– Nemo omnia potest scire.

– Но мы с вами постараемся узнать как можно больше, – профессор надел очки, оглядел аудиторию и склонился над журналом, приглаживая седые волосы. Он по очереди произносил имена и фамилии, на что из разных концов кабинета периодически доносилось «здесь» или «отсутствует». Дойдя до конца списка, Силман снова оглядел аудиторию, задержав взгляд на столе, за которым всегда сидела Элари. Эта девушка держалась неким отшельником, но стабильно посещала занятия и достаточно хорошо усваивала материал, и Роджер, еще давно заметив ее любовь к чтению, в который раз утверждался, что книги хорошо развивают мышление и память.

Однако сегодня место рядом с Элари не пустовало, и профессор вспомнил, что как раз недавно принял в группу нового студента. Силман откашлялся.

– Ребята, с сегодняшнего дня с нами учится молодой диакон Маркус Лейн, – громко продекламировал он, после чего обратился к Маркусу, одарив его добродушной улыбкой: – Если будут какие-то вопросы, обращайся к нашему старосте Эдди Беккеру или к своей соседке Элари Браун. Уверен, они не будут против.

Маркус посмотрел на обернувшегося к нему с передней парты парня в коричневой толстовке – тот презрительно прищурился и вернулся к разговору со своими друзьями.

– Не нравится мне этот тип, – полушепотом сказал Эдди своему лучшему другу Дэну Линчу. Вся левая рука Дэна была покрыта татуировками, которыми он очень гордился, а потому старался надевать одежду, которая не скрывает плечи и предплечья. Сегодня он выбрал оливковую футболку и камуфляжные брюки.

– Нет, тебе не нравится то, что он сидит рядом с Элари, – усмехнулся Дэн и толкнул Эдди локтем в бок. – Ты просто завидуешь. Что ты вообще в ней нашел?

– Заткнись.

Эдди усмехнулся, взял ручку и принялся записывать выдержки из лекции профессора.

Роджер Силман медленно и доходчиво объяснял разницу в склонении слов по падежам, в изменении суффиксов и приставок. И в целом профессор Силман считался на кафедре лучшим преподавателем по обучению в плане морфологии латинского языка.

Маркус медленно и столь же методично записывал всю лекцию, благо скорость диктовки предоставляла такую возможность. Некоторую информацию он уже знал, поскольку церковь настаивала на изучении латыни при храме. К сожалению, старый священник, который начал было заниматься с юным диаконом, почил в обозе. Изначально епархия считала, что основы обучения заложены, и можно продолжить самому, но Маркус подчеркнул: если церковь хочет получить результат как можно раньше, то его стоит направить на курсы.

Через несколько дней размышлений руководство дало разрешение. И вот юный священнослужитель здесь.

– Что ж, жизнь коротка, наука вечна, – подытожил профессор, после чего в кабинете наступила легкая суета. – Я никого еще никуда не отпускал, – Силман слегка наклонил голову, ухмыляясь и шаря глазами по аудитории в поисках источника шума. – В моем распоряжении еще целых пятнадцать минут. И именно поэтому берем по листку. Чак, – он обратился к юноше, сидящему ближе всего к кафедре, – будьте добры, возьмите стопку бумаги и раздайте по одному экземпляру каждому. Спасибо. Списывать или нет – ваше дело, молодые люди. Оценка не играет абсолютно никакой роли. Важно лишь то, что останется у вас в голове, поэтому будьте разумны.

Он посмотрел на часы и еще раз окинул взглядом аудиторию.

– Время пошло.

Маркус помассировал кончиками указательных пальцев глаза, взял ручку и принялся отвечать на вопросы.

Первые четыре были закрытого типа: да, нет, выбрать один вариант из предложенных. Постепенно сложность росла, и в самом конце были задания по построению фразы из предложенных слов в конкретных падежах со всеми условиями морфологии.

Юноша бросил взгляд на работу соседки и на мгновение осекся. Девушка допустила маленькую ошибку, совсем незначительную и он был уверен, что Силман, скорее всего, простит эту погрешность своей, судя по всему, любимице. Но все же не удержался.

– Третье предложение, «marmoreus». Пересмотри суффикс, – шепнул он и принялся писать дальше, больше не распыляясь в разные стороны.

По итогу Маркус не успел дописать одно предложение, но даже не пытался поторопиться. К концу лекции он испытывал перегруженность информацией и хотел как можно скорее попасть домой.

Ловко для своего возраста пролавировав меж рядов, профессор Силман собрал работы и констатировал окончание лекции, разрешив всем покинуть аудиторию. Диакон молча вышел на улицу, ни с кем не прощаясь, и вдохнул свежий воздух, но легче не стало. Он надвинул шляпу поглубже, скрывая глаза от яркого слепящего солнца, и начал спускаться по лестнице, когда зазвонил телефон.

Парень достал смартфон, посмотрел на номер звонящего и тяжело вздохнул.

– Маркус, – сказал он, – Да. Да. Буду, – после чего нажал на клавишу блокировки экрана, сбрасывающую вызов. – Гадство, – констатировал юноша и двинулся к автобусной остановке.

2

Хлопнула входная дверь.

Каждый раз Элари хотелось по привычке сказать «я дома», и каждый раз она вовремя вспоминала, что обращаться здесь не к кому – девушка жила одна. Маленькая однокомнатная квартира на втором этаже была щедрым подарком от Люсинды Вилл, ее родной тети. Та не могла допустить, чтобы любимая и единственная племянница жила в общежитии или снимала комнату, отдавая деньги прямиком в карман ее настоящего владельца, а потому, сквозь многочисленные отказы Элари принять столь дорогой подарок, все равно вручила ей ключи.

Этой самой связкой девушка заперла дверь и бросила рюкзак на тумбочке в прихожей, после чего присела и развязала шнурки кроссовок. Левая подошва внутри была пропитана пятнами крови. Элари взяла обувь и, не снимая куртки, босиком прошагала в ванную – каждый шаг оставлял на полу небольшой кровавый отпечаток. В раковине она быстро застирала подошву, вернулась в прихожую, вложила в кроссовок треугольную сушилку и проследовала в свою комнату.

С каждым прикосновением ступни к полу темно-алые отметины следовали за ней.

Элари встала в дверном проеме и оглядела помещение, соображая, все ли осталось так, как было перед ее уходом, на месте ли вещи. Конечно, изменений и не могло быть – кроме самой Элари здесь никто не бывал, а город, в который она переехала, был спокойным и мирным, и ворами здесь числились разве что птицы, иногда таскающие хлебные крошки прямо с уличных столов кафе. Однако есть вещи, которые сложно объяснить, но которым все равно неизменно следуешь; Элари вовсе не ждала, что что-то действительно может измениться, но подсознательно допускала эту возможность, а потому оглядывала комнату.

Светлые обои. Мебель из темного дерева, включающая в себя компьютерный стол у окна, кровать, средних размеров шкаф для одежды и шкаф поменьше – для книг. Стул с высокой спинкой для удобства работы за монитором, папки с бумагами и мелкие безделушки на навесных полках, создающие подобие уюта. Все лежало на своих местах, и Элари прошла внутрь, где села на табурет и достала из нижнего ящика стола коробку с изображением медицинского креста. Там она отыскала перекись, ватные диски, бинт и повязку для его крепления. Подкатив джинсы на левой ноге, девушка сняла влажный от крови носок, а следом пришедший в негодность бинт, который завязывала на ступне еще утром, до занятий. Смочив ватный диск в перекиси, она протерла рану и наложила на нее новую повязку, держа в зубах то бинт, то ножницы, и орудуя ими поочередно.

Закончив с перевязкой и выбросив все отходы, Элари прошлась шваброй по полу и, когда следы крови были уничтожены, вернулась в комнату и села за компьютер.

На мониторе загорелась надпись «Добро пожаловать, Элари». Девушка вбила короткий пароль, и ей открылся рабочий стол с изображением туманного леса. Элари подумала, что сейчас ее мысли покрыты такой же дымкой – головная боль не давала как следует сосредоточиться. Последнее время недуг проявлял себя все чаще, принося с собой рассеянность и некую забывчивость, из-за чего могли появиться проблемы на курсах латыни. Даже сегодня она чуть не упустила…