– Что? Серьезно? – весело выпалил мистер Ласситер, словно Оскар пошутил, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы его голос остался тихим.

Я медленно начала меняться в лице. Я не была животным в клетке. Этот высокомерный парень может верить во что хочет. Фыркнув про себя, я резко развернулась и вышла из-за полукруглой кафедры. Не глядя на мужчину, я прошла мимо него, когда он проворно встал у меня на пути.

– Разве красивая женщина не должна искать мужа вместо того, чтобы быть на побегушках у такого тирана, как мистер Рид? – попытался пошутить он, и блеск в его глазах подсказал мне, что шутит он надо мной.

Моей первой мыслью было: мне безразлично, будет ли тираном мой начальник или мой муж, но я не озвучила ее.

– Это так печально, – сказала я вместо этого, сделав сострадательное лицо. – Вы такой же отсталый, как и моя мать, – и с этими словами я ушла.

В одном из боковых крыльев я нашла комнату, которая, должно быть, была предназначена для большей части моей работы, и меня разозлило, что мистер Рид не был так любезен, чтобы рассказать мне о ее существовании.

Она была размером с маленькую гостиную с высокими окнами, выходящими в парк. Вдоль стен стояли светлые стеллажи и шкафы для документов, заполненные книжными картами, записями о заказах и поставках книг, читательскими билетами бывших студентов, которые когда-либо брали книги из этих залов.

На массивном деревянном столе стояло несколько странных машин, которые, впрочем, мне удалось быстро опознать.

Одна предназначалась для чеканки металлических пластинок, которые крепились потом к книгам, я попробовала ее в действии, и это оказалось легче, чем я предполагала. Вторая прикрепляла пластинки к корешкам книг, мне понадобилось приложить усилия, чтобы нажать на рычаг, и я надавила на него всем своим весом.

В этой же комнате я нашла и большое количество деревянных пластин, каждая из которых была длиной с руку и шириной с тонкий ломтик колбасы, с двумя отверстиями в верхней части. На них также было написано название книги, автор, местоположение книги и ключевые слова о содержании. Но к сожалению, мне было не совсем понятно, для чего они были нужны. Возможно, они имели отношение к упомянутой поисковой машине?

Еще здесь повсюду беспорядочно лежали поврежденные книги, и мне стало даже немного жаль их.

Я медленно просмотрела все пункты своего списка, нашла соответствующие рабочие места в библиотеке и потратила часы на то, чтобы разобраться во всем.

Время шло, и по стоящим часам в правом крыле между теологией и философией, я видела, как быстро оно бежало.

Мне казалось, что я совсем ничего не сделала. Возвращенные книги громоздились в нескольких стойках в вестибюле рядом с кафедрой, и, хотя мне было легко их сортировать, чтобы Коди или Оскар отнесли их обратно в свои отделы, мне все же потребовалась целая вечность, потому что я все делала неуклюже.

Я не привыкла стоять на ногах так долго, ведь всю свою жизнь до этого дня я провела, читая в удобной мебели.

К полудню икры так сильно болели, что мне пришлось присесть на стул в читальном зале хотя бы на минуту. Ступни горели, лодыжки наверняка отекли, руки болели, а мозгам требовался перерыв.

Ближе к обеду библиотека медленно начала пустеть, и студенты ставили на тележку те книги, которые им больше не понадобятся или которые они хотят взять.

Застонав, я снова встала на болящие ноги и стремительными шагами подошла к кафедре, где уже царил хаос. Коди и Оскар были заняты, и раздраженные, уставшие студенты ждали, когда подойдет их очередь.

Я встала немного поодаль за высокую кафедру и выхватила книгу из рук блондина.

– Добрый день. Ваше имя? – спокойно спросила я, на что он удивленно моргнул.

– Хиггинс, – ответил он, и я открыла ящик с буквой Х, словно я целый день ничего другого не делала. По крайней мере того, что было для меня простым.

– Чарльз или Джеймс? – спросила я, потому как нашла два читательских билета с одинаковой фамилией, и молодой человек засмеялся с блеском в зеленых глазах. – Чарльз. Джеймс мой двоюродный брат, – объяснил он, и я вытащила нужный билет. Я взяла перьевую ручку из керамической кружки и быстро написала название книги в пустых строчках.

Я быстро взглянула на разные почерки на листке бумаги, большинство из которых были неразборчивыми. Только две последние записи были хорошо читаемы, и я задумалась, Коди ли так хорошо писал или нет.

– Вы новенькая? – дружелюбно отметил мистер Хиггинс, и я кивнула.

– Да, меня наняли только сегодня, – весело отозвалась я, и он снова засмеялся.

Хотя мне не хотелось признаваться в этом, но все же стоит сказать, что некоторые мужчины в Лондоне, похоже, не так глупы, как в пригороде.

Я поставила печать и протянула ему книгу.

– До свидания, – вежливо попрощался он, поклонился и ушел с улыбкой на губах.

Следующий уже стоял в ожидании, и я увидела образовавшуюся очередь.

– Закари Бостик, – нетерпеливо произнес он свое имя, прежде чем я успела спросить его, и я поняла, что мне нужно работать еще быстрее.

После того как библиотека наконец опустела, я принялась убираться за студентами. Я разложила рассортированные книги по тележкам, взяла одну с собой в комнату, потому что в ней было несколько оторванных страниц, записала, какой у нее дефект, на небольшом листочке и положила его в книгу.

Тяжело вздохнув, я вытащила деревянный ящик, в котором было сложено еще несколько поврежденных книг, и начала просматривать их одну за другой. Для каждой я написала небольшую записку и примерно через пятнадцать книг прокляла свою жизнь, которая пошла таким неудачным путем. У меня болела спина, еще сильнее болели руки, ноги пульсировали даже после того, как я села.

Переломлен корешок, в конце вырвано несколько страниц, написала я, мечтая вернуться домой на чердак. Тогда бы у меня не болела спина.

Я снова положила книгу в ящик и потерла глаза.

Если я сейчас вернусь домой, то мама будет раздражать меня, и за чаем она расскажет мне о трех молодых людях, которые могли бы стать подходящими кандидатами в мужья и которых она ни разу не видела.

Я закачу глаза, но мои ноги будут чувствовать себя превосходно.

Моргнув и стараясь больше не думать о доме, я обвела взглядом комнату. К своему ужасу, я обнаружила еще несколько деревянных ящиков.

Я услышала характерную мелодию Биг-Бена и прибавила еще час к своему рабочему дню. Было шесть часов вечера, и мои нервы были на исходе.

Я ощутила пустоту в желудке, ведь сегодня я еще ничего не ела. Руки были свинцовыми, а голову я держала только чистым усилием воли.

Я была подавлена. И уже настолько, что в последние несколько часов мне хотелось, чтобы мама просто вручила меня кому-нибудь, чтобы мне больше не приходилось стоять здесь и наводить порядок.

Не знаю, когда эту работу выполняли в последний раз, но было похоже, что очень давно, раз накопилось столько всего.

Большинство поврежденных книг теперь были просмотрены, упакованы в ящики и связаны. Но это были только поврежденные. Рядом стояли, по крайней мере, еще два ящика новых книг, ни один из которых никто до сих пор не удосужился разобрать и добавить издания в картотеку.

Не говоря уже о выписывании ключевых слов.

Я рассортировала возвращенные книги, походила между стеллажами в поисках потерянных книг, помогла, наверное, тридцати студентам в поисках определенных работ, и все мои пальцы были в чернильных пятнах.

Вздохнув, я потерла спину, закрыла за собой дверь комнаты и побрела по длинному коридору между стеллажами в читальный зал.

Здесь все еще сидело несколько студентов с горами литературы. Сегодня я столько времени провела с бумагами, что мои руки стали совсем сухими, и все же я мечтала очутиться в своем кресле и погрузиться в строки, которые будут принадлежать только мне.