И от всего этого вида член Уоррена, находившийся в состоянии легкой заинтересованности с самой кассы, грустно поник.

На что он рассчитывал? В смысле, этот доходяга собирался его трахнуть? Было удивительно, как он себя-то на ногах носит.

– Слушай, наверное, это не очень хорошая… – Уоррен поднялся с постели.

Черт с ними, с презервативами, пусть оставит себе.

Крэйг замер со спущенными до колен джинсами. У него было белое аккуратное белье, навевающее мысли о не полной небрежности владельца. Оно облегало контуры плавными линиями, и Уоррен остановился. Он хотел увидеть, что под ним. Хотя бы просто посмотреть.

– Ты куда, Джон? – Крэйг приподнял бровь.

Он стянул трусы так легко, как будто скинул пиджак в жаркую погоду. И, смотря на его длинный толстый член, Уоррен как-то сам опустился обратно на постель.

Он не подходил владельцу. Он выглядел фантастично. Как символ фаллической культуры, пропитавшей собой всю историю человечества. И как кусок плоти. Самый привлекательный кусок плоти в теле. Такие видишь и думаешь только о том, как бы почувствовать его в себе поскорее.

И он думал.

И он хотел.

Быстро, жестко, туго.

Уоррен вдохнул резко, когда Крэйг опрокинул его на постель и закинул руки за голову.

Перед глазами пробежал потолок с трещинами, но и он, и куски стен растворились мутным киселем.

Кончик члена Крэйга уперся в его живот, пока тот сидел сверху, расстегивая его рубашку.

Это происходило на самом деле.

Он был в постели у парня, которого знал около часа. Парень стаскивал с него одежду, и он оказывался совсем голым где-то в чужой квартире в незнакомом районе. Его собственный член поднялся, торопливо наполняясь кровью. Его тянуло, и сладостная истома заполняла, как болезнь.

Крэйг спустился на пол и стал на колени, чтобы стянуть его брюки с бельем до самого низа. Он не упустил момент и потерся щекой о его ствол. Щекотно.

Поймал губами, вернувшись, и сладко чмокнул, словно распробовав какой-то редкий десерт.

Уоррен лег на локти. Кожа, где Крэйг коснулся ртом и, оттянув, щелкнул, горела.

Это происходило.

Молчание, пошлые скользкие звуки, жгучее трение кожи о кожу, слюна и движение кадыка Крэйга, когда он сглатывал ее.

Уоррен плыл в никуда и хватался руками за спасительный плот из простыней, хотя разбиться о скалы было совсем не страшно.

– Сделать тебе римминг? – спросил буднично Крэйг, проводя кончиком языка дорожку от вершины члена к основанию. Это было похоже на то, как лижут конверты, прежде чем заклеить.

Кажется, таким голосом он спросил, хочет ли Уоррен чего-нибудь выпить.

Желтые глаза были прикрыты от удовольствия, но когда он не ответил, Крэйг поднялся чуть выше, внимательно смотря на него.

Уоррен не был смел настолько.

– Давай так, – просипел неожиданно для себя низким голосом он. – Я готов.

Он боялся испортить момент, но ему пришлось откашляться. Вероятно, Крэйг не думал, что он что-то испортит.

Он исчез на несколько долгих холодных секунд, и следующим Уоррен уже чувствовал, как тот раздвигает его ноги.

Член чиркнул мокро ниже пупка, и Уоррен пытался сосредоточиться на блестящей линии. Но когда внутрь вторглись влажные пальцы, это потеряло всякое значение.

Внешне они казались такими худыми, косточками, едва обтянутыми тонкой кожей, но внутри были ощутимы. Теплые, скользкие, исследующие. Чувствовались совсем не как свои. Проникали по-другому, дотрагивались до другого.

– Тебе такое нравится, да? – заметил Крэйг, целуя его в бедро. – Джон?

Уоррен опустился на лопатки, беспомощно мотая головой. Это было… ну… что-то из самых приятных ощущений, что он знал. Слабость, напряжение, томление.

Пальцы раздвинулись в нем, растягивая мышцы.

Крэйг вытянул их, сплевывая между и возвращая на место.

– Я знал, – сказал он, когда Уоррен вновь не ответил. – Просто какое-то шестое чувство.

Время, тонущее в вязком желе, вернулось. Словно после удара дрожащее зрение наконец восстановилось, и ты смог разглядеть стрелки часов четко.

Крэйг поднялся, забираясь на постель, и Уоррен его лицо над своим больше почувствовал, чем рассмотрел. Волосы пощекотали его лоб и глаза; он открыл их.

Крэйг удовлетворенно улыбнулся и поцеловал его в рот. Вряд ли это было просто в губы. По сравнению с тем мимолетным касанием, похожим на прикосновение крыла бабочки, это было пошло, грязно и мокро.

Он поймал губы Уоррена в свои, скользнул языком по влажной щели между, касаясь зубов, и едва они разнялись в ответе, приник как пылесос.

Такие поцелуи казались более развратными, чем секс. Наверное, это и было сексом, если бы рты могли заниматься им без участия всего тела.

– Я пообещал, – рвано выдохнул Крэйг, отрываясь от него с хлюпающим звуком, – и я выполняю обещания.

Уоррен смотрел на него, как завороженный.

Подтянувшись, Крэйг взял пачку с постели. Он попытался поддеть ногтем пластиковую оболочку, но она не поддавалась.

– Сделана на совесть, – прокомментировал Крэйг, бросая взгляд на Уоррена, словно тот мог уйти. – Прямо как обертка чупа-чупса.

Она поддалась, лишь когда он порвал уголок зубами. Фиолетовые квадратики высыпались на живот и грудь Уоррена, царапая острыми краями из фольги. Он вздрогнул.

– Переворачивайся.

Колени и локти дрожали так, как будто он бежал. На всех конечностях, скорее всего. Став на четвереньки, Уоррен никак не мог унять это противное волнение. Казалось, вот-вот руки и ноги разъедутся, как коньки неумелого фигуриста на льду.

Он повернулся к Крэйгу спиной и совсем не видел, что тот делает. И… господи, что он знал о Крэйге, чтобы так доверчиво позволять оказываться сзади. Он знал имя. И все. И… этого казалось достаточно.

Кровь бухала между висков, перед глазами красно потемнело.

Уоррен повел носом, пытаясь различить запах вишни. Его не было. Вероятно, они были вовсе не так хороши.

Пока их не начали использовать.

Он дернулся. Между ягодиц чужой член скользнул твердо и… рельефно. Все латексные иголочки, которые не особо бы почувствовались внутри, снаружи вызывали чувства, не поддающиеся осмыслению. Щекотно, странно и… до безумия желанно.

Рука Крэйга легла на его поясницу, принуждая прогнуть ее. Уоррен не нравился себе в такой позе. Он как-то пробовал йогу, чтобы избавиться от навязчивых сексуальных образов, преследующих его везде и всюду. Кажется, это была поза кошки… это было неудобно и смотрелось смехотворно.

Но Крэйгу нравилось. Он довольно заурчал, поглаживая его по спине, а потом запыхтел, и следующая секунда начисто стерлась из памяти.

Головка упрямо ткнулась в его вход, не приемля сопротивления, а потом прошла внутрь по всей этой… двойной вишневой смазке. Дорожке из варенья, о которых рассказывали в детских сказках.

Уоррен открыл рот, но почему-то дышать все равно не мог.

Тупая боль, и он замычал. Крэйг услышал его, замирая. Дал ему время, прежде чем продолжить двигаться и войти целиком. Растягивать его под себя. Скользить наружу и внутрь. Каждый раз чуть дальше. И от этого ощущение, что член бесконечный, покалывало в кончиках пальцев ног и заставляло все тело содрогаться.

– Тише, тише, – прошептал Крэйг, заботливо гладя его по затылку.

Это. Было. Господи. Это было лучшим из того, что Уоррен чувствовал.

Пальцы там… даже близко не были.

Он вталкивался внутрь и до конца, прижимаясь животом к ягодицам. Шел обратно и каждый новый раз был все быстрее.

Уоррен не понимал, что с ним происходило, но свобода этого затопляла. Он никому ничего не был должен. Он не делал это, потому что от этого зависело его благополучие. Не делал это, чтобы кому-то понравиться. Он этого хотел сам.

Только свои желания, никаких последствий. Среднее звено между животными и реднеками.

– Я думал об этом всю дорогу. И до этого.

Худые пальцы Крэйга оказались неожиданно крепкими. Когда они вцеплялись в бедра, чтобы было удобнее держаться, чудилось, что синяки расцветают на коже прямо в то мгновение.