– Ёлки-палки, мой отец – граф Дракула!

– Нет, – поспешил успокоить её Ром, – твоя бабка Нинга – Дракула, а отец очень даже ничего.

– Спасибо, ты меня утешил.

– А вот теперь я не против куда-нибудь спрятаться, – сказала Яра, – раз уж мы оказались здесь…

Кот всячески зазывал свою любовь в рюкзак, но для двоих там было слишком мало места. Тогда Ром предложил просторную кошачью корзину. Из вещей Миры сложили уютное гнездо, и Яра юркнула внутрь.

– Не тяжело? – шепнула она, сверкая глазами.

– Что вы, что вы! Вы легче пуха! Легче воздуха! – заверил тирамису Ром.

Мира невольно нахмурилась. За какие-то полчаса всё так изменилось. Теперь она была не единственной представительницей прекрасного пола в команде. Серьезную конкуренцию ей составило – подумать только! – зеленое существо непонятного происхождения! Но Мира не могла не признаться самой себе, что тирамиса так мила и очаровательна, что было бы глупо отказаться от такой замечательной подружки.

Жаль, правда, что она не выглядела, как человек. А Ром мечтал видеть Яру флоинкой.

А Бант – кошкой, его не смутил бы даже необычный цвет шерсти подружки-мурлыки.

Мира неторопливо шла по малиновой дорожке к дому, рассматривая песочного цвета колонны и высокие островерхие окна. Подумать только, её родственники проживали в самом настоящем замке! У входа она невольно замедлила шаг, сейчас ей предстояло познакомиться с собственным отцом, даже не подозревающим о её существовании.

Неожиданно входная дверь приоткрылась, и на крыльцо буквально выпал беспрерывно чихающий старикан в красно-синей форменной одежде, наводящей на мысль, что это ни кто иной, как дворецкий.

– А-а-апчхи-и-и!

– Вам тоже здравствуйте, – сказала Мира. – Мы хотели бы…

– А-а-а-а… пчхи! К кому вы пожалова-а-а-апчхи!

Ром с сочувствием посмотрел на красные, слезящиеся глаза, распухший малиновый нос, к которому несчастный дворецкий то и дело прижимал платок, и пришел к выводу, что это жестокосердно заставлять работать такого пожилого и больного человека.

– Вообще-то я хотела бы повидать своего отца, – Мира задумалась, вспоминая имя, – господина Велюра.

– Велора, – поправил Ром. – Мы пришли к Велору.

– Доложу, – едва справляясь с очередным приступом чиха, дворецкий скрылся в доме, захлопнув дверь перед визитёрами.

– Ну вот еще! – Мира поднялась на крыльцо, распахнула дверь, и вся компания оказалась в просторном холле, уставленном вазонами с искусственными растениями.

Прямо по курсу располагалась крытая ковром лестница, по ней спускалась высокая худая женщина в глухом длинном чёрном платье, оставляющем на виду лишь руки и голову с высоко поднятыми чёрными локонами, казавшимися искусственными. Она пыталась что-то выяснить у беспрерывно чихающего дворецкого.

– Кто пришел? Зачем пришел?

Дворецкий лишь мотал головой, зажимал нос платком и возводил красные глаза к потолку. И вдруг – о счастье! – он увидел предмет беспокойства и просто указал на стоявшую у дверей девочку. Рома видно не было.

– Ты кто такая? – женщина спустилась на несколько ступенек, и Мира рассмотрела её получше.

Лицо белое, до голубизны, и неподвижное, как маска, чуть раскосые тёмные глаза и тонкие, красные, будто нарисованные губы. На руках женщины были тончайшие перчатки телесного цвета. Мире сделалось слегка не по себе от вида этой затянутой во всё чёрное осообы, но отступать было поздно. На неприветливое «ты кто такая», она попыталась ответить как можно дружелюбнее:

– Я дочка этого… самого… все время забываю это имя… Велора, вот! Я дочь Велора и Амабель.

Дама застыла на нижней ступеньке. Не хватало лишь таблички: «Остолбеневшая дама в маске. Чучельник Харитонов-Задунайский. Цена договорная». Грандиозную паузу портил чихающий дворецкий, медленно сползающий по лестнице куда-то вниз.

– Оливия! – неожиданно гаркнула дама так, что Мира невольно вздрогнула.

На крик явилась молоденькая, заранее испуганная девчушка.

– Когда закончат трясти ковры и выбивать мебель?! Этот аллергик меня с ума сведёт!

– Еще чуть-чуть осталось, госпожа Нинга, – пискнула девчушка.

– Скорее шевелитесь!

Оливия исчезла.

– Не может быть, чтобы вы являлись дочерью моего сына, – сказала Нинга, обращаясь к Мире. – Это исключено.

– Почему же? – Девочка поправила рюкзачок. Из-за её плеча выглянула любопытная кошачья морда.

– Когда Велор расстался со своей супругой, у неё не было и намека на то, что она ожидает потомство.

– Намёк был, только едва заметный, – нахмурилась Мира. – Потом намёк значительно увеличился.

– Если даже допустить такую вероятность, то как Амабель, зная о ребенке, могла уйти из дома, от мужа…

– Видно, вы все её тут так достали, что она готова была уйти отсюда хоть с десятью ребёнками! – отрезала Мира.

– Нет, нет, вы не можете быть дочерью моего сына, – как заведённая повторяла дама, не слушая девочку. Откуда-то доносилось эхо чихания дворецкого-аллергика. Более ничто тишины не нарушало.

И тут на сцену вышел Ром. Увидев его, дама ненадолго потеряла самообладание. Она даже схватилась левой рукой за перила.

– Здравствуйте, – улыбнулся флоин. – Вы меня помните?

– Да, да… – медленно, будто во сне ответила Нинга, – помню… Значит, это правда: Амабель ждала ребенка…

– Моди пришлось отправить нас сюда, к ней пришел сон, больше некому позаботиться о девочке, – объяснил ситуацию Ром.

Нинга слушала его с таким видом, будто к ней вот-вот придёт смерть.

– Ну что ж, – выдавила она наконец, – поднимайтесь. Оливия проводит вас в гостевую комнату, разместитесь там, пока не решим, что с вами делать. Оливия!

Снова прибежала девчушка. Выслушав указание, она кивнула гостям.

– Скорее, скорее, идёмте, – Оливия заспешила вверх по лестнице так, будто за нею вот-вот должны были погнаться солдаты вражеской армии.

Она привела Миру с Ромом в огромную комнату, напоминавшую заброшенный музей: мебель зачехлена, всё в пыли, дневной свет едва пробивался сквозь немытые оконные стекла.

– Этот свинарник кто-нибудь когда-нибудь убирает? – возмутилась Мира. – Такая пылища! У вас же дворецкий аллергик! Как не стыдно!

– Скоро ужин, – вместо ответа пискнула Оливия и бросилась к дверям.

– Чёрт знает что, – Мира сняла рюкзак и повесила его на спинку стула.

Аксельбант выглянул из рюкзака, повёл носом, чихнул и вылезать отказался. Ром поставил корзину с вещами и тирамисой на стол и огляделся.

– Мира, ты иди спокойно ужинай, а я тут приберусь.

– Ты? Один? Да тут впятером не справиться! – воскликнула девочка.

– Пустяки, я же флоин, для меня такая работа – сущая ерунда.

– Ну спасибо тебе, Ром. Я пошла. Да, возьму с собой Банта, его тоже надо покормить.

Вытащив сопротивляющегося кота, Мира надела на него шлейку и потащила за собой. Кот упирался и чихал не хуже дворецкого.

По пути в столовую Мира с любопытством рассматривала убранство дома. Подобное ей доводилось видеть только в кино да в компьютерных игрушках. Она и предположить не могла, что самый настоящий замок с каменными лестницами, высоченными сводчатыми потолками, мозаичными окнами имеет к ней не самое последнее отношение.

Это походило на забавное приключение и даже начинало нравиться. В отличие от Аксельбанта чувствовала она себя в этом доме превосходно, кот же упрямился, вредничал и по высоким каменным ступеням карабкаться отказывался. Пришлось взять фыркающего строптивца на руки.

– Столовая вон там, – как чёрт из табакерки выскочила Оливия откуда-то из-за угла. – Я провожу.

Мира перевела дух и отправилась за странной служанкой, которая поминутно оглядывалась, осматривалась, озиралась, будто ожидала неминуемого нападения.

Столовая оказалась громадным мрачным помещением. Окна были плотно задёрнуты тяжёлыми бордовыми шторами, будто хозяева опасались проникновения солнечного света в свой холодный каменный дом. Длинный деревянный стол с красно-жёлтой скатертью, за которым могло бы свободно разместиться с полсотни обедающих, стулья с высокими резными спинками, большой камин, которым, видимо, не пользовались лет сто, но когда всё-таки зажгли и потушили, забыли почистить… Иными словами, обстановка не способствовала поднятию настроения и порождала далеко не весёлые размышления.