Высокая рутина
Выйти из комнаты,
Квартиры,
Подъезда,
Дома.
Сесть в машину,
В метро,
На автобус,
На трамвай,
На троллейбус.
Пойти в магазин,
В кафе,
В музей,
В ночной клуб,
В тренажёрный зал,
В бассейн.
Вернуться довольным,
Сытым,
Пьяным,
Уставшим,
Удовлетворённым,
Возбуждённым.
Планировать,
Намереваться,
Предвкушать,
Загадывать,
Предполагать,
Рассчитывать.
«Я хочу сидеть…»
Я хочу сидеть
На пожарной лестнице,
Куда убегала в детстве
От мировой несправедливости
В отдельно взятой семье.
Я хочу сидеть
На пожарной лестнице
И думать о чём-то
Очень отстранённом,
Например, о законах физики
Или о трагической судьбе
Марии Стюарт.
Но больше всего
Я хочу сидеть
Без затей
На пожарной лестнице
И думать только о том,
Как не упасть с неё.
«Бестолочь ненаглядная!..»
Бестолочь ненаглядная!
Ты просишь стихов о любви,
В которых рассчитываешь
Обнаружить нас с тобой.
В своей турецкой изоляции
Я проявляю признаки
Прекрасного биполярного –
Впадаю то в смех, то в отчаяние.
Но я могу разучить песенку,
В которой будет много любви,
И спеть её, глядя на тебя
Неравнодушными глазами.
Ещё я пошлю тебе
Фиолетовое сердечко,
А лучше – цветочек,
Который похож на вагину.
«Что стало с поездом…»
Что стало с поездом,
В котором познакомились
Мои родители
Полстолетия назад?
Наверное, свезён в Юдино –
На кладбище поездов.
И стоит на заброшенном пути,
Вспоминая свои лучшие годы.
А может, разобран на части?
Металлические переплавлены
На что-нибудь полезное,
Например, на мост Миллениум.
А деревянные пошли
На обогрев жилища
Сторожа кладбища поездов.
И только маленький болтик,
Маленький ржавый болтик
Закатился (необъяснимо желаю этого)
Куда-нибудь в траву
С поезда, в котором познакомились
Мои родители
Вечность назад.
«Жизнь в турецкой провинции…»
Жизнь в турецкой провинции
Исполнена отрадных смыслов.
Расстояние если не облагораживает,
То отодвигает прошлое
На безопасное расстояние.
В наличии же потухший вулкан
И город с дивным прошлым,
Которое изучу непременно.
А ещё – много неба
И сказочной безвкусицы…
Порой настигает кручина.
Поплакаться, как всегда, некому.
Приучила себя и других
К своей – как её? – самодостаточности
И разительности своей
(Услышала однажды).
А маяка здесь нет.
И смотрителя маяка тоже нет.
Анатолий Санжаровский
Анатолий Санжаровский родился в 1938 году в селе Ковда Кандалакшского района Мурманской области, в семье ссыльных переселенцев. В 1966 году окончил факультет журналистики Ростовского университета. Автор многих книг, в том числе «От чистого сердца», «Сибирская роза», «Пешком через Байкал».
Стакан распятой земли
Повесть без вымысла
За что судили тех, у кого не было улик?
За их отсутствие.
Михаил Генин
На каждом человеке лежит отблеск истории.
Юрий Трифонов
Россия!
Тяжело в твоих пределах
Самим собою выживать сейчас:
Повыбили и смелых, и умелых
У нас в роду.
Когда бы лишь у нас!
Олег Бузулук
Калачеевская ночь
В пятницу семнадцатого марта одна тысяча девятьсот девяносто пятого года померла в Нижнедевицке моя мама. Пелагия Михайловна Санжаровская. (В девичестве Долженкова.)
На похоронах меня поразили своей поэтичностью причитания-плачи её родной сестры Нюры.
Тётя посулилась списать на бумажку свои слова.
Да не списала.
Ждал-пождал я в Москве с полгода и, так и не дождавшись обещанного, сам поехал в августе к тёте Нюре Кравцовой за Воронеж, в степной, сомлелый на солнцепёке городишко Калач.
А под боком у Калача жила Новая Криуша. Отцово родовое гнездо. Столица нашей семьи…
Воронежский поезд приплёлся в Калач уже в сумерках.
Весело выглядываю из тамбура. Улицы не убраны в кумач. Ни знамён, ни гирлянд. На перроне нет духового оркестра. Ни трапа с красной ковровой дорожкой… Ни завалящей ковровой дорожки, ни тётушки.
Никто меня не встречает?
