1. Варвара Ильинична

  Варвара Ильинична лепила из пластилина "кукол, кошек и собак". Каждую свободную минуту, когда не надо было забирать внука из садика, когда не думалось о том, что подарить невестке Даше на день рождения, когда не пеклись блины, и не варилась каша, не вязались носки с помпонами и варежки в пару к ним, она лепила. Поначалу из зелёного - только зелёный оставался ещё в игрушках давно выросшего сына. Это потом сын с улыбкой подарил матери огромную коробку пластилина. И кукол становилось всё больше. Варвара Ильинична, пережившая в один год смерть мужа, а следом - мамы и отца, самозабвенно лепила маленьких смешных человечков, представляя их до пуговки, до складки на оборках юбки, до морщинок вокруг глаз. Они все смеялись, улыбались, или смотрели светло и грустно.

  Сначала она лепила и плакала, или подолгу сидела, глядя на окна в доме напротив, но не видела ничего. Только жизнь та, что осталась в прошлом, её прошлом, плыла перед глазами. Плыла днями, ночами, бессонными, с прорезавшимся зубом у Алёшки, с неурядицами на службе у Стёпы, мама звонила - пора ехать на дачу... На работе - летальный исход на операции в её отделении, бедный Жилетьев тогда совсем почернел от переживаний, не мог простить себе, но такие раны, парень тот страшно разбился на мотоцикле. А Стёпа... у Стёпы случился инфаркт, не откачали.

  Варвара Ильинична встряхивала седой головой и решительно склонялась над куском пластилина. Дрожавшие тонкие пальцы согревали его, выравнивали, делили, обкатывали на деревянной доске. Быстро краем ногтя наносились выпуклости и складки, незаметные чёрточки и морщинки. На какое-то мгновение Варвара Ильинична задумывалась, и человечек вдруг получал сюртук. Мятый, с оторванной пуговицей. А взгляд у человечка виноватый и славный. Он музыкант, да, он музыкант. Настройщик! Варвара Ильинична улыбалась и кивала сама себе.

  Одинокие, пожилые, молодые, дети, старушки с зонтиками, дедки с тросточками, ворюга с фиксой, фонарщик с бородой, а также мопсы, таксы, коты всевозможных мастей от рыжих до мраморных и черепаховых, обезьянка клоуна, проживающего в мансарде... Но клоун появился позже. Тогда, когда появилась мансарда и шапито.

  Фигурки странным образом терялись. Потом оказывалось, что они разбросаны по всем углам и щелям. Варвара Ильинична сначала думала, что сама разбросала их, ругала себя. Находила, порой в сердцах выметая веником в мусорное ведро. Потом жалела и вновь расставляла по местам - на полки, этажерку, в библиотечный шкаф...

  Но человечки опять терялись.

  А потом вдруг под столом, в закутке у батареи, отыскалась целая улица. Варвара Ильинична потянулась за упавшим на пол ножом. Отодвинула коробку из-под пластилина, другую... и замерла, разглядывая шалаши, домики, загородки, и узнавая в них карандаши, фломастеры, носовые платки, спицы и кубики внука. Жители с криками разбежались в разные стороны. Этот крик... Ей показалось, что это мыши. Она закричала и забралась на диван с ногами. А под диваном - собрались все-все человечки зелёного цвета. Варвара Ильинична увидела их в зеркале напротив, когда они, зажав от страха рты ладошами, не пикнув, смотрели на тех, которых нашли под столом.

  Оказалось, те, что под диваном, считали себя особенными, близкими родственниками к чудесным ёлочным игрушкам. И называли свою улицу Улицей ёлочных игрушек. Так было написано в петиции, торжественно врученной хозяйке мира.

  - Но причём тут ёлочные игрушки?! Они совсем не зелёные! - всплеснула руками новоиспечённая хозяйка мира в лице Варвары Ильиничны, сев на колени возле дивана, то заглядывая в пыльную темноту, то читая петицию.

  - Ёлки... ёлки - они ведь зелёные, - сказал, улыбаясь, дядя Стёпа Великан.

  Варвара Краса тоже улыбнулась и кивнула. Стёпу Варвара Ильинична слепила первым, а потом Варвару Красу Длинную Косу. Они оба были зелёного цвета, самыми корявыми и самыми любимыми, напоминали Варваре Ильиничне себя саму и мужа, когда они только познакомились. У Стёпы нос был как у мужа, с горбинкой, а Варвара вместо косы носила короткое каре. Так было и в жизни - придя в отделение челюстно-лицевой хирургии, Варвара Ильинична косу обрезала.

  Пока хозяйка пластилинового мира приходила в себя и разглядывала их, будто видела впервые, жители зелёной улицы и вытолкнули из-под дивана таксу с прилепленной на бантик к шее петицией. А вскоре и сами выбрались на свет и заголосили:

  - А ещё нам нужна одежда, ходим в рванье, живём в шалашах...

  - Ботинки!

  - Туфли, как у вас!

  Тут Варвара Ильинична совсем расстроилась. Ну как она могла упустить, конечно, нужна одежда... и дома, и обувь.

  - Мои хорошие, ну как же так, как же вы... мои хорошие... - шептала она.

  И открыла производство посуды для своего народа. Чертила улицы и планировала здания. Комкала листы, начинала снова. Первый дом получился кривой и завалился на второй день - поставили слишком близко у батареи и пластилин поплыл. Однако следующий дом устоял, и строительство продолжилось. Но Варвара Ильинична совсем устала раскатывать брёвна и стропила, к тому же, это было скучновато, и конца и края не виделось. Она задумалась. Пекла как раз пирог с яблоками, стала доставать его из духовки и вдруг вытерла руки о полотенце, улыбнулась и отправилась лепить каменщиков. Показала им, как вырезать кирпичи из брусков пластилина, и вскоре целая артель смешных ухватистых мужиков принялась изготовлять строительный материал... Так появились пять улиц, потом школа, больница.

  Врач, старенький Пётр Иваныч Айболит, слушал, приложив стетоскоп к пульсирующей венке на руке хозяйки мира, и с грустью говорил:

   - Биение вашего сердца как порожистая река. Мне оно не по силам. Оно оглушает. Но и я могу с уверенностью сказать, что вы совсем не щадите себя, сударыня. Надо давать себе отдых.

  - Ну что вы, это и есть для меня отдых, делаю ли я эту чашечку или думаю, как будет выглядеть малыш у четы Лучшевых...

  - А вы обещали мне сделать родильное отделение и акушера хорошего! Вот и не надо будет вам придумывать, они сами родятся, - смеялся в усы доктор Айболит.

  - Ну, это вы сказки рассказываете, Пётр Иваныч!