Архитектор Кондратьев крикнул, он стоял в толпе, его не было видно, но по голосу Никитин его уже узнал:

  - Не видел! Но слышал. Когда открыто окно, и внизу стоит ваша машина, или машина сударыни... э-ээ... Дарьи, говорит радио.

  "Радио, значит..."

  Была глубокая ночь, когда Никитин ушёл с мансарды. Уже засыпая, перебирал фильмы и думал: "Белого Бима или Каштанку? А потом мульт сделаем, серьёзный, Мишке с Никой покажу, вдруг получится, а не получится, чёрт с ним, я просто попробую... Собаки подходящие вот всего две. Тяпа и Волнушка. Тяпа у доктора, и не знаю, соберу ли её, искромсал гад, а Волнушка... как Николаю смотреть в глаза, если Волнушку возьмём... Нет, Волнушку нельзя... "

  Утром зашёл наверх, сам не зная зачем. В упавшую полосу света видны были две улицы и дорога к столу - в Батареи, как называли эти тёплые места жители города. По дороге шёл Николай, а рядом с ним бежала Волнушка. "Ну, Коля, ну человечище... забрал ведь себе, собака-то беспризорная осталась..."

  3. Воронов

  Лёня Воронов, друг, одногруппник по университету и оператор при местной киностудии, помогая подобрать фильм, слушая рассказ Никитина, растерянно возглашал время от времени: "Ничего себе!", "Ну вы все даёте там!" "Да скатать их всех в комок и в стену этих пластилиновых идиотов!"

  - Была такая идея, - мрачно буркнул Никитин.

  Он сосредоточенно разглядывал каталог. Варвара Ильинична часто говорила, что он был очень похож на отца. "И чем дальше, тем больше. Копия, - говорила она, - только в очках". Высокий, немного сутулый, волосы тёмные, жёсткие как щётка. Зрение упало, едва взялся вплотную за эту работу. Художник-аниматор. Ни таланта, ни образования по делу - бывший архитектор. Но нравилось этим заниматься очень.

  - И что остановило-то?! Ты меня не слушаешь! Держи, это Бим, - сказал Воронов.

  Тощий и язвительный Воронов вечно над всеми посмеивался, сам же был стеснительным добряком и начинал бубнить извинения, если чувствовал, что обидел, как-то задел. Рыжая борода, короткая стрижка, пробивающаяся настойчиво лысина.

  - Представил, как этот комок пищит и продолжает со мной разговаривать, - ответил Никитин, беря фильм и садясь в рабочее кресло Воронова, задумчиво крутанулся.

  Воронов сказал:

  - Говорящий комок... жуть. И что? Теперь воспитывать их собрался? Кино показывать?

  - Нет! Десять заповедей напишу и на всех углах повешу! Лучше будет?

  - Н-да...

  Они замолчали. Воронов тоже сел, держа в руках ещё один фильм.

  - Это Каштанка, - сказал он.

  Никитин кивнул и поморщился.

  - Ты прав, это всё не пойдёт, - сказал, - они не смогут смотреть, слишком... глобально, что ли, для них. Надо что-то другое.

  - Фильмоскоп?

  - Слушай... А это мысль. Но есть ли такие вещи в виде диафильмов?

  - Не знаю, надо искать. А просто по-человечески книжку им почитать?

  - Да там мужики старше меня! - рявкнул Никитин. - Молодёжи полно, только им эти фильмы тем более не интересны, кто их сейчас смотрит? А так один фильм включил, другой, потом вот Каштанку случайно вставил. Как-то так. Сам понимаю, что по-дурацки всё это! А как в них разбудить это самое сочувствие?

  - Оно ведь у них есть. Этот твой Николай. Он ведь вступился за свою собаку. Получается, дело в другом.

  - Да. Но в чём? В чём дело?

  - Не знаю, - сказал Воронов, - надо подумать. Можно на них взглянуть хоть одним глазком?

  - Я-то не против. Только и сам не решаюсь лишний раз лезть к ним. Они ведь живут, перемещаются, разговаривают. Думал, что без меня там жизнь замирает. Но нет. Приду - новая улица собрана, или за стол сел, а у них разговор прервался. И я тут врываюсь - здрасьте! Вот и Мишка с Никой это почувствовали.

  - Поня-ятно, - протянул Воронов, взглянув исподлобья и задумчиво крутя мышку на столе. - Ты бы снял пару-тройку кадров, принёс посмотреть. Ну ладно, мне надо работать, пораньше домой надо бежать. У младшей день рождения.

  - О! Поздравь Нату от меня. Приезжайте как-нибудь к нам на дачу, на озеро сходим. И в мансарду заглянем, они у меня там.

  - А приеду! - рассмеялся Воронов. - Ну, бывай, приветы Даше...

  4. Тяпа

  Псина была небольшая, бело-чёрная, похожа на лисичку. Есть такие в каждом дворе собаки, ласковые, с умными глазами. Они редко оказываются брехливыми. "Во всяком случае, я не видел. Наверное, брехливые на улице не выживают", - подумал Никитин.

  Тяпу он забрал и унёс вниз - на консилиум. Но они с женой больше походили на заговорщиков, потому что не хотели, чтобы видели дети. Была уже ночь, Миша с Никой спали, и Даша растерянно сидела за обеденным круглым столом. На пустом столе, в центре, лежало то, что осталось от Тяпы. И коробка пластилина, ещё маминого, открытого ею.

  "Этот Коржаков махал ножом лихо", - подумал Никитин.

  Доктор с улыбкой сказал про Коржакова:

  - Без царя в голове какой-то он. Живёт на улице Весенней. Пытался открыть библиотеку, но бросил, потом завёл голубятню. Варвара Ильинична подарила ему трёх голубей. Но он и голубятню забросил. Завёл собаку и больше ничем не занимался. Гулял с Волнушкой.