Он попытался поспать еще, но смог лишь болезненно покемарить около часа, после чего пораньше отправил на отдых Кошмара. Тот переспросил несколько раз и согласился лишь тогда, когда Сумрак эти же несколько раз повторил, что чувствует себя лучше и отключаться не собирается.
— Там, снаружи, не очень спокойно, — сознался проводник. — Их начало напрягать, что закрыты водопой и источник пищи. Матка оголодала и вопит, яйца от нее уносить тоже стало некуда, они копятся, и это ее бесит. Короче, сейчас солдаты то и дело атакуют зачищенные уровни, к счастью, пробиться никуда не могут. Роботы распыляют в шахтах репеллент, и это пока сдерживает тварей, но не знаю, как надолго.
В подтверждение своих слов, Кошмар прислал несколько записей с озабочено снующими вокруг перекрытых входов солдатами и негодующей Королевой, ворочающейся в своем гамаке и нервно дергающей хвостом, то и дело сбивающим кого-то из подчиненных.
— Понятно, отоспись, и мы возьмемся за решение этой проблемы, — Сумрак отреагировал достаточно спокойно и уверенно, однако напарник его оптимизма, по-видимому, не разделял.
— Нет, — твердо возразил Кошмар. — Следить за ними следи, пока я сплю, но даже не думай рыпаться. Сегодня мы никуда не идем, у тебя очень плохие показатели, в таком состоянии опасно даже на прогулку идти, не то, что охотиться.
Сумрак недовольно загудел, но проводник остался непреклонен. И, в принципе, он был прав.
Проводив Кошмара на боковую, сын Грозы занялся свои здоровьем. Он осмотрел раны и заново обработал их, снял повязки и ощупал спавшиеся гематомы, принял дозу стабилизирующих препаратов и вкатил себе дополнительный витаминный комплекс. В общем и целом, состояние было неважным, но и сильных опасений уже не вызывало. Теперь можно было поесть и браться за починку скафандра, благо, на это теперь был целый день. Так Сумрак и провел наступившее «утро» — краем глаза наблюдая за кипешем Жесткачей, он выполнял необходимые для собственного восстановления процедуры, а так же тщательно залатывал доспехи, периодически устраивая полчаса отдыха. На ум ему пришло, что это даже, наверное, неплохо, сделать перерыв. Кошмару тоже необходимо было как следует выспаться, все-таки, его нервное напряжение было не меньшим, чем у самого охотника, а то и вовсе превышало его.
Однако Кошмар тоже не смог долго проваляться. Сегодня у него обошлось без тревожных видений, впрочем, как он признался, заснуть крепко так и не удалось. В голове навязчиво крутились нехорошие мысли, и другого выхода, кроме как поделиться с напарником, пусть даже и скептически настроенным, сын Броска не видел.
— И, все-таки, что тебе сегодня снилось? — стал для начала допытываться он, вызывая своей настойчивостью лишь недовольное ворчание Сумрака. — Да пойми ты! Это могут быть знаки! Если их верно истолковать, то можно избежать многих бед!
Сумрак нахмурился, но промолчал. Сейчас он менял одну из бедренных пластин, и та никак не хотела становиться на место.
— Давай, колись! — не унимался тем не менее Кошмарик, и напарник, в итоге, не выдержал.
— Хорошо! — рявкнул он, резко выпрямляясь и тут же сгибаясь от боли, после чего уже тише добавил: — Расскажу. Нашелся же на мою голову толкователь…
И Сумрак действительно принялся рассказывать, только, конечно, не сегодняшний сон — еще не хватало — а тот, что видел вчера. Подробно про все, про ангар, про воинов и про ухмыляющегося недомерка. Кошмар слушал, не перебивая, а, когда рассказ был окончен, подытожил:
— Как я и думал… Духи это, призраки погибших. Не отпускает их это чертово место, вот они и злобствуют… Это ж, братан, они тебя к себе зовут! Худо дело… Как сам-то не понял? Вставай, мол, рядом, построение объявили… Ч-черт…
Сумрак промолчал и только вновь покачал головой. Ну к чему это? Ну, вот даже если бы он в это верил, зачем нагнетать обстановку? Тоже мне, поднятие боевого духа… «Тебя ожидает в своих рядах мертвая армия, все по плану, брат!»
— Зря не веришь, — будто бы прочитав его мысли, заметил напарник.
— А, если бы начал верить, это, скажи, как-то бы помогло мне?
— Нет, но… Ты хоть начал бы относиться ко всему серьезнее, — собравшись с духом выпалил Кошмар. — Итак, не хочешь поговорить о том, что случилось вчера?
— Ты сам хорошо все объяснил: переутомление, интоксикация…
— Брат, я не верю, что тебе может изменить твоя логика, будь ты хоть трижды отравлен. Ты вообще осознаешь, что делаешь и зачем?
Тут сыну Грозы пришлось ощутимо вздрогнуть. Что за нелепое совпадение? Сумрак поднял голову и уставился прямо в камеру, не сомневаясь, что напарник отлично видит его взгляд. Жаль, он сейчас не видел Кошмара, и мог лишь догадываться по голосу о его выражении.
— Что я, по-твоему, сделал не так?
— Ты уступил добыче, — поколебавшись немного, ответил Кошмар. — Но, что хуже, ты забыл о нашей конечной цели. Да, Сумрак, НАШЕЙ. Если я тебя подведу, то ты погибнешь, а мне, верно, придется подорвать себя во избежание позора. Если ты провалишь операцию, будет то же самое. Но еще хуже нам с тобой придется, если Охота состоится, но ее не засчитают. А ее не засчитают без полной зачистки, если я хоть что-нибудь в чем-нибудь понимаю… — тут он умолк. Молчал и сын Грозы.
— Ты прав, — наконец проговорил Сумрак. — Я не подумал об этом. Меня слишком сбило с толку их поведение… Но теперь я не знаю, как поступить. Скажи, что об этом говорит Кодекс?
— Это ты его наизусть знаешь, не я, — хмыкнул Кошмар, — ты мне и скажи.
— Не трогать беззащитных. Неважно, о ком речь.
— Тебя никто не осудит, если ты тронешь беззащитного Жесткача. И, потом, Кодекс вот, например, запрещает убивать молодняк, но для Жесткачей всегда делается исключение, и это тебя почему-то до сих пор не напрягало.
Один-ноль. Сумрак усмехнулся. Нет, у Кошмара все было в порядке с логикой, просто он до сих пор, видимо, тщательно это скрывал…
— Молодняк Жесткачей не беззащитен, — тем не менее нашелся, что ответить сын Грозы.
— Возможно, что садовники — тоже, — парировал Кошмар.
— А вот эта мысль и мне не дает покоя, — внезапно признался Сумрак и вновь опустил голову. — Пока ты спал, я тут чинил доспехи и думал… Мы не знаем, как появилась такая вариация Трудного Мяса, мы не знаем, как работают их инстинкты. Поначалу их уникальность поразила меня, и мне показалось, что ученые захотят исследовать этот феномен, отчасти поэтому я и сохранил им жизнь. И не просто жизнь, Кошмарик. Эти сады… Это что-то невероятное. Там нужно побывать, чтобы понять, о чем я сейчас говорю… Но без своих хозяев они погибнут. А что толку исследовать мертвые образцы? Кошмар, будь я исследователем, я бы многое отдал, чтобы понять, как работает эта система, и еще больше, чтобы узнать, каким образом она сформировалась…
— Боги! — судя по тону, сын Броска сейчас высоко закатил глаза. — Сумрак, ты не исследователь, ты — охотник, мать твою… безмерно уважаю! А как доигрываются исследователи, пытаясь разобраться в Жесткачах, мы с тобой и так видим на очень характерном примере!
— Видим, — согласно вздохнул сын Грозы. — Да и будь я ученым, я бы уж точно учел такую вещь, как способность этих тварей перерождаться при отсутствии или, наоборот, появлении ключевых стимулов.
— Что? — вот тут уже Кошмар, судя по звуку, озадаченно поскреб в затылке.
— А то… Пока я следил за обстановкой на уровнях, я глянул, что они делают. Видно, как и прежде, плохо, но область дверей просматривается. Так вот садовники сейчас заняты тем, что дружно скребутся в поисках выхода. Они забросили дела, они все до единого набили животы грибами и стремятся накормить своих подопечных… Чем, как думаешь, это может кончиться?
— Понятия не имею, — честно признался Кошмар.
— Я тоже. Но рискну предположить, что они передавят друг друга или траванутся грибами, начавшими разлагаться в их желудках…
И вот тут Кошмар не сдержался, неожиданно громко затрещав от смеха. Сумрак не сразу понял, что же вызвало столь бурное веселье напарника, но, когда, успокоившись, тот поведал свой ход мыслей, сыну Грозы даже как-то стало не по себе.
