…А через два столика от охотников компания юных тинков молча давилась со смеху, втихаря наблюдая, как двое устрашающего вида яутжей расположившихся по соседству смакуют самый легкий дамский вермут из винной карты «После заката»…
Пришла Фири, на этот раз в компании второй самки, на вид более скромной и даже слегка напуганной. Водрузив на стол вместительное блюдо с целой горой мясной нарезки, Фири представила компаньонку:
— Это Сииха, она у нас новенькая, очень хочет познакомится с прославенными воинами.
Сииха, заслышав свое имя, смущенно потупилась и нерешительно помахала ручкой. Очевидно, она впервые оказалась так близко к настоящим яутжам, и потому робела. Их языка она, похоже не знала, но ретранслятора при ней не имелось, и это наводило на мысли, что разговоры в ее обязанности отнюдь не входили.
— Помню, ты поначалу так же стремалась, — усмехнулся Кошмар, разглядывая вновь прибывшую. Фири лишь фыркнула, но воздержалась от комментариев, все еще впечатленная вестью о гибели второго брата и действительно не желающая будить в постоянном клиенте тяжелые воспоминания. Последние несколько лет подряд Кошмар и Проклятье при случае всегда вместе наведывались в этот бар, и оба страшно импонировали любвеобильной урм, несмотря на то, что взаимностью в силу своей физиологии не отвечали. Коллеги Фири немногочисленных забредающих в эти края яутжей откровенно побаивались и потому неохотно шли обслуживать их столы, не смотря на замечания начальства. По правилам заведения никто из гостей не должен был скучать в одиночестве, и не важно, что думали на этот счет сами компаньонки. Тем не менее, кто ж знал, что могло взбрести в лохматые головы охотников? Эти типы часто вообще были не в восторге оттого, что кто-то постоянно мельтешит рядом, но попробуй объясни это начальнику… Тем не менее, Фири как-то раз рискнула и не прогадала, найдя верный подход к двум с виду идентичным самцам, облаченным в одинаковые доспехи, одинаково шутящим и часто произносящим слова и целые фразы одновременно. Теперь же она никак не могла свыкнуться с мыслью, что Кошмар остался один, и ей уже никогда не покажется, что у нее в глазах двоится, и больше не будет она их весело путать, больше не ощутит одновременные прикосновения двух одинаковых пар рук…
Заметно притихшая она вновь подсела к Кошмару и ласково погладила его по верхнему краю максиллы. Конечно, для нее это были всего лишь временные, «рабочие» взаимоотношения, но тем не менее, все равно как-то грустно стало от неожиданных новостей… Хотя, насколько Фири было известно, вся жизнь яутжей без преувеличения представляла собой вечное балансирование на грани жизни и смерти. Вполне могло статься, что и сам Кошмар сидел здесь в последний раз. Его могли убить завтра или через день, или через год… Для охотников это было в порядке вещей.
Кошмар молча расстегнул и снял горжет. Опрометчиво было с его стороны расставаться в такой-то злачном местечке со столь важной частью доспеха, закрывающей одну из самых уязвимых частей тела… Но, похоже, самцу было просто наплевать. Сумрак кинул на собрата краткий осуждающий взгляд, но сразу вернулся к изучению содержимого своего наполовину опустевшего сосуда. Фири же перебралась Кошмару за спину и начала неспеша массировать шею и затылок молодого воина, от чего тот быстро разомлел и заурчал.
Вторая самочка еще немного помялась у стола, наблюдая за действиями коллеги и, очевидно, не почувствовав никакого к себе интереса со стороны второго яутжа, решилась взять дело в свои коготки. Она приблизилась к Сумраку и бесцеремонно убрав со своего пути преграду в виде руки самца, взгромоздилась к нему на колени, даже не подумав спросить на то его согласия. Воин лишь вздохнул и вновь вернулся к выпивке. Ладно уж, пусть сидит, ни к чему ее обижать…
Сииха же, не встретив сопротивления, одной рукой обняла его за плечи, а другой немедленно попыталась стянуть с самца нагрудник. Тут уже Сумрак ее остановил, знаком приказав вести себя тихо, и самка на некоторое время угомонилась. Впрочем она быстро освоилась и заскучала, принявшись считать чешуи на открытых участках тела самца, как бы невзначай обводя каждую пальчиком. Дивясь непосредственности юного создания, Сумрак позволил самке играться дальше, тем не менее, зорко следя за тем, чтобы чрезмерно-то она не заигрывалась.
Друзья просидели в компании урм около двух часов. Они неторопливо приговорили два блюда с мясом, перепробовали четыре сорта некрепкого алкоголя и переслушали кучу забавной чепухи от Фири. Постепенно сперва немало насторожившая Сумрака атмосфера заведения начала и впрямь загадочным образом его расслаблять. Через некоторое время наступило приятное полуосознанное состояние, и мягкий туман окутал его разум, успокоив тревоги. Сииха где-то за пределами видимости уже, кажется, плела из его гривы косички — он давно перестал следить за ее действиями…
— Девочки, мы бы остались дольше, но служба не ждет, — слукавил Кошмарик, освобождаясь от шаловливых ручек Фири и уже стоя делая заключительный глоток. Сумрак вслед за ним еле выбрался из-за стола. С непривычки его слегка повело.
Расплатившись и распрощавшись с гостеприимными урм, самцы покинули «После заката» и отправились «служить» дальше. Фири и Сииха отпустили их с явной неохотой, проводив до самого порога и напоследок пожелав заглядывать почаще.
— Бедные самки… — вздохнул Сумрак, когда заведение оказалось уже далеко позади.
— Не парься, их устраивает такая жизнь, — пихнул его в бок Кошмар.
— Что-то сомневаюсь, — пробормотал сын Грозы.
— Так, дальше по курсу у нас «Нора»! — уже не слушая его, провозгласил напарник и стремительно увлек товарища в очередной закоулок. Сумрак тут же посчитал в уме все намеченные на сегодня цели и с ужасом убедился, что «Нора» — всего еще только второй бар из семи…
Помещение, куда они ступили спустя несколько минут, встретило самцов странными ритмичными звуками. Оно было настолько ими насыщенно, что определить главный источник не представлялось возможным. Создавалось ощущение, что вибрировали сами стены, и неровный, ломаный потолок отражал и многократно усиливал эту гипнотическую мелодию. Звучание становилось то громче, то тише, а иногда переходило на такой уровень, что казалось, будто в ушах лишь звенит тишина, а музыка льется прямо внутрь головы, ударяя оттуда в виски и рождая перед глазами внезапные вспышки неясных ускользающих образов.
«Нора» была освещена неярко и равномерно. Сидеть здесь нужно было на полу, впрочем, он был мягок и пружинист. Повсюду валялись подушки и валики — ну ни дать ни взять главный зал гарема… Только без присущей яутжевским жилищам архаики. Стены покрывал какой-то губчато-серый состав; низкие столики разнообразной формы были расставлены без какого-то явного порядка.
Сумрак огляделся. Народу было немного — в основном, иижааш и тинки, — и опять ни одного яутжи, кроме них. Гостей здесь обслуживали роботы.
Выбрав понравившееся место, как и в первый раз, в глубине зала, самцы полулежа размесились около овального стола, и им тут же поднесли некую прозрачную и почти безвкусную субстанцию, тем не менее, нехило вдарившую по мозгам после первого же глотка. Разлит напиток был в небольшие стаканчики, что доставляло некоторое неудобство — клыкастым воинам приходилось резко опрокидывать каждую порцию себе в рот, иначе бы все просто выливалось мимо…
— Тебе тут тоже понравится, — уверенно заявил Кошмар, отставляя в сторону уже третью стопку. Сумрак пока что придирчиво крутил в руках вторую, размышляя, стоит ли ему еще пить.
— Тоже? — с сомнением переспросил он.
— Пей давай, — засмеялся Кошмар.
После четвертого захода глаза начали закрываться. Музыка как будто бы усилилась, и сейчас лилась со всех сторон, рождая в мозгу череду ярких всплесков и непостижимым образом входя в резонанс с ритмом дыхания и пульса…
…Сквозь веки начал пробиваться солнечный свет, и кожа почувствовала слабое тепло утреннего солнца. Сумрак был в своем челноке. Он проснулся пять минут назад и обнаружил себя лежащим в кресле с откинутой спинкой. Греза мирно посапывала на его груди, он чувствовал на себе ее мягкое, почти невесомое тело. Такое нежное, чувственное… Принадлежащее только ему. Сумрак скосил глаза вниз. Самка еще крепко спала. Уткнувшись лицом ему под ключицу и уронив расслабленные руки на его плечи, переплетясь с ним ногами, так плотно и доверчиво прижавшись… Сумрак глядел на нее и не мог наглядеться, видел ее и не мог поверить в реальность происходящего… Сейчас он ощущал любимую каждой клеткой своего тела, и ему казалось, что они представляют собой единое, неразрывное целое. Как бы он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно…
