Тут в комнату протиснулась Мэри-Энн, которая так некстати встала на моем пути, тем самым оборвав мою спонтанную реакцию, и я осознала, что уже не ребенок и что мама убьет меня, если на моей шелковой блузке останутся капли дождя.

– Альфред! – воскликнул отец. – Какой приятный сюрприз. Что привело тебя к нам?

Дядя Альфред стянул шарф с шеи и отдал его Мэри-Энн.

– Всего парочка дел. Ничего важного, – объяснил он и расстегнул тяжелое пальто, и я поняла, что в Лондоне было холоднее, чем в деревне.

Мы, конечно, не жили в деревне. Но если сравнить наш маленький городок с таким, как Лондон, то его вполне можно назвать сельской местностью.

Дядя Альфред подал пальто бедной Мэри-Энн, которая едва не утонула под огромной кучей ткани, и осторожно вышла из комнаты.

– Садись. Угощайся. Мэри-Энн принесет тебе приборы, – предложила ему мама и засмеялась, хотя мы все видели, что она была расстроена. Это было не из-за дяди Альфреда, а только из-за их больших надежд, возлагаемых на гостя, который в идеале не должен был быть членом семьи и был бы брачного возраста.

Но дядя Альфред был в слишком хорошем настроении, чтобы заметить морщинки в уголках ее рта, и отодвинул стул рядом с моим отцом. От его тяжести филигранная мебель из красного дерева опасно скрипнула, и мама незаметно сжала пальцы у себя на коленях. Она молча молилась, чтобы вес моего дяди не причинил вреда ее любимым стульям.

Нельзя было утверждать, что дядя Альфред был действительно толстым. Но он был большим, как и мой отец, и от природы имел широкий крестец, как у портовых рабочих. Затем к этому прибавилось немного богатства, и он стал мужчиной крепкого телосложения. Отец, напротив, выглядел довольно худощавым. Он пошел в свою маму, в то время как брат унаследовал черты отца.

И я любила дядю Альфреда. Он был забавным и остроумным и мог бы легко стать героем романа. Когда я была ребенком, я впитывала с открытым ртом и широко распахнутыми глазами каждое его слово, каждую историю. Он рассказывал о других странах, городах и постройках, о людях и их культуре. Обо всем, о чем я могла только мечтать и читать.

Между тем, хоть он и остепенился, нашел жену и занял высокий пост в Лондонском Королевском университете, он не утратил прозорливости и остроумия.

– Анимант, – начал он после того, как обменялся с мамой парой фраз о здоровье и семье, а Мэри-Энн принесла ему приборы. – Девочка, что ты читаешь? – спросил он и положил в тарелку овощи, мясо и картофель.

Я робко улыбнулась. Весь мир знал, что мне нравилось читать и что я не делаю ничего другого, но очень немногие спрашивали, что я читаю в данный момент. Даже мой отец в какой-то момент перестал спрашивать меня названия, которые менялись так же быстро, как время суток.

– Дискуссию о современной математике и ее влиянии на наш взгляд на физические законы, доклад о создании фондовой биржи в Америке в 1792 году и роман о путешествии Джексона Троуга в Индию. – Я прочитала названия, и дядя Альфред залился смехом.

Папа тоже засмеялся, просто потому, что ему было приятно разделить веселое настроение брата, а мама смотрела на меня так, как будто я только что заявила, что могу вылечить холеру. Я не переставала улыбаться, не понимая, почему они смеются; странно чувствуя себя, я незаметно передвинула книгу с края стола рядом с моей тарелкой и положила себе на колени, чтобы мои пальцы могли за нее цепляться.

– Ты просто невероятна, Ани! – фыркнул дядя, и я предположила, что это был комплимент. – Я знаю не так много людей, которые так много читают, – добавил он, и на этот раз я отчетливо расслышала одобрительный тон. Я смущенно пожала плечами, потому что не могла справиться с неожиданной похвалой, и попыталась взять себя в руки, чтобы не залиться краской.

– Я удивлена, что ты знаешь людей, которые много читают, – язвительно отреагировала мама, которой даже в моих мечтах пришло бы в голову похвалить меня за это. Если бы она это сделала, возможно, я бы сжалилась и была бы любезнее с выбранными ею зятьями.

– Ох, один мужчина из Новой Зеландии читал все, что попадалось ему под руки, а когда ничего не было, он писал сам, – начал рассказывать дядя Альфред и положил вилку, полную еды, в рот. – И в Лондоне этот библиотекарь, который… – пробормотал он в перерыве между мясом и картошкой, и его светящиеся глаза внезапно потемнели, и над ними нависли густые брови. – Ох, этот парень! – злобно зарычал он и вцепился зубами в кусок мяса. Затем глубоко вздохнул, стряхнув с себя внезапную ярость, и постарался придать себе спокойное выражение лица.

– Все в порядке? – уточнил отец, пока разрезал третий кусок мяса, и дядя Альфред раздраженно кивнул.

– Ах, – отмахнулся он, и три пары глаз выжидательно посмотрели на него. Он пробудил наше любопытство. Он перевел взгляд с отца на маму и меня, а потом вновь обвел нас всех глазами. – Просто небольшие проблемы с персоналом, – сухо объяснил он и крепче сжал столовые приборы. – Которые, однако, сводят меня с ума! – энергично добавил он, и я немного забеспокоилась. Обычно мой дядя был жизнерадостным человеком, беспокойство было ему не к лицу.

– Ешь, Анимант. – Мама шепотом приказала мне, я убрала пальцы с книги на коленях и взяла в руки столовые приборы, не отрывая взгляда от дяди.

– Он доставляет тебе неприятности? – спросил отец, а дядя Альфред фыркнул, но снова начал есть, что уже было хорошим знаком.

– Неприятности – не то слово, Чарльз, – отозвался он, помахав вилкой. – Узколобый бюрократишка этот библиотекарь! – выругался он, и мама вздрогнула от такого грубого выбора слов, это заставило меня усмехнуться, а лицо дяди Альфреда белело все больше и больше. – Вы бы видели его, – сказал он, усмехнувшись. – В этих нелепых очках для чтения, в выглаженных рубашках и с шилом в заднице. Он библиотекарь в Королевском университете, и у него столько дел, что ему нужен помощник. Но все выпускники отделения литературы, которые соглашаются на эту работу, увольняются через несколько дней или же посланы им в ад. Никто не отвечает его требованиям, никто не сможет ответить его требованиям, и я скоро буду готов платить кому-то двойную плату, чтобы он остался на работе.

– Он что, такой властный? – осторожно уточнила мама, на что дядя рассмеялся.

– Нет, просто странный и готовый ко всему. Если бы я не знал, что домработница здания для персонала постоянно ругалась на его беспорядок, я бы сказал, что он даже спит на книгах. – Дядя Альфред вытер картофелем масло от тыквы и положил себе в рот. Масло стекало по его бороде, и он стал похож на уличного рабочего.

Я попыталась не думать о том, как выглядела моя комната, и наколола тыкву на вилку. Все книги, которые не помещались на полку, складывались под кровать. Можно сказать, что я давно сплю на книгах.

Хотя… вообще-то так нельзя. В конце концов, я была молодой девушкой с жаждой знаний, а не старомодным, странным, старым библиотекарем.

– Если бы руководство университета не стояло у меня над душой, то это бы и не обсуждалось. Мы спокойно бы сели вместе, и я бы прочитал лекцию этому юнцу, – весело сказал дядя, а я задумалась над словом юнец, потому что оно не соответствовало образу библиотекаря в моей голове. В моем представлении библиотекари не были молодыми.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил отец, ведь готовность помочь всегда была его сильной стороной. Впрочем, если посмотреть с точки зрения моей матери, то можно посчитать эту сторону слабой, потому что из-за нее он надолго покидал дом, а мама потом либо скучала до смерти или, чтобы скрасить день, начинала представлять мою скорую свадьбу в мельчайших подробностях.

– Не беспокойся об этом, – ответил дядя Альфред. – Я уж найду кого-то, кто так же любит книги, как и этот ненормальный библиотекарь, – засмеялся он, вытирая салфеткой бороду.

– Анимант, например, – шепнула мне мама, и я сделала вид, что не услышала ее, потому что в этих словах был явный намек.

Но отец все прекрасно расслышал. Он глубоко вздохнул, и его глаза расширились, когда ему пришла в голову идея, а затем он повернулся к брату.