========== На замену ==========
Белый львёнок осторожно вышел из укрытия, принюхиваясь к воздуху. Ветер нёс в себе аромат сухих тропических трав, засушливой почвы и горячей от полуденного солнца воды. Кидого негромко зарычал, надеясь, что услышит его вой лишь Квели и никто другой. Ответом ему послужило лишь стрекотание мелких птенцов, ютившихся на верхушках многолетников, да жужжание местных насекомых. Львёнок отошёл чуть дальше от места ночлежки, и пустынный пейзаж показал ему ещё больше своих красот — среди высоченных деревьев мелькали вьющиеся стебли цветов, на которых громоздились бутоны самых разных расцветок; под этими растениями шныряли какие-то мелкие зверьки, издалека похожие на тушканов или крыс. Завидев молодого хищника, они сразу попрятались в свои норы. Кидого ухмыльнулся и побрёл дальше — хоть одно существо на планете считало его грозным и опасным.
Львёнок вышел на открытое пространство, где на самых травянистых участках паслись канны и более мелкие газели. Он удивлённо оглядел их — травоядные были сытыми и откормленными, даже жирнее чем те, что жили в прайде его родителей. Кидого осторожно проследовал дальше.
Внимание львёнка привлекло ярко-рыжее нечто, валявшееся недалеко от стада газелей. Кажется, его рассудок ещё отказывался верить, что он сейчас наблюдает смерть единственной живой души, которая могла бы ему помочь здесь; зато сердце бешено колотилось в груди и рвалось наружу. Детёныш бросился вниз по склону, уже задыхаясь от бега и слёз; он остановился возле тела рыжей львицы, безмолвно покоившейся на залитой кровью траве.
Бок Квели был насквозь проткнут рогами, позвоночник переломан уже, вероятно, после её падения. По яркой от солнца и крови шкуре ползали трупные мухи. Кидого ошарашено пятился назад, глядя на изуродованное тело тёти. Газели так и продолжали пожирать молодую траву, не обращая на детёныша внимания.
Львёнок кое-как доковылял до леса, падая у первого же дерева, которое обеспечивало ему тень. Он закрыл морду лапами и уставился на мелкие тёмные травинки, на которые свалился.
Это место, несмотря на все свои плодородные почвы и обилие дичи, казалось ему прогнившим и покинутым. Каждый кустарник и зверь здесь теперь пах смертью и желчью. «Нужно убраться отсюда», — думал Кидого, засыпая с болящей от утомления головой.
Ранним утром, пробудившись от скрежета птиц, Кидого решил поскорее покинуть оазис, пока не покажется удушливое солнце. Он довольно быстро избавился от высокого леса и зелёных лугов в поле зрения — львёнок вышел на пустынный простор, усеянный усопшими от жары растениями. Даже это место казалось ему более живым, чем те тропики.
Он остановился возле шипастого кустарника, чтобы перевести дух. Уши львёнка улавливали повторяющиеся, надоедливые звуки, доносящиеся откуда-то со стороны. Кидого раздражённо искал источник шума глазами, но ничего не наблюдал. Подойдя к зарослям полуживых кустов, он заметил блёклую худую фигуру, жадно грызущую корешки этих растений.
Видимо, это был львёнок примерно его возраста, может, чуть старше; необычайно щуплый и истощённый. По его шее распласталась жидкая выгоревшая грива, клыки сточились, судя по тому, как долго он грыз эту несчастную корягу.
Кидого вдруг вновь почувствовал какой-то интерес к своему существованию, заметив подобного себе сородича.
— Эй, — тихо, но уверенно сказал белый львёнок, стоя у него за спиной, — что ты делаешь?
Второй детёныш обернулся, разжёвывая старую древесину. Его морда была усыпана проплешинами и мелкими царапинами, что было неудивительно при таком образе жизни. Коричневый львёнок был явно приятно удивлён появлением Кидого — он улыбнулся, и из его пасти посыпалась измусоленная кора кустарника.
— Жую, — коротко отозвался детёныш.
Кидого скептично оглядел нового знакомого — нельзя же было так сильно запускать себя, даже при жизни в одиночку!
— Почему ты такой… нечистый, — подобрал нужное слово львёнок, посмотрев на собеседника с долей отвращения.
— А почему ты такой белый и невинный, умник? — на плечо принца прилетела костлявая лапа второго львёнка, повалив возмущённого Кидого на землю.
— Я тут один мотаюсь, без мамы. Уже не первый день. Мне как-то всё равно на болячки у себя на шерсти, — протянул коричневатый детёныш, присаживаясь рядом с поднимающимся после падения Кидого.
Белый львёнок отряхнулся и тоже угнездился рядом. Почему-то он не испытывал такой неприязни и недоверия к этому бродяжке, какое было к тому же Рамиси, хотя лишая и грязи на теле этого львёнка было куда больше.
— А ты, наверное, тут с родителями, раз такой красивенький и ухоженный, — фыркнул коричневый львёнок, с ухмылкой смотря на Кидого.
— Я пришёл сюда с тётей, но её убили на охоте. Родители вообще в другом месте, — процедил белый львёнок, отворачиваясь от пытливого и резкого взгляда собеседника.
— Значит, ты тоже один здесь? — бросил коричневый детёныш в пустоту, ибо ответа не последовало.
Львята лежали на пустой жёсткой земле, иногда заводя разговор о своей «прежней жизни». Кидого выяснил, что Аскари, так звали его нового знакомого, родился у львицы-одиночки, и та вскоре куда-то исчезла, предоставив сына, только научившегося гонять кроликов из норы в нору, самому себе. Львёнок основался на этом пустыре, питался падалью и иногда ходил в тропики, чтобы половить мелкую дичь, но крайне редко охота заканчивалась удачно. Другие одиночки сюда ни разу не показывались, а крупные травоядные были крайне безразлично настроены к неспособным детёнышам, поэтому существовать на пустыре было относительно безопасно.
От всей этой болтовни Кидого в голову пришла интересная мысль — поймать что-либо существенное вместе и, наконец, нормально поесть. К тому же, первая охота — первый шаг к взрослению.
— И что мы будем ловить? — воодушевился Аскари, выслушав идею нового знакомого.
— Кролика, мышей, тушканов… Кого сможем. Вместе у нас больше шансов, — подметил белый львёнок, неторопливо двигаясь в сторону леса.
— Знаешь, я уже давно не охотился. Хотя мог бы и развить атаку за это время, — пожаловался коричневый львёнок, шагая рядом с новым другом.
Кидого ухмыльнулся. Он даже позабыл о Квели, встретив нового друга и защитника. Пусть Аскари и был в разы слабее рыжей львицы, рядом с ним принц всё равно ощущал себя куда спокойнее, чем в одиночестве. Потерянность в мире погубила бы этого львёнка.
Дойдя до пролеска, котята прижались к земле и уже ползком двигались к кустам, под которыми селились мелкие зверьки. Право, лучше бы они шли на лапах — шелест травы под их животами тут же спугнул всю возможную дичь. Львята расположились у огромного ствола дерева, под корни которого только что нырнул земляной заяц.
— Надо его подцепить, — шептал Кидого, вглядываясь в нору. Маленькая белая лапа с лёгкостью пролезла в отверстие, но ничего, кроме комьев сырой земли и корней львёнок не нащупал.
— Видимо, сбежал совсем далеко, — оправдал их общую неудачу Аскари, принявшись царапать когтями свой бок.
— Завтра-то уж точно поймаем, и не одного, — белый львёнок уверенно улыбнулся, ложась на примятую траву. Он посмотрел вперёд, в самую чащу леса, и вновь почувствовал тот несуществующий, но необычайно яркий запах гниения и сырости. Львёнок закрыл нос и перевёл взгляд на нового знакомого, который расположился совсем рядом. Вонь истления и страха, раннее казавшаяся столь отчётливой, начала понемногу отступать, позволяя Кидого теперь учуять запах лиственных растений и просыревшей от росы земли.
— Знаешь, нам лучше держаться вместе, — предложил белый львёнок, смотря на нового знакомого. — По крайней мере, пока мы не сможем охотиться на газелей самостоятельно.
— Наверное, — прошептал в ответ Аскари, укладываясь на расчёсанный до ссадин бок. — Слушай, расскажи теперь и ты о себе. Иначе как мы поймём друг друга и станем приятелями?
Кидого фыркнул и отвернулся в другую сторону. Он и сейчас понимал, что его бывший прайд, наверняка, презирает принца, сбежавшего с чокнутой тёткой по собственной воле. Даже родители и Рихани с отвращением вспоминали его имя, если вообще вспоминали. Но львёнок не мог изменить своего решения — атака буйволов была не такой уж серьёзной, чтобы подаваться в бега, поджав хвост и уши. Теперь он — предатель, и родители не примут его в семью. Белый львёнок вздохнул, посмотрев на уже зевающего Аскари. Он не хотел хитрить и скрытничать с ним, иначе потерял бы последнего возможного друга.
