Поэтому я уселся за руль и достал еще одну мятную пастилку. Сердце ныло. Я включил музыку.
Завулон вернулся через четверть часа.
— Ну...
Дышать мне было совсем уже нечем. Небо наливалось свинцом. Приближалась гроза.
— Там никого, — коротко бросил Зав.
— Совсем никого? — бессмысленно переспросил я.
— Вот именно что совсем никого! — разом взорвался подельник. — Мешка нет, всё кругом разрыто. Мы попали, ты понимаешь это?!!
— Не ори, — ответил я миролюбиво. — Еще не попали. Валим отсюда. Они ничего не докажут, если мы сами не спалимся. Два года прошло, Зав! Следов нет. Подозревать некого. Даже допроса не будет...
— Твоими бы устами... — устало процедил Зав. — А валить надо мухой. Если нас здесь кто-то заметит — мы попали уже точно. И допроса не надо будет...
Он повалился на сидение, я утопил газ — и через полчаса мы уже въезжали в пригород, объехав огородами пост ГАИ, чтобы не угодить под камеры наблюдения. Хотя кто его знает нынче, где не стоят эти камеры?
Доследование действительно было. Каким образом останки выплыли из болота, мне неизвестно, но в школу к нам снова приходил опер, листал бумаги, чего-то выспрашивал. Мы делали недоуменные лица — ну разве упомнишь всех учащихся за два года? Да их тысяча...
Потом нас вызвали в милицию подписывать бумаги о закрытии дела, дескать что мы ничего более не можем сообщить. Мы подписали почти не читая, и нас вполне дружелюбно выпустили. Было ясно, что висяк так и останется висяком и заниматься разложившимся телом никому неохота. Пожалуй, и сон мой теперь может наладиться. Нету следов! Если конечно не считать спецмешка из школы. Ну так этого добра везде навалом.
— А ты действительно хотел мне тогда свернуть шею? — спросил я Зава на следующий день.
— Если честно, братан... — он неприязненно пожевал губами. — Я бы и сейчас тебе ее охотно свернул. Но это уже будет другая история. Без обид...
— Да... — рассеянно промычал я. — Другая. Нам бы с этой-то как-то отвязаться... Уехать, что ли, в отпуск надолго? Как ты?
— Только не вместе, родной... — хмуро проговорил Завулон. — Не взыщи...
А назавтра я снова столкнулся в городе с Ярой. Встреча застала меня врасплох, деваться было некуда, мы оба были рассеяны и простояли минут десять, болтая ни о чем и исподволь друг друга разглядывая. Яра держалась бодро, хотя и выглядела бледной и встревоженной. Расспрашивать я ее не стал, а сама она не откровенничала. Через два дня она улетала. На том мы и простились. Провожать ее она мне категорически запретила, да я, если честно, и не горел желанием встретиться в аэропорту с Завулоном. Или с кем-то еще, не знаю. С чего я, кстати, решил, что Виталиком зовут именно Завулона? Абсурд!
Как-то сама собой возникла мысль рвануть из страны. Это действительно решало разом проблемы и с Завом, и с телом. И с Ярой тоже — поскольку наша случайная встреча всколыхнула что-то, чего я и сам в себе не осознавал: с неделю потом я ходил сам не свой и без конца проговаривал про себя наши с ней диалоги.
Короче, когда в школе у нас появилась дама, занимавшаяся недвижимостью на Кипре, я, не слишком долго раздумывая, набрал у нее проспектов и занялся изучением вопроса.
Конечно, это было рискованно — бросить привычный уклад, налаженный микрокосм, и податься на остров, про который ничего толком не знаешь. Но в городе меня ничего, кроме работы, не держало. Другое дело — на что жить на Кипре?
Дама нашла золотую жилу: она продавала не дома и квартиры, а номера в отелях, в пожизненное пользование. Причем по ценам более чем доступным.
Но вот на что там жить?
И тут в Карелии на машине насмерть убилась моя бездетная тетка, старая сводня.
Через полгода я официально вступил в право наследования; теткина просторная квартира стала моей полной собственностью. Я даже выручил пару тысяч, продав брачную фирму со всей ее картотекой, с которой предусмотрительно снял копии, — кто знает, а вдруг еще когда-нибудь захочется свидеться с жизнелюбкой-фельдшерицей, вспомнить, так сказать, былое?
Сперва я раздумывал, не сдать ли квартиру задорого и не жить ли на Кипре с аренды, — но потом решил не связываться. Валить так валить! С концами. Найдется небось что-нибудь и там, особенно по нашей специальности...
Я вызвонил кипрскую посредницу, подогнал знакомого юриста, чтобы проверить сделку, и покупка состоялась. Теткина квартира тоже продалась скоро, хотя и рассрочкой оплаты; я выручил разом круглую сумму и вскоре правдами и неправдами, заплатив кучу комиссионных, переправил ее на счет в банке в кипрском городишке с нелепым названием Пафос, на юго-западном побережье.
В два месяца мне оформили кипрский вид на жительство, свою холостяцкую берлогу я сдал через агентство. На работе устроили проводы, я расцеловался с начальством и бухгалтершей, обещав наезжать, а главное — звать в гости.
Наутро, добравшись на такси в аэропорт, я, глотнув в дьюти-фри виски, уселся наконец в самолет. Когда взвыли моторы и боинг, набирая скорость, покатился по взлетной дорожке, мне вдруг не без сарказма подумалось о том, как Завулон будет избавляться от двух бочек кислоты, стоящих у него поперек гаража.
Самолет оторвался от земли, шасси грохнуло о брюхо, я довольно сощурился, достал из сумки блокнотик и принялся за греческие вокабулы. Путь мой лежал в Ларнаку, где в аэропорту на стоянке уже поджидал хозяина купленный заочно через турфирму годовалый «Пежо-208» — скромное авто для скромного рантье.
***
Ехал грека через реку...
Эпос
В Пафосе у меня была доля в отеле, одноместный номер. Что-то у них там не срасталось с туризмом, застройщик кинул клич на продажу, и отель быстрехонько раскупили. Двадцать квадратных метров, минус прихожая и ванная, остается немного, но поклонников холостяцкого быта оказалось немерено, да и стоила «недвижимость»... смешно сказать, сколько она стоила.
Явившись на место, я три дня занимался формальностями и обзаведением. Наутро четвертого, спустившись вниз, в фойе, где у нас размещались кафе и небольшой ресторанчик, я, взяв себе завтрак с яичницей и кофе, принялся размышлять о жизни.
Прежде всего следовало поскорее выучить греческий, чтобы, так сказать, слиться с толпой и сделаться неприметным, как это рекомендуют пособия по нашей специальности. А еще я очень хотел найти Яру. Казалось бы – вырвался из страны, неплохо устроился, ни от кого не зависишь... Соскучиться или просто захандрить я еще конечно не успел, кругом всё было реально ново и осваиваться с этим новым окружением предстояло многие месяцы, если не годы. Так рви же концы, жги мосты, начинай писать жизнь заново... и всё такое... Нет, надо непременно тащить за собой свои старые скелеты, и к ним шкаф, чтоб их прятать – фигурально выражаясь, конечно. Но я такой человек, что не люблю подолгу отказывать себе в том, к чему меня физически тянет. Самодисциплина вещь полезная, и даже необходимая, но, как говорится, живем один раз.
С поисками Яры не заладилось с самого начала. Отсутствие знакомств и статус скромного владельца недвижимости или, как у них это официально называлось, «временного резидента», резко сужал мои возможности, не позволяя официально наводить справки; даже сама моя фамилия вызывала тут недоумение, поскольку на местном наречии означала что-то неприятное. Меня всё время переспрашивали, когда я называл себя, и после этого разговор уже больше не клеился.
Я еще раз осторожно спросил у Яры адрес по ее мейлу – служебному мейлу, единственному, который у меня имелся, – но она в своем ответе как бы не заметила моей просьбы; видно, по статусу все ее мейлы читались каким-нибудь ихним секретчиком. Безопасность требует двойного и тройного контроля, это правда, это, так сказать, суровые реалии – к этому я отношусь с пониманием.
