Поднимаясь по шахте, Сумрак невольно задержался возле замурованных лифтовых створок пятого уровня, задумчиво проведя рукой по измятой, вспучившейся поверхности. Вчера Стражи долго бились с той стороны. Переходя от уровня к уровню, налаживая крепления лебедки и поднимая грузы, он отчетливо слышал эти удары и гадал про себя, выдержат ли двери. Что ж, двери выдержали, но явно с трудом. А, возвращаясь ночью на вторую палубу охотник отметил в шахте необычную тишину. Жесткачи по какой-то причине оставили выход в покое. Возможно, у них разболелись головы? Интересно, могла ли вообще у этих тварей болеть голова? У Сумрака вот в последнее время болела почти не переставая… Стоило бы справедливости ради и Жесткачам испытать то же самое.
Сейчас тоже было подозрительно тихо. Слишком тихо. Тогда как обычно повсюду слышались шорохи перебегающих в воздуховодах личинок, то тут то там потрескивала усыхающая «паутина», а в отдалении периодически раздавался Жесткачовый визг. Сумрак настолько привык к этому шумовому фону, что любые периоды излишней тишины крайне его настораживали. Но раздумывать было некогда. Удостоверившись, что дверь закрыта, хоть и покорежена, сын Грозы немедленно полез вверх.
Спустя полчаса воин уже стоял в командном отсеке и под руководством напарника занимался ответственной процедурой остановки работающего реактора. Некоторое время с незнакомой системой пришлось поразбираться, дабы получить доступ к пульту управлению источником энергии, но вскоре интеграция устройств была заверена. Теперь оставалось прекратить подачу топлива и запустить режим охлаждения.
— Надеюсь, потеря любимой печки не сильно их разозлит, — нашел в себе силы усмехнуться Сумрак.
— Не сильнее, чем уже есть, — вздохнул Кошмар. Обычно, это он старался разрядить обстановку, но конкретно сейчас шутки не особо шли на ум…
Восемьдесят минут пришлось потратить на ожидание завершения процесса. Дабы не терять времени, напарники в очередной раз обсудили как они будут разводить Стражей по углам. Роботы с пахучей начинкой на тот момент уже заняли свои позиции в трех удобных тупиках между лабораториями и только лишь ждали команды к действию.
Наконец, система оповестила о достижении необходимой стадии охлаждения, и Сумрак ввел заключительную команду, призванную установить в реакторе несколько изолирующих заглушек. Теперь даже прямое попадание из плазмомета не должно было привести к сколь-нибудь серьезным последствиям. Правда, палить в реакторной из плазмомета охотник все равно бы поостерегся.
Завершив сеанс работы, дабы избежать программных сбоев, Сумрак покинул рубку и встал наизготовку возле шахты, потихоньку срезав печати. Одновременно с этим роботы принялись орошать пространство коридоров запахом самца. Оставалось лишь дождаться реакции Стражей…
Но прошла минута, другая, третья, а реакции не последовало. Обескураженный Кошмар переключался с одной камеры на другую, но везде видел одну и ту же картину: все Жесткачи по прежнему были в сборе.
— Я ничего не понимаю, — признался сын Броска, пересылая напарнику видео. — У них, что, обоняние разом отшибло?
— Ничего подобного, — возразил Сумрак, вглядываясь в изображение. — Погляди, как они себя ведут. Они учуяли. Но… решили не вестись.
— Подождем еще? — предложил проводник.
— Подождем, — без особой надежды отозвался охотник.
Прождали они довольно долго, но ситуация не изменилась. Жесткачи, кажется, лишь, напротив, плотнее сбились в кучу, но ни один солдат не покинул гнезда. План провалился…
— Довольно, — проговорил, наконец, сын Грозы. — Я иду туда. И не смей меня отговаривать, брат. Начнешь отговаривать — вырублю связь.
Кошмар хотел было спросить напарника о самочувствии, но поглядев на показания датчиков скафандра, понял все и так…
— Ради всех богов, кинь гранату пред заходом! — почти умоляюще проговорил он, бессильно наблюдая за тем, как Сумрак начинает спуск.
— По обстоятельствам, — тихо раздалось в ответ. — Следи за обстановкой на ярусе.
Сумрак ступил на пятую палубу, и никто не встретил его у входа. Никто не кинулся из-за поворота, никто не вылез из соседнего отсека. Вокруг царила полная тишина и абсолютная пустота. Даже непривычно…
— Брат, с ними там что-то странное, — шепотом проговорил Кошмар. — Они все замерли на местах, даже мелкие не бегают… И Матка больше не орет, висит себе спокойно…
— Что Стражи? — невозмутимо, но тоже вполголоса поинтересовался Сумрак.
— Двое сидят на заднице по бокам от Королевы, третий перед ней разлегся. Прямо как сторожевой пес. И не шелохнутся!
— Хорошо, — с непонятной интонацией проговорил сын Грозы и двинулся вперед. Кошмар напряженно притих.
Медленно, шаг за шагом, Сумрак двигался к боковым воротам технической зоны, сжимая в руках копье. Сейчас он очень странно себя чувствовал: отстраненно, как-то приглушенно, что ли… Сердце отсчитывало удары в предельно спокойном темпе, и дыхание стало ненормально редким, хоть и глубоким. Свое тело воин ощущал достаточно слабо, очевидно, из-за воздействия медикаментов, но оно слушалось, ноги держали и руки не тряслись, а это было главное. Зато, полностью отступила любая боль. Травмы отзывались на движение лишь чувством натяжения и покалывающего холода. А в голове… В голове обосновалось нечто, ближе всего сравнимое с космическим вакуумом где-то в самом глухом уголке Вселенной. Безмолвная бездна, поглотившая все мысли и эмоции, не оставившая ни страхов, ни желаний, ни страстей.
Сумрак сам не понял, как достиг скошенных и измятых под ударами лап Священной Дичи дверей и как миновал их; как прошел мимо смотровых окон, залепленных изнутри непроглядной чернотой, как повернул за угол и достиг распахнутого входа в реакторный отсек. И вот теперь он стоял на самом пороге, в проеме, густо оплетенном по краю затвердевшими потоками слюны, почти равно душно созерцая необъятный зал, увитый застывшими выделениями Жесткачей от пола до потолка. В густом мраке виднелись очертания спрятанных под многолетними слоями «паутины» конструкций, напротив входа, ближе к дальней стене, высился титанически огромный остывший «трон». Более из окружающей обстановки не удавалось разобрать ничего, так как все поверхности и углубления в стенах были заполнены разновозрастной Священной Дичью, чьи экзоскелеты светились на визоре до рези в глазах. А прямо перед охотником, спиной к реактору, на опорах которого крепились многочисленные канаты, поддерживающие паутинный гамак, расположилась гигантская владычица улья.
Сумрак впервые видел живую Матку так близко, и явленное ему зрелище теперь превосходило все ожидания. Эта тварь была просто великолепна! Казалось, ее маленькая, аккуратная морда выглядывает из сдвижного чехла «короны» гордо и надменно, с неким вызовом, хотя данное существо не могло иметь даже и намека на мимику. Ровный многорядный частокол из тонких, как иглы, зубов, торчащих чуть под углом, скалился в подобии зловещей ухмылки. Клиновидный головной щит с широкими блестящими лопастями и фигурными вырезками по бокам выглядел как настоящее произведение искусства. Ребристая шея и грудь Королевы были словно бы выточены из обсидиана. Мощные, но не лишенные изящества передние конечности с длинными, тонкими пальцами, покоились на своего рода подлокотниках, представляющих собой мягкие паутинные петли. Малая пара «рук» была скрещена на белесом яйцевом мешке, так что создавалась иллюзия, будто Матка любовно поддерживает свой огромный, вечно беременный, а потому немало тяготящий ее живот.
Ужасающая и одновременно величественная картина потрясала взор и приводила мысли в трепет, а тело в благоговейный паралич, непостижимо сочетая в себе эстетику и мрачность. Три верных Стража, замершие возле своей повелительницы как изваяния, дополняли ее своим строгим и грозным обликом.
Неизвестно, как долго длилась данная немая сцена. Охотник стоял у входа, не в силах пошевелиться, окружающая его Священная Дичь также застыла недвижимо. Солдаты и молодняк сидели рядами вдоль стен и на самих стенах, точно зрители в амфитеатре, выпрямившись и сосредоточившись на происходящем в центре зала. А Королева и ее свита занимали самое почетное место, внимательно взирая на пришельца.
