Потомок рода Михаила Кошкина, конструктора танка Т-34, из Переславского района Ярославской области.
Людмила признается, что с раннего детства рвалась кого-то спасать – то бездомного котенка, то хромого цыпленка. Хотя помощь чаще всего была нужна ей самой. Однажды зимой она провалилась в прорубь, а летом оказалась на дне реки, сорвавшись с перевернувшегося баллона. Отец уверял, что жить она должна с ними, так как вне дома ее подстерегают одни опасности, и даже учиться отпустил с трудом.
Но потом перестройка сломала устоявшийся уклад жизни, и Людмила смогла начать самостоятельную жизнь в Москве. Ее стремление помогать ближним достигло своего апогея во время работы комендантом общежития строительного треста. Зарплаты задерживались. Одни квалифицированные специалисты становились похожими на бродяг, а другие – на парней из фильма «Бригада». И для тех, и для других она хотела отыскать достойный выход из тупика. Однако, как говорил ей отец, экстремальные ситуации сами находили Людмилу.
Ей казалось, что в Европе получится просто радоваться жизни. Но и здесь внимание привлекли не архитектурные красоты Лувра и собора Парижской Богоматери, а бездомные нелегальные иммигранты, сидящие около них. Видимо, это удел поэтов – счастье добывать через страдание.
Людмила Руйе публиковалась в альманахах «Родники», «Юность», «Очарованный странник», «Спутник». Имеет дипломы участника сборников «Иван Бунин» и «Александр Блок», также публиковалась на литературных сайтах «Стихи.ру», «Общелит.ру стихи». Является членом ассоциации в поддержку русской культуры в Париже «Глагол». В 1996 году вышел роман «Все не так», в 2015 – сборник стихов «Луч звезды».
Африканцы, французы, китайцы –
Дети в школу в Париже идут,
Книгами наполненные ранцы
В alma mater бережно несут.
А в глазах горит жажда познанья,
Им всем хочется что-то создать,
Получив всемирное признанье,
Для потомков в граните стоять.
Это хорошо, конечно, тоже,
Чтоб пришел к ним творческий успех,
Но больше всего хочется все же,
Чтоб согрела любовь души всех.
На уроке на вопрос в анкете
«Легче девушкам иль парням жить?»
Отвечают как один все дети,
Что стыдно девушкой сейчас быть,
Потому что нелепы в футболе,
Выглядят, как коровы на льду,
Да и смотреть одно только горе
Женскую спортивную борьбу!
Тогда как парни на стадионе
Аполлонами кажутся все,
Говорит весь мир о чемпионе,
С ликованьем он принят везде!
Тут в почете мегачемпионы,
В спорте отличившийся атлет,
Девушки – как будто б юниоры,
К ним большого интереса нет.
Каждая парням здесь подражает,
Всегда брюки и куртка на ней.
И не поймешь – это пара гуляет
Или встретились двое друзей.
Не то чтобы уступить место
Иль, посторонившись, пройти дать,
Им как будто с женщинами тесно,
Их стараются не замечать.
А коль юбка модная одета,
Макияж нанесен на лицо,
Скажут: «Непорядочная эта»
И вслед бросят острое словцо.
Как от резких движений спортивных
Походит на шабаш их балет,
Так и в любви людей, духом сильных,
Маленькой доли нежности нет.
Встречи парня с девушкой похожи
На переговоры двух коллег.
Не вызывает никакой дрожи
Предложенье быть вместе навек.
Есть способность в играх выигрывать,
Взгляд спортивным азартом горит,
А умения нет заигрывать,
Хоть и французское слово «флирт».
Мужчины такие прекрасные
Ходят на Елисейских полях,
С ними мы совершенно разные,
Мимо проходим на всех парах.
При встрече взглянет в вожделении,
И кажется, что произошло
Все уже в его воображении,
И желанье знакомства прошло.
Мы их идеализировали,
Придали романтический вид,
Резкость черт завуалировали –
И тот образ в Париж нас манит.
Как-то у Лионского вокзала
Спросила мужчину: «Где метро?»
Сопровождал меня три квартала,
Не говоря почти ничего.
Потом сказал, что глаза большие
У меня и в них чудесный свет.
Я улыбнулась: «Слышу впервые
Такой изысканный комплимент».
Упрекнул, что я неискренняя.
Отвечала, что так же, как он,
Потому что рядом Бастилия,
Мне же нужно метро «Gare de Lyon».
Оттого, что уж как бы в восторге
От его хитрости нахожусь,
В его сверхрациональном мозге
Зреет мысль, что вот-вот я влюблюсь.
Очень нравится, что ему рада,
Льстит уже мысль, что он – мой кумир,
Узнавать совершенно не надо,
Что содержит мой внутренний мир.
Ему кажется чистой монетой
Нам присущий несерьезный флирт,
И он, польщенный этой победой,
Ускоряет отношений ритм.
Я про Фому, а он про Ерему,
Оживленье на первых порах,
Только быстро наводит на дрему
Та беседа на разных волнах.
В разговоре на общие темы
Точек соприкосновенья нет.
Нарастают в общеньи проблемы,
Как будто с разных мы с ним планет.
Сам себе обо мне представленье
Он в своей голове создает,
Я не в силах внести измененья,
Довод мой он в расчет не берет.
Что говорит он с моим образом,
Который придумал себе сам,
В общеньи является тормозом,
Не дает вперед двигаться нам.
Ему приемлемо, чтоб свиданье
Прошло так же, как в немом кино:
Через взгляды, чувства, пониманье,
Танцы, поцелуи и вино.
А любовь моя ему – награда
За выигранный с честью турнир,
И на арену вновь идти надо,
Так как не всех еще победил.
Мы, как Д’Артаньян и Констанция,
Встречи будем все время искать,
Но какие-нибудь препятствия
Всегда найдутся, чтоб помешать.
Благородно, красиво – и только,
Так как сгорает острота чувств.
И ощущаешь, что правда горько,
Когда бокал шампанского пуст.
Как оловянный солдатик стойкий,
За тебя драться может как зверь,
Но, сделав жест он этот широкий,
На тебя смотрит как на трофей.
И хочет игру твоя душенька
По собственным правилам вести,
Чтоб, как Карамазовых Грушенька,
Всех могла бы с ума ты свести.
Нам их не переиграть в азарте,
Видят наперед они ходы,
Доверяются козырной карте,
С магией иллюзии на ты.
Но есть средство к женщинам небрежность
Удалить из сердца навсегда.
На них действует русская нежность,
Как в былинах живая вода.
Но небезопасно чувств движенье
Выставлять пред всеми напоказ,
Потому что и все окруженье
Не сводит с нас любопытных глаз.
Их ведь тоже очень привлекает
Самобытных чувств круговорот,
И вот правила игра меняет,
Победит, кто сделал ловкий ход.
А тебе уже, как Эсмеральде,
От сильнейшего не спастись,
Потому что, львам подобно в прайде,
Драться будут на смерь – не на жизнь.
Вырваться из такой круговерти
Мне тогда сопутствовал успех,
И теперь больше всего на свете
Не отличаться хочу от всех.
И пришлось научиться спокойно
Реагировать, чувства все скрыв,
Чтобы, не дай бог, как-то невольно
Не пробудить интереса взрыв.
Предпочту теперь я бессловесно,
Незаметно жить, как Ариэль,
Чем личностью сделавшись известной,
Ввергнуться снова в ту канитель.
Мне самой уже полюбилась
Жизнь спокойная, без суеты,
Нравится к любому здесь терпимость,
Из какой бы страны ни был ты.
Добавить бы только к учтивости,
Чтоб родилась между всеми связь
Русской веселящей игривости,
Глядишь, и любовь бы занялась.
Ведь Париж – это город влюбленных,
Здесь по логике быть не должно
Людей, счастьем семьи обойденных,
Кто, задумавшись, смотрит в окно.
