— Что это? — прошипел встревоженный воин, нервно переступая в боевой стойке.
— Минуту, смотрю… — озадаченно ответил проводник, а спустя некоторое время сообщил: — Обрушился короб в венткамере.
— Жесткачи? — изумился Сумрак.
— Нет… Там никого… Даже молодняка не видно. А взрослый там не пролезет.
— Знаю я уже, как у тебя не пролазит… — недовольно проворчал сын Грозы. — Я иду смотреть.
— Ну вот ты же сам предложил больше не вспоминать, — укорил Кошмар.
— Верно. Больше не стану, — пообещал Сумрак. — Но проверить надо.
Как ни странно, проводник оказался абсолютно прав: внутри помещения не обнаружилось никаких следов Жесткачей, кроме двух трупов убитых еще в первый день особей. Да уж, наверное, воняло тут теперь неслабо… Сумрак еще раз мысленно воздал хвалу своим отличным фильтрам.
Рухнувшие коммуникации перегородили отсек, надломившись в нескольких местах. Крепления оказались выдраны — так, словно кто-то приложил здесь весьма недюжинную силу, однако сомнений не оставалось: короб упал сам.
— Опять духи шалят… — догадался Кошмарик.
— И что по-твоему они хотят этим сказать? — Сумрак теперь даже не пытался в чем-то переубеждать напарника. Когда ты второй день рисуешь на себе шаманские символы, а во сне болтаешь с почившими воинами, то невольно начинаешь понимать, что уже находишься не в том положении, чтобы заниматься развенчиванием мифов…
— Да просто пугают, — фыркнул сын Броска.
— Или намекают, что станция без ремонта потихоньку уже разваливается, — неудачно пошутил охотник.
— Не смешно, — заметил Кошмар.
Для подъема была выбрана правая шахта. По команде проводника Сумрак вскрыл дверь, покинул безопасный второй уровень и заварил створки вновь. Все действия пришлось производить с перерывами, дабы не привлекать внимание обитателей верхних ярусов, когда те оказывались в опасной близости от входов. К счастью, после вчерашних взрывов Жесткачи все еще с опаской подходили к лифтам и не задерживались возле них надолго, но это явно было временным эффектом.
Сумрак как можно тише полез вверх, чутко прислушиваясь к словам напарника. Время от времени ему приходилось останавливаться и замирать, вжимаясь в стену. Аварийная лестница находилась в углублении, а потому заметить притаившегося воина было непросто — это и спасало. Успешно миновав по-прежнему крепко запертые третий и четвертый уровни, самец с величайшей осторожностью подобрался к пятому, являвшему собой убежище Матки. При подходе к проему пришлось надолго затихнуть: неподалеку бродил один из Стражей. Лишь, когда он удалился, Сумрак стал карабкаться дальше. Лестница огибала вход и тянулась вверх, местами опасно оторванная и шатающаяся, местами полностью укрытая выделениями Жесткачей. Перспектива ухнуть на дно шахты каждый раз неприятно тревожила мысли воина, и особенно явной она представала сейчас, когда приходилось то лезть очень быстро, не успевая как следует проверять следующие опоры на прочность, то, наоборот, подолгу висеть на одном месте. Его доспех был достаточно тяжел, и это могло сослужить дурную службу, а недавнее происшествие со спонтанно обрушившимся коробом и вовсе не прибавляло оптимизма. Тем не менее, других путей сообщения между уровнями «Острова» не имелось. Слава богам, хотя бы все кабины в аварийном порядке были уведены вниз, а то к угрозе упасть прибавилась бы еще вероятность быть раздавленным сорвавшимся лифтом…
Не смотря на все опасения, судьба продолжала благоволить напарникам. Сумрак без приключений миновал все три опасных уровня и, наконец, приблизился к верхнему. Кошмар велел сразу же готовиться к встрече с двумя Жесткачами: один бродил неподалеку от шахты, а второй занимал командирскую каюту. Ну, что ж, все начиналось, как обычно… Вот что Сумраку не нравилось в Охоте на «Острове», так это ее ярко выраженный рутинный характер, еще и перемежающийся с кучей форс-мажорных ситуаций. Ни тебе увлекательного преследования, ни выслеживания добычи… Даже никакой предварительной выделки трофеев. Ведь, как оно, к примеру, было на том же Наваждении? Пришел, подстерег, забил дичь, а потом сидишь себе спокойно, полируешь череп, или шкуру выскабливаешь, думаешь в это время о чем-то… Но нет, тут дела обстояли совершенно иначе. Занять руки на станции, безусловно было чем, но вместо выделки трофеев Сумраку приходилось все свободное время тратить на ковыряние в собственных ранах и починку скафандра, и тут уже не до релакса: не успеешь залатать — на другой день с большой вероятностью сдохнешь.
Когда из темного проема поднялся решительно настроенный охотник, Жесткач застыл, слегка присев на задних лапах — такое впечатление, что удивился. Сумрак же без лишних слов разнес его башку из лазера, вслед за тем по-быстрому затворив за собой вход. Коридор, в котором оказался самец, был достаточно коротким и упирался в одну из четырех дверей командного центра. Конкретно эта дверь оставалась надежно запертой, и Священная Дичь со злости заляпала ее слюнями так капитально, что даже металл не проглядывал — Жесткачи чуяли укрывшихся внутри яутжей, но не имели возможности достать их, а потому понадежнее замуровали. По правую руку располагалось помещение для совещаний, также по неясной причине Жесткачами не взломанное, а слева размещался отсек командира — туда Сумрак и направился в поисках следующего противника.
Личные апартаменты главного на «Острове» самца уже с порога поразили молодого воина своей роскошью — теперь уже былой, но по-прежнему отлично угадывающейся. Строго говоря, командующий не являлся Вожаком, как экипаж станции не являлся военным кланом, однако обязанности он исполнял приблизительно те же самые и требовал точно такого же уважения к своей персоне. «Островом» руководил один из прославленных Великих Воинов, могучий Сель. Доподлинно не было известно, когда и при каких обстоятельствах он пал, но не приходилось сомневаться, что он оборонял свою цитадель до последнего.
Каюта Селя состояла из трех обширных отделений. Первый отсек представлял собой приемную. По центру располагался массивный стол из темного металла; тяжелые кресла, размещенные вокруг него, были перевернуты. Тяжи «паутины», подобно мрачным гирляндам расходились от столешницы к полу и стенам, покрытым героическими барельефами. Покосившиеся стеллажи фактически висели на таких же черных жгутах. Некогда богатые трофеи Великого теперь валялись на полу в беспорядке, расколотые, запыленные, полуистлевшие…
Рослый солдат вышел из соседнего отсека, не позволив Сумраку достаточно оглядеться. Величаво ступая по крошащимся под тяжелым шагом костям, Жесткач приблизился к охотнику на удобное для решающего броска расстояние, затем пригнулся и, повиляв корпусом из стороны в сторону, резко кинулся вперед, занеся над головой жало гибкого хвоста. Стрелять в такого целеустремленного соперника, по мнению Сумрака, было ниже воинской чести, так что самец выставил лезвия и приготовился сразиться со Священной Дичью в рукопашную. Кошмар хотел было выразить некоторые свои сомнения, но был вынужден умолкнуть и вновь на несколько минут блаженно завис, созерцая необычные фигуры боя, демонстрируемые напарником. Сумрак явно наслаждался подобными поединками один на один, даже не особо торопясь убивать врага. К счастью, других Жесткачей поблизости пока не наблюдалось, так что Кошмар охотника не торопил — пусть немного развлечется.
Наконец сын Грозы все-таки заколол солдата, причем, совершил это со всем возможным изяществом, учитывая громоздкость своего доспеха. Рельефное лакированное тело рухнуло с глухим стуком и распростерлась у ног победителя. Хищно скрюченные пальцы дернулись в последней судороге, и Жесткач затих.
— Есть время закрыть выход? — все еще тяжело, с прирыкиванием, дыша, осведомился Сумрак.
— Ты пойдешь сейчас вкруговую, — ответил Кошмар, — и за твоей спиной все наглухо, так что не вижу смысла. Лучше иди трать свой запал на других Жесткачей. Следующий в центральном коридоре.
Согласившись с напарником, Сумрак двинулся сквозь покои лидера. Второй отсек представлял собой место для отдыха. В одном углу располагалось широкое ложе, застеленное тяжелым покрывалом ручной раутской работы (ну, что ж, у командира тоже могли быть некоторые странные пристрастия), а с противоположной стороны размещались за полупрозрачной стеной роскошные каменные купальни. Опустив взгляд вниз, охотник заметил на полу вылинявшие, полысевшие шкуры, заляпанные слюной Священной Дичи.