Одинаковые корни Я вас в щеку поцелую, Подставляйте быстро щеки. На иврите поцелуй – он «Нешика», здесь смысл глубокий. Путник едет, избу ищет Вдоль дороги незнакомой. Где же здесь «Еш байт» поближе? Дом – он «байт», изба – «есть дом», а! Вот цветочек я дарю вам Весь из точек разноцветных. На иврите слово «цева» – Это краска, краска это. Враг нас в жизни убивает, «Леарог», мне слышно страшно. «Дат» – мы мудрость получаем, Нам дают подарком важным. Получили люди Тору, В путь ушли тропою торной В соответствии с законом. Там историй было столько. «Керен» в следующем мире – Наших добрых дел награда, В этом корень мы полили, Чтоб пророс под тенью сада. Одинаковые корни Одинаковых понятий. Спотыкаюсь я, покорный. Все, кто хочет, – добавляйте! Вечный счет Раньше считал весны, было считать просто. Дальше пошли лета – глянь, ведь конца нет там. Осеней счет труден – больно считать людям. А под конец веще и не нужны вещи. Откровение Того, чье сердце из камня, – заройте его вы в камни. А тот, кто играет сталью, – ему не накрой столов. Чья радость – друзей печали, пусть станет их путь отчаян. Кто сделал Меня из злата – тому не сносить голов. Тот Мир, что религий полон, не станет пусть вашим домом. Но рядом с Моим вы домом разбейте свои шатры. Там вам подарю Я свиток – смотрите в него, как в омут. Я щедрым стану с тобою – кто ищет мои дары. А кто ничего не ищет – за это с них Небо взыщет. Кто только идет ногами – не сможет пойти на взлет. И тот, кто сорит деньгами, пусть станет последним нищим. Кто был здесь последним нищим, пусть первым ко Мне придет. А Мир – он большая сцена, где каждый над жизнью властен. А жизнь – то кусочек света, зажатый в твоих руках. Тут каждый так хочет сласти, не зная, что в жизни счастье, Лишь вечность тысячеглаза сдувает со сцены прах. Учи откровенье это, и жизнь тогда станет светом, А кровь, что в тебе струится, разносит по телу страсть. Еще не родилась радость огромным цветов букетом, Которым одарит вечность игравших на сцене вас. Петренко! Слушаюсь! – Петренко! – Слушаюсь! – Такая, братцы, штука. Мы проиграли, как продали связку лука. Да, мы Россию комиссарам проиграли, Но не предали душ своих, не запятнали. В нас замирает дух проигранной России. Петренко, мать твою! Все, что там есть, неси нам. – Там нет закуски, только водка. – Грусть на плечи! Так мы закусим водкой водку. Водка лечит. – Поручик, помните прогулки вдоль лимана? – Забыл друзья, но помню дуло я нагана. Мне повезло, не пулю – дал наган осечку. Мне бы не греть теперь спины у нашей печки. – Так выпьем, братцы, за поручикину спину. – Молчите, сударь! Попрошу на середину. – Вас мало били? Не хватает вам дуэли? Да это ж водка, господа. Ну, в самом деле… – Петренко! – Слушаюсь! – Неси быстрей газеты! Что там? Читал? Про экипажи и кареты? – Ваше Благородие, не грамотен нисколько. Картинки разве что смотрел, картинки только. – Как жизнь, товарищ мой Петренко? – Да не скука… Мы проиграли, как продали связку лука. Да, мы Союз американцам проиграли, Но не предали душ своих, не запятнали. И новый дух летит, витает над Россией, Плюет он в нас, а мы его и не просили. – Здесь столько водки, обойдемся без закуски. Так мы закусим водкой водку. Пусть по-русски. И чтобы в спины нам отечества осечки, И чтобы греть свои мечты у доброй печки, Не умирать, а жить за общую идею, Где ни поручик, ни Петренко не злодеи. Ты моя вселенная Ты моя вселенная и мое снотворное, Необыкновенная, светом вся наполнена. Ты моя и Англия, и моя Япония. Я тебя открыл давно. Ты моя симфония. Материк и острова, части ты и целое. Ты зеленая трава, небо сине-белое. Голосок волной журчит, успокоит, катится. Ты надеждою бежишь, пропадаешь, прячешься. Я ищу тебя давно меж камнями берега. Я открыл в любовь окно, как открыл Америку. От окна бегу к дверям – чудится звоночек. Не забуду ничего, что ты, радость, хочешь. На душе моей сквозняк от окна открытого, И по небу вдаль летят мысли позабытые. Их немного, и они пролетают стаями. Ты послушай, обними крыльями усталыми. Ты звезда ночей моих и строка летящая, Слово мое острое, верное, кричащее. Ты глоток воды в горах ледника, что тает. Ты свобода, я же раб. Снова не хватает. Ты моя прекрасная и моя покорная, Море с белой пеною бурное, но вольное. Я стою на палубе, вглядываясь в даль. Радость, вечно малая, грусть моя, печаль. |
