Сумрак примеривается и кидает копье. Пронзительный визг, дальше — тишина. Добыча нанизана. Самец спускается и, разглядев забитую тварь как следует, принимается свежевать тушу. В инструкциях подобные твари упомянуты, числятся съедобными.

Давно же ему не приходилось есть нормального мяса! У здешних зверей кровь алая, точно восход, и тела большинства при жизни огненно-горячи. Вкус их соленой плоти отдает металлом, но Сумрак находит его весьма приятным. Да, что там, после корабельных «деликатесов» любая настоящая плоть покажется пищей богов!

Через полчаса от добычи остается лишь шкура, груда костей и внутренности (их Сумрак не ест с детства, даже с великой голодухи). Кожа у существа так себе, череп тоже не представляет никакой ценности, так что охотник оставляет объедки на поживу падальщикам, а сам, сытый и удовлетворенный, идет дальше, но теперь уже по земле — прыгать по деревьям сразу на полный желудок не лучшая мысль.

Спустя несколько часов самец достигает заросшей речной старицы. Водоем слегка обмелел, но выглядит достаточно чистым. После обильной кормежки Сумрака мучает жажда, и он решает попробовать эту воду. Он внимательно осматривает берег и, убедившись, что находится тут один, подходит к самой кромке и опускается на корточки, снимая маску. Наклоняться над незнакомой гладью опасно, поэтому воин зачерпывает воду руками и выливает себе в пасть. Тут же он вздрагивает — вода холодная, она стекает по шее вниз, это неприятно… Самец с удовольствием бы искупался, но при такой температуре он без лишней необходимости, конечно, даже ноги мочить не станет.

В нескольких метрах от берега со дна бесшумно поднимается бугристое нечто и вперивает в пришельца суровый взгляд расположенных навыкате глаз. Сумрак медленно встает и долго смотрит на тварь. Такие тоже указаны в общем списке, у них до черта зубов. Эти «бревна» можно добывать на трофеи, но честь принесет лишь та дичь, которую удастся взять голыми руками. Что ж, запомним это место и этого его обитателя, усмехается про себя молодой воин. Сейчас не до него, но, когда Сумрак соберет с уманов свою кровавую дань, он обязательно сюда вернется, дабы помериться силами с хозяином заводи.

Не задерживаясь более, самец углубляется в чащу. Он идет еще некоторое время, покуда не попадает в непролазный бурелом. Приходится прибегать к помощи лезвий, хотя, это и недостойное использование для столь серьезного оружия. Прорубившись через заросли, сын Грозы неожиданно выходит к массивному дереву с толстым, кривым стволом. Его нижние ветви клонятся к земле, а верхние уходят ввысь, точно колонны. Вся кора лесного гиганта покрыта острыми шипами, делающими его поистине неприступным. Но это ведь, смотря для кого… И Сумрак понимает, что наконец-то нашел идеальное пристанище.

Залезть на дерево получается не сразу — очень уж колючий ствол, хоть и в остальном удобный для восхождения. Покрутившись вокруг, самец, в конце концов, просто принимается стесывать некоторые шипы ножом, прокладывая себе своеобразную тропу наверх.

Через несколько часов все готово. Освобожден путь, и самая удобная развилка выровнена так, что на ней теперь можно без страха спать. Чуть выше есть отличная расщелина, куда можно складывать черепа. Сумрак доволен. Он хорошо устроился, и, главное, водоем совсем неподалеку. Может быть, в более солнечный день он даже рискнет там поплавать — сначала прикончит засевшую в старице хищную тварь, а затем уже искупается как полноправный новый владелец заводи.

С этими приятными мыслями Сумрак располагается на отдых. Он недолго дремлет, а с наступлением темноты выдвигается в сторону умановских поселений. Искать приходится долго, но, в итоге, старания охотника вознаграждаются обнаружением отменно вооруженной группы взрослых самцов.

Сын Грозы действует строго по инструкциям, и к рассвету в лагере не остается живых особей. Особенно достойными он находит пятерых — их головы воин забирает. У того, что сопротивлялся до последнего также выдергивает позвоночник — знак того, что у этого самца был особо сильный внутренний стержень. Остальные разочаровали… Пусть висят себе — местное зверье оценит угощение.

Развешивание части добытой дичи на деревьях — не что иное, как жертвоприношение духам чужого леса, дабы они были милостивы. В духов Сумрак давно не верит, но традиции обязывают. Успокаивает то, что в природе даром ничто не пропадает, и на это Мягкое Мясо быстро найдутся потребители.

Прибравшись на месте действия, охотник неторопливо уходит восвояси. Он горд собой, однако слегка озадачен тем, насколько уманы не оправдали его ожиданий. В дальнем бою они палили, не разбирая, во все стороны (его чуть задели, но ничего серьезного), а в ближнем ломались, точно слабые вички, в его руках… Похоже, опасность данного вида сильно преувеличена. Интересно, с чего бы?

Погруженный в раздумья, Сумрак возвращается на колючее дерево. Взгромоздившись на свой «насест», он залечивает несколько полученных ран, а потом долго и увлеченно полирует первые трофеи. У сына Грозы сегодня на удивление хорошее настроение. Забывшись, самец даже начинает весело болтать ногами, свесив их с ветки — работа с костью всегда действует на него расслабляюще.

Наконец, обработка закончена, и черепа занимают подготовленную для них нишу, а Сумрак думает, чем бы ему еще заняться. До следующей вылазки лучше выждать несколько суток — пусть уманы успокоятся и осмелеют; есть пока не хочется, хозяин водоема прибережен напоследок… И самое подходящее, что приходит молодому воину на ум — это добавить в свое новое логово немного комфорта. Неподалеку он видел заросли высоких коленчатых растений, про них Старшие как-то сказывали, будто очень крепкая и легкая штука, а, если заострить, то и вместо копья использовать можно. Уманы, говорят, из этих растений вообще что попало изготавливают — от посуды до домов. Вот и Сумрак прикидывает, а не попробовать ли сделать что-то вроде лежанки между веток? Хоть спину можно будет расправить…

Загоревшись новой идеей, Сумрак решает немедленно приступить к ее воплощению — возможность чем-то занять руки его всегда безмерно радует.

…Он не замечает, как пролетает целый день. Лишь спустившаяся вечерняя прохлада, наконец, как бы намекает самцу, что уже, наверное, пора заканчивать совершенствование своего сооружения. Вышло чуть больше, чем он планировал, зато основательно. Удовлетворенный результатом своих трудов, Сумрак встает посреди получившейся платформы в полный рост и несколько раз слегка подпрыгивает, проверяя прочность. Годится. Вполне. Он снова окидывает творение взглядом. Потом подходит к самому краю и раздвигает руками стену из листьев. Пробивающиеся между деревьями закатные лучи бросают красноватые отблески в его новое жилище.

Сегодня солнце вышло лишь на миг, чтобы уже через несколько минут кануть за горизонт. Красиво… Самец переплетает ветви по краям просвета, обрамляя таким образом своеобразное окно и позволяя последним лучам далее беспрепятственно проникать внутрь убежища, а потом садится на ребристый пол, стянутый жгутами лиан, и задумчиво провожает взглядом заходящее светило. Такие минуты очень успокаивают, настраивают на благостный лад… Хорошо… Надо будет еще тут шкурами все застелить, и станет вообще идеально.

========== Рубеж ==========

В последнее время он плохо спит и излишне задумчив. И молчалив больше, чем всегда. Наверное, это заметно со стороны. Сумраку кажется, что остальные что-то подозревают. Иногда, когда он входит в помещение, присутствующие резко замолкают, словно только что шептались именно о нем. Замолкают и отводят глаза, либо поспешно «вспоминают о срочных делах». Большинство охотников не умеет лгать, у большинства все сразу на роже написано… И, возможно, Сумрак не является исключением. Если так, то по нему тоже хорошо видно: он что-то скрывает. Потому глупо ждать иной реакции окружающих.

Да только с каких же пор сына Грозы волнует, что говорят и думают о нем другие самцы?