– Не говори так, словно я все еще ребенок, – пробормотала я.

– Тогда не веди себя так! – бросил он в ответ и поставил чашку чая на стол. – Прекрати ныть, делай, что можешь, и все остальное сложится. Если ты позволяешь себя провоцировать, это признак того, что ты не владеешь собой. И тогда с тобой и дальше будут обращаться как с ребенком.

С трудом сглотнув комок, образовавшийся в горле, я поняла, что Генри прав. Я должна перестать дико бить себя в грудь и начать делать что-то, потому что я этого хочу, а не для того, чтобы утереть нос мистеру Риду или своей матери.

Но проще сказать, чем сделать.

По крайней мере, Генри открыл мне глаза и, наконец, дал мне вескую причину остаться. Ради себя, а не для того чтобы кому-то что-то доказать.

– Ани, – примирительно взглянул он. – Ты справишься.

Я кивнула, отодвинула в сторону тарелку, которую оставила почти нетронутой, и принялась за кусок пирога. В конце концов, я взрослый человек. Взрослым тоже можно сначала съесть пирог.

– Кроме того, вы так сцепились друг с другом, потому что во многом похожи, – неожиданно заявил Генри, и я подавилась.

– Что, прости?! – резко прошипела я, чуть не выронив торт изо рта. – Совершенно не похожи. Ты не слышал, что я говорила? Он наглый, нахальный и без намека на вежливость, – проглотив, возмущенно ответила я, на что Генри улыбнулся. Вместо ответа он многозначительно поднял бровь. – Я не наглая и нахальная, – отрезала я. Генри молча начал есть, чем разозлил меня еще больше.

– Мама говорит другое, – ответил он, и я услышала в его голосе едва скрываемое веселье, которое меня раздражало.

Но он опять был прав. Мама постоянно жаловалась, что я не могу держать рот закрытым в нужный момент, и всегда знаю все лучше всех.

– Но я вежлива. – Я попыталась оправдаться. Генри кивнул.

– Ладно. Ты хочешь сказать, что скрываешь свою грубость лучше, чем он, – весело прокомментировал он, и я рассерженно уставилась на него. То, что я услышала это от собственного брата, задело меня сильнее, чем хотелось бы, и я не знала, смогу ли смириться с тем, что и в этом он был прав.

Я стояла возле тихо потрескивающего камина. В одной руке я держала стакан с содовой, в другой – небольшой сэндвич с паштетом и с раздражением смотрела на большой салон, полный незнакомых людей.

На самом деле я совершенно не хотела находиться здесь, да и обещанная музыка тоже не играла.

После того как Генри проводил меня обратно до библиотеки и на прощание так крепко прижал к себе, что мне стало тяжело дышать, я снова скрылась в каморке, чтобы продолжить с того места, где остановилась.

Хотя после нашего разговора ситуация сильно не изменилась, мне стало легче работать.

Я провела кончиками пальцев по кожаному переплету толстой книги, которую вытащила из папиросной обертки. Свежие чернила ударили в нос, я видела танцующую в воздухе пыль, исходящую от разрезанной бумаги, и наслаждалась солнечными лучами, проникающими через окно, придавая всей ситуации ностальгический оттенок. Я замедлялась, когда я непросто работала, а наслаждалась книгами, но в этот момент это было неважным.

Я приняла слова Генри близко к сердцу и медленно приступила к работе. Это был мой второй день, и сегодня вечером, как и во все последующие дни, я не хотела измотанно брести домой, как вчера. Меня привезли сюда, полагая, что я буду работать в библиотеке, а не стану рабыней сумасшедшего библиотекаря. Я не хочу, чтобы второе оказалось верным. Я буду делать все, что в моих силах, не позволю выводить себя из равновесия и, в конце концов, докажу тем самым, что я полноценный взрослый человек.

Что он может сделать, кроме как продолжать осыпать меня высокомерными взглядами и грубыми комментариями? Выгнать меня он не мог. По крайней мере, не в течение следующего месяца, об этом дядя Альфред позаботился.

Вместе с тем за следующие несколько часов я сделала больше, чем ожидала. Перед тем как уйти, я рассортировала книги по порядку, чтобы завтра быстрее их найти. Затем я закрыла чернильницу, смахнула пыль с темной ткани юбки и вышла из комнаты опрятнее, чем была до этого.

Я обнаружила мистера Рида сидящим в большом круглом читальном зале. Он тихо разговаривал с человеком в пальто и шляпе, который через несколько мгновений попрощался. Я воспользовалась возможностью еще раз показать библиотекарю, что я не сбежала раньше и ухожу вовремя.

– Мисс Крамб, – произнес он, когда увидел, что я шла к нему. Он выглядел недовольным. Брови его были мрачно сведены, лоб покрыт злобными морщинами. И хотя я видела, что он старался сохранять спокойное выражение лица, ему это едва удалось.

– Мистер Рид, – ответила я, невольно задумавшись, что я сделала, как он вдруг фыркнул, снял очки и потер двумя пальцами переносицу.

– Простите мою вспыльчивость. Это джентльмен раздражает меня, – откровенно признался он и снова надел очки. – Чем могу помочь? – вздохнув, спросил он и даже выдавил из себя улыбку.

Я не знала, что и думать, он вдруг начал проявлять ко мне какую-то любезность. Или это был обманный ход, чтобы затем снова меня оскорбить, или он действительно успокоился и на самом деле стал более вежливым?

Не думаю, что эти изменения произошли из-за того, что я упрекнула его в плохих манерах. Возможно, дело в джентльмене, который только что ушел и который так сильно действовал на нервы мистеру Риду, что теперь я казалась для него меньшим из двух зол.

– Я только хотела сказать, что ухожу, – сказала я тихим и мягким, насколько это возможно, голосом. Я не знала, почему, но по какой-то причине мне не хотелось провоцировать его еще больше.

Мистер Рид удивленно посмотрел на меня, а затем на часы, висевшие в вестибюле.

Мой взгляд проследовал за ним. Было уже двенадцать минут пятого.

– Ох, уже так поздно. Хорошо, эм… ладно, – несколько рассеянно отозвался он, проверяя карманы пиджака, словно что-то искал, но в итоге только опустил руки и покачал головой.

Этот человек в пальто и шляпе, похоже, серьезно задел его, и теперь он был несобранным.

– Еще одна просьба. – Я снова привлекла его внимание, и он посмотрел на меня сквозь стекла очков, которые делали его глаза немного больше, чем они были на самом деле. – Завтра вы покажете мне вашу поисковую машину? Потому что я не до конца понимаю, что делать с ключевыми словами, – сказала я, и он кивнул.

– Завтра? – повторил он, словно ему казалось совершенно немыслимым, что я действительно снова приду завтра.

– Да, завтра, – подтвердила я и сделала небольшой реверанс. – Хорошего вечера.

– Хорошего вечера, мисс Крамб, – с недоумением пожелал он, и я ушла с улыбкой на лице. В этот раз я победила.

Вернувшись домой, я точно знала, как проведу этот вечер. В своем кресле с книгой.

Голова хотела отвлечься, душа требовала хорошей истории, а тело – изношенных пружин кресла, стоящего в гостиной, с ним даже тетя Лиллиан смирилась.

Но у моей тети уже были другие планы. Она принесла мне поздний чай и немного выпечки только для того, чтобы рассказать мне о небольшом званом вечере, на который ее пригласили сегодня утром, когда она встретила старую подругу в городе.

– Она даже не знала, что я живу здесь. Представляешь? Мы так давно не виделись, – рассказывала она мне со смехом в голосе и мечтательным видом. – Ты пойдешь со мной, Ани, или нет? – вдруг спросила она, и я чуть не поперхнулась чаем. Я откашлялась, чтобы скрыть удивление.

– Я не думаю, что после такого длинного дня мне стоит еще выходить в свет.

– Вздор, – взмахнула руками тетя. – Это небольшое мероприятие. Немного еды, посиделок и фортепиано, – попыталась соблазнить меня она, смотря при этом умоляюще. – Пожалуйста, Ани. Альфред извинялся, что должен задержаться на еще один день, и я ни в коем разе не хочу появляться там одна, – умоляла она, и я тихо вздохнула.

Возможно, я бы не сделала такого одолжения своей матери. Но с тетей Лиллиан я быстро согласилась. Во-первых, потому, что она отлично владела умоляющим взглядом, во-вторых, потому, что я чувствовала себя виноватой перед ней за то, что мне разрешили жить в ее доме, и, в-третьих, потому, что я действительно очень любила фортепианную музыку.