мне жизненно необходимо, чтобы он пошел на тренировку, тогда я смогу отправиться в отель «Джордж», где встречаюсь с его семьей. Все приехали сегодня утром.

Я безумно волнуюсь, но мне нужно сохранять спокойствие на случай, если он уловит исходящие от меня странные флюиды. В смысле он мой муж и привык к тому, что я достаточно импульсивная особа.

К счастью, когда он выходит из ванной, чисто выбритый, выглядя намного моложе, он, кажется, не замечает моего настроя. Лаклан переодевается в спортивный костюм, а затем подходит ко мне и дарит долгий, сладкий поцелуй.

— Увидимся позже, любимая, — говорит он мне, затем выходит из квартиры и останавливается у дивана, где дремлют Эмили и Лионель, наши собаки. Он целует их обоих в нос, и у меня все внутри сжимается, я словно впервые влюбляюсь в своего нежного гиганта.

А затем уходит.

Несколько минут я сижу на диване с собаками, желая удостовериться, что у Лаклана было достаточно времени, чтобы сесть в «Лендровер» и уехать, а после с довольной улыбкой надеваю резиновые сапоги и парку и выхожу на улицу.

От нашей квартиры до отеля идти всего несколько минут, поэтому я решаю отправиться пешком, осматривая достопримечательности Эдинбурга, погребенные под снегом. Здесь так невероятно красиво, что иногда мне кажется, будто я живу в сказке, особенно сейчас, когда все каменные здания покрыты слоем глазури.

Конечно, многие, кого я встречаю на улице, ворчат. Снег в феврале не редкость, но люди настроены на весну, и гора белых хлопьев вполне может заставить их почувствовать досаду.

Но только не меня! Когда я росла в Сан-Франциско, никогда не видела снег, поэтому каждый раз, когда подобное происходит здесь, я извлекаю из этого выгоду. Однажды на Рождество мы поехали на север, чтобы повидать дедушку Лаклана, и мне показалось, что я оказалась в каком-то гребаном рождественском фильме. Ладно, больше походило на фильм «Рождественские каникулы», чем, скажем, на «Эту замечательную жизнь», но все же «Магия».

Итак, я спешу, стараясь не поскользнуться на мокрых дорогах, улыбаясь встречным прохожим. Я не просто взволнована тем, что Лаклан увидит всех, для меня это тоже подарок. Я не видела Стеф, Николу, Брэма и Линдена со дня нашей свадьбы. Это было безумное время, но все они были там ради меня. Я хотела вернуться в Сан-Франциско, чтобы повидать братьев, так как в прошлый приезд видела их последний раз, но, честно говоря, теперь, когда моя мама умерла, мне трудно чувствовать тягу к этому городу. Теперь Эдинбург мой город.

И какой же он красивый. Я сворачиваю за угол на Принсес-стрит и тут же достаю телефон, чтобы сфотографировать замок на холме, окруженный снегом.

Затем продолжаю идти, пока не оказываюсь в отеле.

Место чертовски модное, и я рада, что друзьям удалось остановиться здесь. Хотя кого я обманываю, у них у всех есть деньги, особенно у Линдена, теперь его вертолетный бизнес действительно процветает.

Стеф написала мне раньше, когда они вышли из самолета, потом еще раз, когда зарегистрировались, так что я знаю номер их комнаты. Я сказала, что приду и постараюсь не дать им уснуть, потому что знаю, первое, что они захотят сделать после этого чертовски долгого перелета из Сан-Франциско в Эдинбург, — это поспать. Но так лишь испортят себе весь режим до конца поездки.