Стоя перед Вожаком, сын Грозы лишь низко поклонился ему:

— Мне достаточно того, что я восстановил честь в глазах своего Вожака и клана. Я не держу зла, ведь ты поступал согласно Кодексу.

Гнев склонился в ответ и громко объявил:

— Ранг этого воина восстановлен, трофеи сохранены, все знаки отличия он получит обратно, и да прибавится их в будущем.

Как только стих одобрительный рев присутствующих охотников, Гнев вновь обратился к Сумраку:

— Желаешь ли ты вызвать сына Вестника на поединок?

— Безусловно, — холодно проговорил Сумрак и смерил все еще напряженно стоящего неподалеку Торопливого презрительным взглядом.

— На лезвиях, — бросил в ответ соперник.

— Пусть будет так, — согласился сын Грозы.

Кошмар попытался что-то вякнуть насчет спины товарища, с которой сейчас вот лучше вообще было лишних движений не совершать, но Сумрак лишь рыкнул на выскочку, посоветовав собственную спину подлечить, вместо того, чтобы чужие разглядывать. Рыкнул и пошел к оружейной стене…

Весь клан замер в ожидании. Пожалуй, впервые на борту «Изверга» разыгрывалась подобная драма. Дуэли случались почти ежедневно, но бились воины как правило не до смерти, сейчас же дело принимало гораздо более серьезный оборот. Да и еще с такой насыщенной предысторией…

Вот противники, вооружившись, встали друг напротив друга и огласили зал громким ревом. Оба были без доспехов — Сумрак изначально явился, лишенный амуниции и готовый к спуску на нижний ярус, Торопливого же заставил разоблачиться Вожак, дабы уравнять шансы и подчеркнуть подчиненное положение изгнанного воина. Таким образом, ход поединка должен был значительно ускориться…

Самцы начали медленно сходиться. И вновь все, как по хорошо прописанному сценарию. Потрясывания головами и кивки, оскорбительные выпады и неумолкающее тяжелое рычание. Взаимная ненависть двух самцов чувствовалась в радиусе нескольких метров — в том числе и по воинственному запаху, заструившемуся во все стороны от взмокших напружиненных тел.

Первым бросился вперед Торопливый. Сумрак увернулся от неминуемого удара и оказался за спиной противника. Движения самца действительно были слегка скованными из-за полученных прошлым утром многочисленных ран, но он твердо решил сегодня сражаться, превозмогая боль и не обращая внимания на расходящиеся швы…

Торопливый быстро развернулся и встретил ответную атаку. Лезвия со скрежетом сцепились зазубренными краями, и самцы на мгновение замерли, силясь побороть друг друга, но одно неуловимое движение породило небольшой перевес в сторону Торопливого, и Сумрак оказался отброшен назад. В следующую секунду соперники бросились друг на друга одновременно и, уже не останавливаясь, заплясали в центре зала, охваченные разгорающимся жаром поединка. Их движения все ускорялись, клинки мелькали все стремительней, и на разгоряченных телах появились первые мерцающие кровоподтеки. Наконец, когда Сумраку порядком надоела эта дикая пляска, с его стороны в ход пошли особо изощренные приемы — прощальный дар Великого Пустоши. Сумрак осваивал их долго и в полной мере овладел данным искусством лишь через много лет после смерти Учителя. Против собратьев он обычно их не применял… Но сейчас, чувствуя, что теряет силы, самец дал себе разрешение.

Металл сверкнул, подобно белой молнии — и на боку Торопливого вспыхнул длинный разрез. Мгновение, и противник уже оказался позади. Поворот, и новый удар лезвиями через живот и грудь, снизу вверх, и разлетающееся святящиеся брызги…

Торопливый взревел и отскочил, чудом избежав следующего колющего удара, но тут же получил ощутимый пинок ногой, что едва не свалил его наземь. Самец устоял, и без промедления вновь кинулся на соперника, внезапно застав того врасплох. Не ожидавший подобной прыти, Сумрак лишь успел уклониться от взмаха лезвий, прогнувшись назад и почувствовав, что вот-вот потеряет равновесие. В этот миг время словно бы замедлило для сына Грозы свой ход. Он созерцал хищно изогнутые лезвия с темнеющим под ними сжатым кулаком, проносящиеся в паре сантиметров от его лица… И ощущал, что падает, падает…

То, что его собственная рука тоже занесена для удара, он сознал лишь позднее. А то, какая сила оказалась в этот удар вложена, Сумрак понял лишь услышав под своим оружием страшный хруст. Вслед за этим сын Грозы рухнул прямо на свою и без того многострадальную спину, а где-то впереди раздался душераздирающий вой и удар второго резко ослабшего тела об пол…

Ему хватило доли секунды, чтобы вскочить на ноги. Черт с ней, со спиной, он даже сейчас не думал, что там творится после падения… Сумрак вновь принял боевую стойку и приготовился обороняться. И лишь потом увидел, что это уже бессмысленно. Торопливый стоял на коленях в двух шагах от него, держась за окровавленный обрубок, которым оканчивалось его плечо…

Подойдя и встав над поверженным сыном Броска, Сумрак приглушенно зарокотал. Дикий, полный боли и злобы взгляд собрата устремился на него.

— Добей! — прохрипел Торопливый и подался вперед, словно намереваясь самостоятельно насадиться на лезвия победителя. Сумрак сделал шаг назад и занес руку для решающего удара… Но внезапно опустил ее.

— Я с инвалидами не дерусь, — процедил сын Грозы и быстро вышел из зала.

…Кошмар присел напротив и усмехнулся. Сумрак залил спину и повреждения, полученные в поединке дезинфицирующим раствором и, похоже, решил, что этим его лечение на сегодня исчерпано. Воин отдыхал. Шевелиться еще для него сейчас было слишком большой роскошью…

— Значит, твоих рук дело? — после продолжительного молчания проговорил Сумрак. — Ты все-таки привлек Прорву… Мне оторвать тебе за это башку?

— Поверь, здесь твоя гордыня излишня, — нравоучительно произнес Кошмар, отчаянно пытаясь дотянутся до собственной спины, пострадавшей меньше, чем спина Сумрака, но, все же, изрядно болевшей. — Если бы ты сразу попросил Вожака к ней обратиться, то и тебя бы пороть не стали, и мне бы не пришлось в архив ночью лезть…

— Да кем бы я был, если б начал прятаться за самку? — взвился Сумрак, но тут же бессильно опустился на койку и уже тише добавил: — Да лучше в изгнание отправиться…

— Ты неисправим… — покачал головой Кошмар.

— А что толку? — фыркнул Сумрак. — Ты все равно сделал по-своему, и все теперь запомнят, что меня баба отмазала.

— Я не сказал Гневу, что она твоя супруга, — возразил напарник. — Думаю, у нее тоже хватило ума это скрыть.

— Мне от этого не легче. И все же… Спасибо, друг, что не оставил. Ты поступил как посчитал нужным и пострадал из-за меня. Я не забуду.

Кошмар оставил свои попытки обработать спину и внимательно поглядел на товарища.

— Мы с тобой почти в расчете, — ответил он. — Окончательно будем, когда ты вернешься с «Острова» победителем, братишка.

Сумрак вытаращился на него.

— Даже если ритуал кровного барства проведен случайно, это не умаляет его силы, — уже насмешливо пояснил Кошмар.

— Что? — Сумрак откровенно не понял его.

Тогда Кошмар указал на его спину, а затем на свою рассеченную грудь и прокомментировал:

— Гнев, как ты понимаешь, кнут от крови не вытирал.

И Сумрак неожиданно… от души расхохотался. Успокоившись, он с иронией поглядел на новоиспеченного брата, который вновь, будто бы ни в чем не бывало, вернулся к попыткам размазать антисептик у себя между лопаток.

— А что ты сам-то в медотсек не идешь? — поинтересовался Сумрак.

— Да там Торопливый сейчас… — нехотя отозвался Кошмар. — Что-то не охота с ним пересекаться… Но от твоей помощи я не откажусь — я не такой гордый как некоторые.

Комментарий к Глава 11. Справедливость Навеяло «Silly Wizard» – «Donald McGillavry» . Не смотря на общий восточный уклон данного текста, меня чет пробило вдруг на Ирландию…

Дональд взошёл на холм, зол и голоден,

Дональд сошёл с холма, дик и яростен,

Дональд расчистит кукушечьи гнёзда их

За короля и за Дона Макгиллаври!

Стань же весами, Дональд Макгиллаври,