– А почему бы и нет? – спросил он, и дядя Альфред с сомнением посмотрел на него, думая, что отец просто шутит.

Но он не шутил. Ничто на лице отца не указывало на то, что он был несерьезен, напротив, по его виду было ясно, что идею он считал хорошей. На мгновение мое сердце остановилось, потому что я так испугалась, что случайно раскусила горошину перца, спрятавшуюся в овощах. Все во рту сжалось, но я старалась внешне сохранить самообладание.

– Она, конечно, не училась в университете, но в книгах уж точно разбирается. – Отец начал объяснять свою идею, но мама не дала ему продолжить.

– Ты сошел с ума? Она молодая девушка из высшего общества, и ты предлагаешь, чтобы она пошла работать? – отрезала она, и ее лоб покраснел от гнева. – Будет скандал!

– Не будет, дорогая, – попытался успокоить ее отец. – Когда она покинет дом, ей придется пользоваться своими мозгами.

– Но она будет одна в Лондоне, – продолжала мама, но дядя Альфред перебил ее.

– Она не будет одна, Шарлотта, – возразил он и с сомнением добавил. – Она будет жить со мной и Лиллиан.

Отец изумленно поднял на брата взгляд.

– Ты поддерживаешь мою идею? – удивленно спросил он, и у меня закружилась голова.

Только что всерьез заговорили о том, чтобы отправить меня в Лондон, чтобы я работала там в библиотеке? Было ли это вообще правильным?

Мысль о том, что мне придется проводить время за глупой работой вместо того, чтобы просто сидеть в своем кресле и читать, определенно не радовала меня. Но если это значит, что мне надо будет ехать в Лондон, узнать новое и хотя бы на какое-то время избежать маминого планирования свадьбы, то предложение было действительно заманчивым.

– Твоя дочь умна, и она не сдастся быстро. Она стала бы идеальной альтернативой моей предыдущей стратегии. А если все-таки ничего не получится, то я хотя бы немного позлю этого библиотекаря. – Дядя Альфред заговорщически понизил голос, и отец рассмеялся.

– Никто не будет никого злить! Особенно меня. – Мама встала между нами. – Она остается здесь. У нее общественные обязательства. Она не объект для опытов, который можно отвезти в Лондон и заставить работать, только чтобы посмотреть, что из этого выйдет! – Она сжала руки в кулаки, и я ждала, что она ударит ими по столу, как аукционист своим молотком.

Раз, два, три. Продано. Анимант Крамб, за три тысячи фунтов в год молодому человеку со светлыми усами и в уродливом сиреневом жилете.

Я отогнала глупые мысли, вызвавшие у меня неприятные мурашки, прочь и положила столовые приборы обратно на тарелку.

Не сидеть же мне и ждать до тех пор, пока мама измотает меня так сильно, что я в конце концов уступлю ее настойчивости и выйду замуж, только чтобы она успокоилась. Мне эта идея пришлась не по душе, и я даже была готова немного поработать, лишь бы убежать от этого на некоторое время.

– Это ненадолго, – отозвался дядя Альфред, морщась от упрямства своей невестки. – Даже месяц длится весьма долго рядом с этим человеком.

– Нет! – воскликнула мама и демонстративно встала со стула, поцарапав им пол. – Она не поедет в Лондон! И это мое последнее слово!

Я сидела в карете и цеплялась за перчатки, которые держала в руках, поглаживая их гладкую кожу, чтобы успокоиться. За окном проносился пейзаж: золотые поля, разноцветные деревья, листья которых уже начали опадать. За окном передо мной открывался сказочный осенний пейзаж, который сейчас, к сожалению, я не могла оценить по достоинству.

Я была на пути в Лондон. Трудно было в это поверить. Мама была против, кричала, ругалась до тех пор, пока отец не отвел ее в сторону, а после не исчез с ней и дядей Альфредом в гостиной.

Всего мгновение я просидела на стуле в столовой, пока не вскочила и не бросилась за ними, чтобы подслушать, о чем они говорят за закрытой дверью.

– Представь, какие открываются возможности. Сколько людей она там встретит, – сказал отец, но мама перебила его.

– Но Чарльз, – жалобно начала она, и я знала, с каким видом она это произнесла. Умоляющим, заискивающим, который всегда переубеждал отца.

Но в этот раз он не повелся на него.

– Шарлотта, званые вечера в большом Лондоне, возможно, даже балы при королевском дворе. Молодые люди с титулом и славой, смекалкой и умом. Всего один месяц, дорогая, и у нее закружится голова от всех знатных поклонников, между которыми ей придется выбирать.

Я испуганно вздохнула. Это предложение действительно исходило от моего отца? Когда в этом вопросе он перешел на сторону матери? Я не знала, быть мне в ярости или в шоке.

Даже мама была поражена, и она не издавала ни звука.

– Вы не обязаны кому-то говорить об этом. Мы просто скажем, что она поехала к Лиллиан. Чтобы та не была одна, пока мне выдалась особенно загруженная неделя. Кто будет искать скрытый смысл в том, что Анимант поехала в Лондон к своему дяде, – добавил дядя Альфред. – Да и Генри. Он будет рад увидеться с сестрой.

Я слышала, как вздохнула мама. Этот вздох был явным знаком того, что отец и дядя Альфред победили и мне разрешат поехать в Лондон.

– Один месяц! – строго повторила она. – И только если она выдержит этот месяц. В чем я сильно сомневаюсь.

Я отошла от двери, сделав пару шагов назад, и осторожно присела на нижние ступеньки.

Потому что пришло время подумать над тем, чего я действительно хочу. Хочу ли я поехать в Лондон и стать помощницей странного библиотекаря? Была ли перспектива небольшой свободы достаточной, чтобы отказаться от привычной жизни и уехать в другой город?

Званые вечера не волновали меня, упоминание многочисленных собеседников, от которых я сбегала, тоже не вызывали у меня эйфории.

Но с другой стороны, мысль о том, чтобы отказаться и остаться здесь, задевала мою гордость. Мама утверждала, что я не продержусь и месяца. Она считала, что я наивна и простодушна, потому что до сих пор мне никогда не приходилось проявлять себя, и все остальные видели во мне бедного, кроткого ребенка. Если я откажусь, у них будет полное право так думать и моя гордость будет уязвлена.

Поэтому я согласилась, наслаждаясь раздраженным выражением лица мамы, которая втайне надеялась, что я приму решение в пользу ее званых вечеров, а не Лондона. Но на это она могла надеяться долго.

Два дня ушло на то, чтобы собрать вещи и чтобы мама осталась довольной выбором этих вещей. Дядя Альфред в это время жил в комнате для гостей, но днем все время проводил с отцом, и потому у меня не было возможности расспросить его о Лондоне и библиотеке.

Над нами что-то загремело, и дядя Альфред резко проснулся.

– Что это было? – спросонья спросил он, и я нервно поджала губы.

– Всего лишь мое кресло! – ответила я, и дядя Альфред покачал головой, почесывая бороду.

– Зачем тебе понадобилось тащить с собой это старую вещь? – улыбнувшись, поинтересовался он.

– Оно принадлежит мне. И я опозорила бы всех своих предков, если бы я не была немного эксцентричной, – уверенно произнесла я, и дядя Альфред громко рассмеялся.

– Ты права, Ани! Как обычно, – сказал он, и я улыбнулась.

В семье Крамб было много эксцентриков, и когда я увидела семейные деревья других семей, поняла, что их было даже слишком много. Моя двоюродная бабушка питала слабость к огромным шляпам, у троюродного брата был талант рассказывать истории, но никогда не заканчивать их, а мой дед всегда утверждал, что его мать была адмиралом на флоте.

В отличие от них я всего лишь еду вместе со своим креслом.

Пока мы ехали, мы сделали две остановки. Первый раз, чтобы пообедать в прекрасном маленьком трактире, а во второй – на пятичасовой чай.

Дядя Альфред рассказал мне о своих недавних поездках в Европу, о любви Лиллиан к немецкому хлебу и что мы прекрасно проведем время в Лондоне.

Однако, как бы я ни старалась перевести тему на библиотеку, мою новую работу или же неприятного библиотекаря, у дяди Альфреда каждый раз получалось выкрутиться, и только на восьмой раз он, наконец, сдался.