Кошмар уверенно пересек зал, заприметив свободный угол. По двум сторонам от лакированного стола располагались на вид достаточно удобные места для сидения, напоминающие не то широкие кресла, не то короткие диваны. Кошмар незамедлительно занял одно из них, сразу стянув маску и вольготно развалившись на мягком. Он облокотился на гнутую спинку и поставил одну ногу рядом с собой. Сумрак присел напротив, по примеру собрата открыл лицо и с настороженным видом осмотрелся. Не внушало ему это место доверия…

К ним тотчас же подошла молодая полураздетая самка — представительница народа урм, относящегося к одному из многочисленных видов прямоходящих рептоидных форм жизни. Этих самочек здесь, пожалуй, было большинство — и среди танцовщиц, и среди развлекающих гостей компаньонок. Урм были ниже яутжей, имели изящные длинные шеи и узкие безносые лица. У этих созданий также имелись гибкие хвосты, которые, сигнализируя о хорошем настроении своих обладателей, высоко поднимались вверх, повиливая самым кончиком из стороны в сторону. Конечности урм были тонкими, четырехпалыми и очень суставчатыми, а тела слегка сплющенными с боков, так что в целом данные организмы производили впечатление недокормленных ящериц, хотя, определенная грация им и была присуща.

— Надо же, кого я вижу! — прощебетала самка на весьма сносном яутжевском и подскочила к Кошмару, тут же буквально повесившись ему на шею. Кошмар добродушно зарокотал и вместо приветствия шлепнул урм по заднице. Та взвизгнула и, притворно испугавшись, подскочила.

— Что будете? Опять легонькое? — последовал вопрос.

— Ну, ты же сама в курсе, что я люблю, — хитро сощурился на нее Кошмар.

— А нашему новому другу что? — самка выжидающе уставилась на Сумрака. Откровенно говоря, он бы в этот момент с большим удовольствием попросил просто воды, но Кошмарик быстро ответил за него:

— И ему то же.

— Познакомимся? — игриво осведомилась урм, перегибаясь через стол и приближая к Сумраку свое странное лицо. Сын Грозы нерешительно двинул жвалами и почему-то опять ничего не смог вымолвить.

— Это Фири, — выглянул из-за нее Кошмар. — Фири, моего товарища зовут Сумрак, он временами немногословен. Да и не обвыкся тут еще, не приставай к нему пока.

Фири тут же изобразила извиняющуюся мордашку и, оттолкнувшись от столешницы руками, скользнула обратно к младшему воину, проворно приземлившись на его колено и начиная озорно поигрывать хвостом.

— Тогда я к тебе попристаю, — объявила она, принимаясь дразняще перебирать его гриву, максимально придвигаясь и заглядывая самцу в глаза. Одновременно из ее тонкого рта показался длинный гибкий язык и бесстыдно прошелся вдоль жвал яутжа, скользнув по внутренней стороне перепонок. Откровенно говоря, от данного зрелища Сумрака слегка передернуло, но парочка не обратила на это никакого внимания.

— Кто тебя опять так обкорнал? — спросила Фири, покрутив в пальцах один из передних головных отростков Кошмара, лишенный доброй половины своей первоначальной длины.

— На Охоте. Отрастут, — без подробностей пояснил самец, мотнув головой и высвободив гриву из ее коготков.

Фири издала какой-то неопределенный звук, означавший то ли недоверие, то ли сочувствие, обняла Кошмара одной рукой и вновь глянула через плечо на Сумрака. А тот сидел, словно аршин проглотив, и непонятно, о чем думал…

— Милый, что-то не так? — участливо спросила она.

Сумрак развел жвала и… опять ничего не сказал.

— Он уже четырежды женат — боится в пятый раз попасться, — сострил Кошмар и без предупреждения ткнул самку когтем в живот, заставив ее согнуться в приступе щекотки и начать преувеличенно слабо отбиваться.

— Все шуточки твои, — прекратив, наконец, елозить, урм скривила смешную недовольную рожицу. — И к чему вам эта дурацкая сезонность? Такие мужики, и никак ведь к вам не подступишься… Хоть бы в следующий раз меня навестили, когда у вас там, внизу, опять все заработает, как надо.

Как бы продолжая свой намек, она без тени смущения провела изящными пальцами сверху вниз по торсу Кошмара и задержала руку на уровне паховой брони, неудачно попытавшись подцепить ее сбоку и проникнуть под металлические пластины. Кошмар недовольно заворчал, и Фири звонко распищавшсь, что, видимо, означало смех, вернула руки на его шею, украдкой метнув еще один озорной взгляд на окончательно обалдевшего Сумрака.

— Поверь, ты бы тогда сама не рада была, — проурчал Кошмар, доверительно склоняясь и приобнимая ее за талию.

— Да вы просто чертовы ксенофобы, вот и все, — презрительно фыркнула урм.

— Ну, кто ж виноват, что наши самки самые красивые? — бестактно парировал охотник, очевидно желая позлить эту особу легкого поведения. Надо сказать, ему это блестяще удалось: Фири тут же обиженно выкрутилась из его объятий и соскочила на пол, намеренно съездив кончиком хвоста ему по носу.

— Пойду, принесу ваш заказ, — сердито проговорила она и уже приготовилась удалиться в направлении бара, когда Сумрак, проникшийся внезапной жалостью, вдруг остановил ее, аккуратно перехватив за тонкую лапку и поднявшись с места.

— Не слушай его, ты очень красивая! — негромко, чтобы не пугать самку, проговорил он. — Если бы я был урм, то несомненно сейчас же пополнил бы ряды твоих поклонников, хотя, не сомневаюсь, что они и без того многочисленны. Ты уж прости чертовых ксенофобов, — и он слегка поклонился, отпуская руку самки.

Та мигом просияла и взвизгнув: «Нет, какой же милаха!», тут же притянула потерявшего бдительность Сумрака за гриву и обильно обслюнявила его лицо, а затем бросила Кошмару:

— Вот потому он и четырежды женат, а ты еще ни разу! — и показала язык.

Когда она ушла, Сумрак наконец позволил себе брезгливо скривится, извлек из аптечки антисептик, щедро налил его на взятую со стола салфетку и старательно вытер челюсти.

— Все-таки ты подлец, — констатировал он, исподлобья глядя на злорадно стрекочущего Кошмарика.

— Ты сам виноват, — возразил напарник, — сейчас она с тебя не слезет. У этих тварей нет достоинства самок яутжей, они кидаются на все, что хотя бы отдаленно напоминает самца.

— Для чего же ты сам с ними общаешься?

— А прикольно. Ну и беззлобные они, просто руки слишком распускают. Кстати, не переживай, они не ядовитые и не заразные — он указал движением головы на салфетку, которую Сумрак все еще сжимал в руках, не зная, куда выкинуть. — Под стол кидай, — подсказал Кошмар.

Фири вернулась быстро, поставив перед гостями три узкогорлых прозрачных сосуда, наполненных розоватой жидкостью.

— Где Кошмар-то? — озираясь, проговорила она. — Я думала, он уже пришел. Надо ж и его тоже затискать!

Кошмар вдруг резко сник и уперся взглядом в стол.

— Перед тобой, — неожиданно тихо ответил он, не поднимая глаз. Однако официантка не сразу заметила смену его настроения, а потому беззаботно продолжила шутить дальше, воскликнув:

— Тьфу! Вечно вас путаю, вы хоть таблички себе с именем сделайте, что ли…

Кошмар лишь молча пододвинул к себе ближайший сосуд и осушил его залпом. Видя состояние товарища, Сумрак быстро встал и отвел Фири в сторону, где негромко сказал:

— Прекраснейшая дева, Проклятье пал в этом году, не упоминай его больше, не береди раны брата.

Самка изменилась в лице и с ужасом прикрыла рот ладонями, после чего, быстро оглянувшись на помрачневшего Кошмара, заторопилась на кухню.

— Сейчас вам перекусить принесу, — сказала она и убежала, а Сумрак вернулся к столу. Кошмар, уже немного успокоившись, потягивал жидкость из второго сосуда.

«Когда я говорил тебе жить за двоих, я не имел в виду пить за двоих», — подумал сын Грозы, но вслух сказать не решился.

— Попробуй, — напарник указал максиллами на третью порцию алкоголя. Сумрак спорить не стал, дабы не вынуждать товарища надираться в одиночку, и послушно отхлебнул из стеклянного горлышка. Жидкость оказалась сладковатой и не особенно крепкой, отдавала она чем-то тонким и цветочным — точно не разобрать… В целом было весьма недурно.