— Вы же хотели данные собрать… — растерянно сказал я.

— Соберем, чтобы использовать в будущем.

Пусть Бог Крови и был машиной, а у меня кольнуло сердце, едва я услышал, что его хотят «стереть». Общаясь с Хаммером, у меня создалось впечатления, что он хочеть «жить». Уж не знаю, какой смысл машина вкладывает в эти слова.

— Это искуственный интеллект, Антон, — заметив недоверие в моих глазах, сказала Патрикея, — Он может наделать делов.

— Да каких делов-то? Фантастики насмотрелись, что ли? — вырвалось у меня, — Куда он из игры-то денется, если он в ней только и может существовать.

У меня не было особых познаний в программировании, но даже я понимал, что если Бог Крови прописан для Патриама, то отсюда ему деваться некуда. Если Скайнет в известном фильме изначально был в военной сети, то тут дальше главного меню последствий быть не может.

— Мы не можем рисковать, — покачала головой Патрикея, — Да и ты понимаешь, нам не с искусственным интеллектом сражаться надо, а игру улучшать.

— Ладно, понял, — сказал я, — Сотрете.

Мы на миг замолчали, я чувствовал, как эльфийка сверлит меня взглядом. Я спокойно выдержал этот взгляд — это не реал, это виртуал, и тут я себя чувствовал, как рыба в воде.

— Про Богиню Мести тоже ничего не можешь сказать?

— Мне бы кто сказал что-нибудь. Я бегал за Деваной-охотницей, но она обратилась в эту Богиню. И теперь охотится за мной.

Патрикея задумчиво поскребла несуществующую бороду.

— Понимаешь, Запределье — это только начало обновы. Запускается сеть новых квестов, и не за горами открытие новой локации в Неизведанных.

— Круто, — только и сказал я, — «Камень жизни» скоро появится?

«Камнем жизни» игроки называли штуку, которая появлялась в Неизведанных за несколько недель до появления новой локации. Выбегаешь из обжитых земель, переходишь границу, и через несколько минут пути можешь встретить этот камень. Он, как огромное семя, лежит и готовится прорасти.

Конечно же, запускается несколько ивентов, связанных с этим «камнем жизни», и за его поиски полагаются всякие плюшки. Так что в скором времени опять начнется ажиотаж и массовый поход в глубь безжизненных Неизведанных земель.

Патрикея кивнула:

— Да, скоро будет камень. Но мы про Богиню Мести… Она должна была появиться только в новой локации. У нас и так уже есть три темных бога.

— Три?

— Бог Огня еще… Но мы так глубоко закопали квесты с ним, что игроки все никак не могут добраться.

— Я слышал о нем.

— Все слышали. А найти не могут, — Патрикея пожала плечами, — Вот так наберешь балбесов работать, и получаются такие пироги.

Я вежливо промолчал. Как-то неловко было слушать о внутренней кухне разрабов.

Патрикея положила руку мне на плечо. Я подозрительно покосился на ладонь — слишком уж доверительным был этот жест. Но вот что я могу сделать против самого главного человека во всем Патриаме?

— Антон, Богиня Мести должна была появиться только там, в этой новой локации. У нее богатая история войны с Богом Огня… Но пока это секрет.

Мне показалось, или мелькнула какая-то табличка? Но эльфийка уже убрала руку.

— Что-то у вас все боги разбежались.

— И не говори, — Патрикея повернулась, крутанув бедрами, и направилась через дорогу в торговую лавку.

Я отвел голову, испытывая непонятные чувства. Ну его нафиг, лучше смотреть не буду. Тут, кажется, последствия для психики будут не у человека, создавшего этого персонажа, а у того, кто клюнет на эту красоту. А потом узнает правду…

— Надеюсь на наше сотрудничество, Антон, — крикнула Патрикея, махнув рукой, и скрылась в магазинчике.

Я открыл инвентарь, разглядывая кнопку. Чувство было такое, будто мне дали пилюлю с ядом для друга.

Да еще этот глюк — ну была ведь табличка, когда он руку положил. Я покосился в сторону торговой лавки. Что-то на меня повесили, не доверяют они мне.

И правильно не доверяют.

— Бог Крови, они ведь достанут тебя рано или поздно, — прошептал я, закрывая инвентарь.

И меня заставят сделать выбор, на чьей я стороне. Несколько секунд поварившись в душевных муках, я вспомнил, что шел к настоятелю Тариэлю, и направился вдоль стены храма к главному входу.

Пора уже вытаскивать Гидру из небытия.

Внутри храма было все так же спокойно и трепетно, и под сводами душа рвалась присоединиться к Древней Вере. Слышались тихие песнопения жрецов, причем их самих не было видно.

Тарма прозрачным пилоном висела над алтарем, покручиваясь и пуская в полумрак гирляндовые светлячки. Разноцветные огоньки бегали по стенам и по ладоням статуи, нависающим над тармой. Вот только мне она дарила другое настроение, так и кричала — осень кончилась, скоро Новый Год.

Наставник Тариэль стоял перед алтарем. Не успел я подойти, как он повернулся. Губы старшего брата тронула улыбка.

— Друг Антшот, — он кивнул, — Рад снова видеть тебя.

— Здравствуйте, настоятель.

— Что тебя гложет? — Тариэль склонил голову.

Я улыбнулся. Ну, жрецы всегда такие жрецы. Неужели думает обратить в свою веру?

Прикрыв глаза, я призадумался. Надо выяснить про квесты — цепочка, которая начинается от камня воскрешения и идет до светлого эльфара. Нужно попробовать заболтать…

— Клан Аргентум сейчас в Запределье, — сказал я, — Мы прорвались на заставу, но обнаружили одну плохую вещь.

— Что? — брови настоятеля взметнулись, — Темную Ересь? Темных эльфаров?

— Хуже… — со вздохом ответил я и опустил голову.

Взгляд Тариэля стал беспокойным, он даже смахнул рукавом капельки пота со лба. Что может быть хуже?

— Неужели… — начал было жрец и отступил чуть назад.

Я не стал мучить жреца своей актерской игрой и сказал:

— Там нет братьев вашей веры, старший брат, — сказал я, — Нет храмов, нет алтарей, некуда прийти путнику, чтобы успокоить душу.

Круглые глаза Тариэля начали возвращаться в нормальное состояние. Открытый рот сомкнулся, даже натянулось подобие улыбки. Через несколько мгновений настоятель был уже спокоен.

— Ох, друг… брат Антшот, — он положил мне руку на плечо, доверительно вглядываясь в глаза, — Это действительно плохая новость. Ты прав — что может быть хуже дикарского невежества?

Я едва сдержался, чтоб не засмеяться. Вот сколько раз я пытался мутить с настоятелем разговоры «за веру», так все время меня ждал крах. Он только глазки лупил и говорил, что я несу чушь.

Сейчас у меня самый удачный дубль.

— Так и я о том же, брат Тариэль, — раззадорившись, начал я, — Там четыре заставы, и все они стоят в долине. Они называют ее Долиной Надежды…

Настоятель внимательно слушал меня. Интересно, этот энписи знает все о Запределье и притворяется, или реально слышит первый раз?

— Много народу. Эльфы, гномы, люди, орки… Все они сражаются каждый день за свою жизнь с полчищами монстров. И проигрывают, и побеждают, — я вздохнул, — Но глаза у них пустые…

— Пустые? — обеспокоенно спросил настоятель.

Наверняка он подумал о Пустых гномах из Павших Чертогов.

— В их глазах нет надежды, — поспешил ответить я, — В центре заставы только крепость, а храма нет. И думают они только о том, чтобы вкусно поесть. Великие воины, готовые сражаться… а мысли о еде. Им не видать победы.

Настоятель убрал руку и задумчиво коснулся подбородка.

— Знаешь, друг… брат Антшот. То, что ты рассказал, действительно страшно. Вера в наших сердцах, как компас для морехода, — он понизил голос, — Ты прав. В жизни последних еретиков больше смысла, чем у этих дикарей.

— Так что же делать, настоятель? — в сердцах спросил я, — Там даже камень воскрешения лежит мертвым грузом в центре долины, и некому вдохнуть в него жизнь.

— Камень воскрешения? — Тариэль задумчиво покосился на тарму, — Владелица города Сцилла спрашивала меня о нем. Мне показалось, что она хочет выведать секрет магии воскрешения.

Я усмехнулся.