В конечном итоге, получилось семьдесят два убитых Жесткача. На все про все Сумрак потратил двенадцать часов времени, четыре ампулы стимулирующих веществ и нехилый моток нервов. Завтра следовало ожидать немилосердной ломоты во всем теле, еще и пара ребер, похоже, треснула…

Уже на самом пороге ночи, осматривая затихшее поле боя, сын Грозы медленно передвигался по отсеку, утопая в полужидкой грязи выше щиколоток. Повсюду валялся смытый с уровней потоками воды мусор, виднелись остовы Жесткачей, угадывались облепленные нечистотами останки и доспехи славных воинов, павших в этом болоте прежде. Среди наносов ила Сумрак с немалым трудом отыскал свое копье, и лишь тогда с чувством выполненного долга приступил к консервации отсеков.

Закончив сварку и проверив прочность швов, охотник, сверившись со своим проводником, двинулся к наиболее безопасной на данный момент лифтовой шахте, дабы вернуться обратно на второй ярус. Ожидать, что лишенные доступа к привычному водопою Жесткачи, не предпримут попыток прорваться, конечно, не приходилось, посему «безопасным» был условно назван тот туннель, по которому раздраженно ползало вверх-вниз всего лишь порядка восемнадцати особей. Вступать с ними в бой после всех сегодняшних приключений было как минимум опрометчиво, так что Сумрак счел возможным потратить еще одну шоковую гранату, закинув ее в шахту через приоткрытые створки и добив копошащихся тварей плазмой и лазером издалека.

Когда последняя на сегодня дверь, отделяющая его от полчищ врагов, была надежно запечатана, Сумрак наконец-то осознал, как же он все-таки вымотался. Это казалось немыслимым, но сейчас он был искренне рад возвращению на мрачную и захламленную, но уже такую предсказуемую и родную вторую палубу. Пока воин медленно шел в сторону убежища, Кошмар методично отчитывался о состоянии всех зачищенных ранее секторов, подтверждая безопасность уровня. Его голос звучал сейчас неторопливо и странным образом убаюкивал, внушая долгожданное спокойствие. Все. Сегодня уже ничего неожиданного не должно было произойти…

— Сумрак!

Охотник встрепенулся и замер. Голос напарника выдавал волнение.

— Два отсека открыты.

— Проникновение?

— Не зафиксировано. Но смотри в оба, — рыкнул проводник, поспешно перебирая показатели всех датчиков на ярусе.

— Я заварил вчера все двери, — глухим шепотом отозвался Сумрак, крадучись продвигаясь вперед по коридору.

— Помню, — подтвердил Кошмар. — Но две из них сейчас открыты. Хотя, и непонятно, как…

Подойдя к указанным отсекам, самец к своему недовольству действительно обнаружил таинственным образом отскочившие печати. Следов Жесткачей, однако, не наблюдалось. Обшарив весь уровень вдоль и поперек, напарники могли лишь развести руками. Кошмарик на данном основании уверенно заявил, что вот это уже начинается мистика, но Сумрак одернул его и высказал предположение, что дело в разнице материалов дверей и печатей. Посчитав это наиболее разумным объяснением, дотошный сын Грозы тот час же отправился осматривать все имеющиеся на ярусе двери и не успокоился, пока не перепроверил все печати и не укрепил дополнительно те, что вызвали у него подозрение.

Глубокой ночью самец, едва переставляя ноги, ввалился в переоборудованный под спальню склад, тщательно закрылся там, пустил кислород и, не веря своему счастью, блаженно освободился от все еще слегка влажного снаружи скафандра, аккуратно повесив его сушиться. Затем самец внимательно оглядел себя. На два ребра действительно пришлось ставить скобы — ну, к этому уже было не привыкать…

Разобравшись с повреждениями, Сумрак сгрыз вечерний паек и начал устраиваться на отдых. Очень хотелось надеяться, что до утра его больше ничто не потревожит.

— Кошмарик?

— А?

— А что тебе снилось-то сегодня?

Сын Броска немного помолчал и, словно бы нехотя, ответил:

— Глаза.

— Что? — не понял Сумрак, привставая на ложе.

— Глаза. Сотни, может, тысячи. Я будто бы шел по этим коридорам — не глядя через твою маску, а сам шел — и они были повсюду, зырили на меня со стен и потолка, моргали вразнобой… Бррр, как вспомню… Жуть берет! Глаза и какой-то бубнеж со всех сторон. Голоса на пределе слышимости. Я иду, а они смотрят и бормочут, и не разобрать ничего. Бормотали, бормотали, а потом ка-ак гаркнут разом: «Беги!» Тут я с кровати и свалился…

— Ты в наушнике, поди, спал? — уточнил Сумрак.

— А как еще, — хмыкнул Кошмар. Напарник не сдержал улыбки.

— Да это я как раз перед твоим пробуждением о ящик с инструментами споткнулся, — объяснил он, — ты, поди, сквозь сон грохот-то и услышал.

— Не думаю, — туманно ответил проводник.

*Экзувий — экзоскелет, остающийся после линьки членистоногих, думаю, этот термин вполне применим и к ксеноморфам.

**Читателям может прийти на ум аналогия со знаменитым Уроборосом, и она не лишена смысла, но Уроборос – творение человеческой культуры, здесь, скорее, идет отсылка к легенде о сотворени мира, что в детстве сказывала Сумраку матушка (https://ficbook.net/readfic/5992965/15518867#part_content)

Комментарий к Глава 16. Темные воды Да уж, сегодня наш герой заплюхался в прямом и переносном смысле)))) А я, как и обещала, представляю еще одного своего соавтора: Brujo, прошу любить и жаловать! Так сложилось, что мистическая составляющая истории с «Островом», которую мы с Нашатырем сперва пытались старательно отрицать, все-таки вылезла на поверхность. И хорошо, что вылезла, ибо с ней история наконец-то обретает целостность. Brujo – мой соавтор по философско-мистической части, именно благодаря ему концепция данной повести наконец-то выстроилась четко, без «костылей». И, обратите внимание, планируемый сюжет мы не изменили НИ НА ГРАММ. Мы просто сели, подумали и… верно его истолковали! Я сама офигела, когда поняла, что не видела явных вещей в собственном же тексте… Мы очень надеемся, что дорогим Читателям эта версия понравится)))

Навеяло, как ни странно, на этот раз отечественным: Настя Полева – «Голоса».

Ну, и очень быстрая зарисовка: https://gvatya.tumblr.com/image/170488777373

====== Глава 17. Наблюдения за Священной Дичью ======

Первое, что пообещал себе Сумрак, встав утром — это больше никогда не слушать Кошмаровых баек. Вчера напарники разговорились перед сном и, слово за слово, младший самец принялся старательно вываливать на старшего все известные ему истории про приведений и полтергейст. Да, Кошмарик был твердо уверен, что именно глаза призраков глядели на него со стен во сне. И глядели неспроста. И нехорошо все это, не к добру… Ни одного разумного довода против данной ереси проводник категорически не принимал, в итоге, сын Грозы вконец отчаялся его разубедить и, пожелав напарнику интересно провести ночь за выслеживанием духов, завалился спать. Но подсознание, добросовестно записав весь бред, что нес Кошмарик, явило Сумраку такое сновидение, что проснулся он в холодном поту и долго потом еще пытался унять дрожь.

Они стояли перед ним в ангаре стройными шеренгами в девять или десять рядов. Все — статные воины; рослые, мускулистые, точно на подбор. Их доспехи и знаки отличия принадлежали разным кланам — какие-то были знакомы сыну Грозы, а некоторые он видел в первый раз. Обнаженное оружие тускло блестело в напряженных руках, и острия копий грозно устремились ввысь: армия была готова к бою и, казалось, лишь ждала чьей-то команды, чтобы сорваться с места и кинуться на врага. Но… Что-то было не так… Сумрак подошел совсем близко и попытался заговорить с сородичами, но никто из охотников не обратил на него внимания, не повернул головы, даже не шелохнулся. Самцы будто бы находились в непонятном оцепенении. Их лица, не покрытые масками, застыли с безучастным выражением, а глаза остекленело уставились вперед. В ангаре царила мертвая тишина.

И в этой тишине, перед строем воинственных незнакомцев на сына Грозы вдруг стал стремительно и неумолимо накатывать какой-то панический, необъяснимый ужас. Захотелось немедленно бежать отсюда и прятаться, закрыть глаза, зажать руками уши, чтобы не слышать этого жуткого безмолвия… Но он не мог. Как обычно бывает в кошмарных снах, ноги будто бы приросли к полу. Бессильно дернувшись и ощутив всем телом необъятную тяжесть, давящую сверху и не позволяющую двинуться с места, Сумрак вновь воззрился на ряды охотников. И в тот момент он ясно осознал, отчего сделалось так страшно: воины эти не моргали, и их могучие торсы не выдавали ни единого дыхательного движения. Но, тем не менее, они были живы…