Лавур поцокала языком и отвела взгляд в сторону.

− Чувствую, что-то грядет, − вздохнула она. − Говорила я ей. Предупреждала! − Покачала головой Лавур.

Тело Лави напряглось, воздух вышибло из груди.

− Я … не понимаю, − промямлила девочка.

− Тебе и не нужно. Вот, держи, − Лавур протянула внучке руку, и Лави наконец увидела, что бабушка принесла ей еду. На листе папоротника поблескивал березовый сок. − Поешь пока. Там на столе еще остались лепешки и чай с фенхелем.

− Можно, я с тобой?

Лавур приземлилась на ноги и присела на кровать возле внучки.

− Нет, малыш. Тебе со мной нельзя. Я буду спокойна, если ты останешься дома.

− Но, Лавур.

− Никаких «но», Лави! − Запротестовала Лавур и подняла руку вверх. − С мамой все будет хорошо. Она просто вышла прогуляться. Я найду ее, и мы вместе вернемся. Но ты мне очень поможешь, если останешься здесь. Охраняй наш дом, Лави.

От осознания, что бабушка отвела для нее почетную роль − охранницы дома − в груди приятно потеплело. Лави кивнула и распрямила плечи.

− Вот и славно, − произнесла Лавур и улыбнулась.

Лави осталась совсем одна. Она измаялась и искусала губы до крови. Съела все лепешки и выпила весь чай с фенхелем, которого обычно хватало для всех троих: ее самой, бабушки и мамы. Пялилась в потолок, пыталась уснуть, но снова и снова подходила к прозрачной стене и выглядывала Лавьеру и Лавур.

Наконец малышка сдалась, свернулась калачиком на кровати и уснула.

Сон как рукой сняло, когда в нос проник головокружительный, искушающий запах. Точно такой же запах был в человеческом мире, возле кондитерских. В голове девочки пронеслись картинки − те самые тортики и эклеры с заварным кремом, которые она видела через витрину кафе. Какой же все-таки прекрасный этот человеческий мир!

Лави поправила свои волосы − после сна огненно-рыжие кудряшки торчали в разные стороны. Слезла с кровати, крылышки подняли вверх ее худенькое тельце. Она полетела к двери и услышала за ней какой-то шум. Лави обрадовалась! Это мама! Просто она не захотела ее будить! И тут же в голову закралась другая мысль − а вдруг это вовсе не Лавьера?

Мысли кипели в голове, словно горячая вода в котле. Ну, нет же! Кто это еще может быть? Ведь в Ангардории безопасно! Никто бы не проник в их дом, да и кому это нужно?

С восторгом и бушующей внутри радостью, что выплескивалась наружу, Лави ринулась к двери. Та растаяла и пропустила малышку вперед.

От сияющей улыбки на миловидном личике не осталось и следа, когда он увидела на кухне двух женщин. В одной из них Лави узнала Лавур, а во второй − Равни. Лави открыла рот, между рыжими бровками пролегла складка, она искала взглядом маму, но ее здесь не оказалось.

Спина Лавур резко напряглась, Равни тоже почувствовала присутствие девочки. И обе медленно повернулись к ней.

Лави приземлилась на ножки и сжала ручки в кулачки. В воздухе повисло напряжение. Девочка переводила взгляд с Равни на Лавур, ни одна из них не улыбалась, но внезапно взгляд Равни потеплел и уголки губ подлетели вверх. Она сделала осторожный шаг к Лави и протянула руку.

− Мы не хотели будить тебя, дитя.

Лавур тяжело вздохнула, но тут же взяла себя в руки, чтобы не напугать внучку.

− Хочешь угощение? Твоя бабушка попросила у меня разрешения принести кое-что из человеческого мира.

От слов «человеческого мира» лицо девочки озарилось светом.

− Она рассказала мне о вашем вчерашнем визите туда, − продолжила Равни. − Стоит отметить, Лави, ты − очень храбрая девочка, − ласковым голосом произнесла нильфийка Равновесия.

Равни повернулась к Лави спиной, взяла что-то со стола на подносе из бамбука и протянула Лави.

Девочка уставилась на эклер с заварным кремом, взяла его из рук Равни и с жадностью впилась в него зубами. Пальцы тонули в нежном тесте, а на губах остался заварной крем. Лави зажмурилась от удовольствия и даже замычала, отчего Лавур скривилась.

− Вкусно? − Поинтересовалась Равни.

Лави вытерла рот рукой, облизала кончики пальчиков и кивнула.

− Очень! − Отозвалась она. И только сейчас осознала, что это − неспроста. Равни разрешала проносить что-либо из человеческого мира только в редких случаях. С чего это вдруг здесь такая вкуснотища?

− Дело в том, Лави, что… − Вкрадчивым голосом начала говорить Равни.

− Хочешь еще? − Перебила ее Лавур. − Простите, Ваше сиятельство, но еще не время. Я хочу сама преподнести новость своей внучке.

Равни посмотрела на Лавур испепеляющим взглядом. Она ненавидела, когда кто-либо ей перечил. С виду и Лавур, и Равни казались одного возраста. Но по статусу Равни была выше. Все-таки она − правительница Ангардории!

Лавур протянула внучке кусочек шоколадного тортика с аппетитной вишенкой. Лакомство искушало своим запахом и видом, но внутри девочки нарастала тревога от слов обеих нильфиек − что-то не здесь ладно.

Лави покачала головой и снова сжала кулачки, сопротивляясь желанию накинуться на лакомство.

− Что случилось? − Спросила она тоненьким и практически таким же безжизненным голосочком, какой был и у Оливера.

Лавур наклонилась к внучке и погладила ее по голове. Лави удивленно моргнула − обычно бабушка не выказывала нежностей, особенно в присутствии посторонних.

− Это еще не точно, Лави. И мы все еще не теряем надежды. Но тут такое дело… − Лавур вдруг обняла ее за талию и притянула к себе.

− Твоя мать исчезла из Ангардории, − грубо закончила за нее Равни.

Лави опешила и встала как вкопанная. Вся радость от лакомств испарилась без следа.

Она хотела попятиться назад, но осознала, что бабушка держит ее еще крепче.

− Может, она в мире людей? − Спросила девочка. Внутри нее все сжалось жгутом.

− Мы не знаем, где она. На границе Ангардории и человеческого мира мы нашли вот это, − Равни разжала кулак и показала круглый медальон с красным огненным сердечком внутри.

Этот медальон наделял нильфийку силой, восполнял энергию, когда та уставала. По нему можно было отследить, где находится его хозяйка. Нильфийка не расставалась со своим медальоном. Если его находили где-то, то это лишь означало, что владелицы медальона нет в живых.

У Зависти это был черный медальон с черной кляксой, у Ревности − болотного цвета с грязными разводами, у Тревоги − серый с тусклыми оранжевыми вкраплениями, у Надежды − голубоватый с белыми разводами, у Веры − пурпурный с жемчужинкой в центре, у Гармонии − с жидким голубым огнем, у Счастья − с зеленым клевером, а у Любви − с красным огненным сердечком. У Равни, несмотря на то, что она была нильфийкой Равновесия, медальона и вовсе не было, вместо этого у нее был посох.

Лави перевела ошарашенный взгляд на медальон, в глазах защипало от слез.

− Это не ее! Мама вернется. Она обязательно вернется! − Закричала девочка тоненьким голоском и посмотрела на двух нильфиек исподлобья, в глазах блестели слезы. − Вы плохо искали. Она точно где-то рядом.

Лавур продолжала обнимать девочку, говорила какие-то ласковые слова, гладила по волосам.

− Если в течение недели твоя мама не вернется в Ангардорию, то этот мир для нее будет закрыт. Если она умерла, мы похороним ее по нашим обычаям, а если она сбежала и предала всех нас, то мы ее казним! − Спокойным тоном произнесла Равни.

От этих слов девочка вздрогнула, ужас отразился на ее миловидном личике. Маленькое тельце затряслось от безудержных рыданий.

Лавур повернула к Равни недовольное сердитое лицо. «Как можно говорить такие слова ребенку?». Гнев внутри Лавур нарастал стальными копьями, но что она могла сделать? Встретившись с равнодушным взглядом Равни, она протяжно вздохнула и еще крепче прижала к себе внучку.

− Мне жаль, дитя. Но некоторые из нас взрослеют раньше, − грустно произнесла правительница Ангардории. Она направилась к двери и исчезла.

Прошло много лет, а мама так и не вернулась. Лавур старалась унять внутреннюю боль девочки, но получалось у нее слабо. Она воспитывала внучку в строгости и, в отличие от нежной и мягкой мамы, многое не разрешала. С детских лет Лави уже готовилась к Обряду. Наставники забрасывали ее знаниями о мире людей и об Ангардории. Все-таки к Обряду она, хотя бы в общих чертах, должна знать мир людей. Что касается Ангардории, то тут все просто, она же здесь жила. А вот с человеческим миром все обстояло куда сложнее. Столько сложных словечек, разных терминов, понятий − голова шла кругом!