ИТКИНД (показав за кулису). Там найдешь. Обживайся.
Веселина убегает. Иткинд смотрит ей вслед.
Иткинд, ты сошел с ума! (Подняв голову к небу) Барух Ата Адойной Элух-эйну…
Веселина возвращается.
ВЕСЕЛИНА. Мне холодно. (Садится Иткинду на колени) Обнимите меня…
Иткинд обнимает Веселину, кладет на топчан и целует.
Как? Опять? Мы же только что… Нет, подождите, расскажите, что было дальше. Вы вернулись в Сморгонь…
Полное затемнение сцены.
(В темноте) Нет, ну, пожалуйста! (Твердо) Нет, пока не расскажете! Вы приехали из Вильнюса…
ИТКИНД (в темноте). Ах, так? Хорошо… (Скороговоркой) Да, я вернулся из Вильно. А наши хасиды назвали меня гоем. Плевали на калитку нашего дома. Но однажды к нам зашел писатель Перец Гиршбейн. Он посмотрел мои скульптуры, ничего не сказал и ушел. А через несколько дней в Вильно, в газете, появилась статья. Гиршбейн написал, что в Сморгони живет еврейский самородок, который лепит шедевры. И те самые хасиды, которые плевали на мою дверь, послали по местечку выборного. Выборный ходил из дома в дом, показывал газету и собирал деньги, чтобы «этот шлимазл Исаак» мог поехать учиться «на настоящего скульптора». И я уехал – сначала в Виленское художественное училище, а потом в Москву. Всё! Теперь иди ко мне! Быстро иди ко мне!..
Слышен смех Веселины, потом ее голос.
ВЕСЕЛИНА ((в темноте, просительно): Погладьте мне спину…
Негромко вступает мелодия «Хава нагила».
Набрав громкость и темп, мелодия обрывается.
Сцена освещается.
Теперь на топчане спит Иткинд.
Входит Веселина, по-римски завернутая в простыню.
Садится на табурет рядом с Иткиндом. Долго смотрит на него, затем медленно гладит спящего Иткинда пальцем по бровям, носу, губам…
Иткинд открывает глаза.
ИТКИНД. Ты мой сон.
ВЕСЕЛИНА. Теперь я знаю, у вас половая амнезия…
ИТКИНД. А что это такое?
ВЕСЕЛИНА. Это когда вы через пять минут все забываете и хотите снова…
ИТКИНД. А уже прошло пять минут? Иди сюда.
Иткинд обнимает Веселину и тянет к себе.
ВЕСЕЛИНА. Нет, подождите… Опять? Вы сумасшедший…
ИТКИН. Конечно. Я же еврей. Иди ко мне…
Иткинд силой притягивает Веселину на топчан.
Веселина вырывается.
ВЕСЕЛИНА. Нет, всё, я ухожу. Столько нельзя. Вы сумасшедший…
Собирает свою одежду, разбросанную по сцене.
Иткинд, полуодетый, садится на топчане.
ИТКИНД. Но я не закончил. Мне нужно кончить, а то он засохнет.
ВЕСЕЛИНА (подозрительно). Кто засохнет?
ИТКИНД (встает и водой из ведра поливает глиняный торс). Ты же сама сказала: торс может засохнуть. (Ставит табурет на прежнее место в центре сцены) Ты можешь еще постоять? Пять минут…
ВЕСЕЛИНА (становится на табурет). Знаю я ваши пять минут! Рассказывайте, что было дальше.
ИТКИНД (продолжая лепить торс). Слушаюсь, Симонетта…
ВЕСЕЛИНА. Вы меня экзаменуете? Симонетту Веспуччи писал Сандро Боттичелли. «Рождение Венеры». А я Веселина-Мари.
ИТКИНД. И «Весну» он тоже делал с нее. А я – с тебя.
ВЕСЕЛИНА (готовясь записывать в блокнот). Выборный собрал для вас деньги, и вы поехали учиться на скульптора. Сначала в Вильно, потом в Москву…
ИТКИНД. Да. Тов… (Начиная работать с торсом) Но тогда евреям было запрещено жить в Москве. А проституткам можно. Поэтому тут было много еврейских девушек, которые регистрировались, как проститутки, а сами шли учиться в институт…
Рассказывая, Иткинд мягкими движениями лепит глиняный торс ниже груди, отчего Веселина, стоя на табурете, закрывает глаза.
Иткинд, увлеченный работой, не замечает этого.
…или устраивались на работу. Вот у этих девушек я и жил. И пошел сдавать экзамен в Московское художественное училище…
ВЕСЕЛИНА (перебивает, жалобно). Исаак Яковлевич, я очень кушать хочу…
Затемнение.
Звучат вечерние позывные Всесоюзного радио – мелодия песни «Уходит вечер» Варламова.
Картина третья
Москва, 1937 год.
На авансцене – все тот же маленький столик с настольной лампой, микрофоном и звуковым пультом. За столиком Веселина.
Звучит продолжение мелодии «Уходит вечер» Варламова.
ВЕСЕЛИНА (в микрофон). …В Ленинграде, в Эрмитаже, поведены итоги конкурса на памятник Александру Сергеевичу Пушкину в память о столетии его гибели. В конкурсе принимали участие самые выдающиеся скульпторы: Фаворский, Сарьян, Герасимов, Шадр, Лебедева и другие. Первое место завоевали три работы Исаака Иткинда – скульптура в полный рост «Юный Саша Пушкин», бронзовая голова «Взрослый Пушкин» и горельеф «Умирающий Пушкин…»
Неожиданно из противоположной кулисы два вооруженных красноармейца выводят Иткинда с руками, связанными за спиной, и грубо толкая, ведут через всю авансцену к противоположной кулисе.
Там Иткинда встречает Следователь НКВД и ударом кулака вгоняет за занавес.
Видя это, Веселина с открытым ртом застывает на месте.
Звучит мелодия «Уходит вечер».
После паузы Веселина приходит в себя, вскакивает и бежит за арестованным Иткиндом.
Картина четвертая
1938 год, Шлиссельбургская крепость.
Посреди пустой сцены – табурет, а сбоку, у кулисы, грубая тумбочка.
На табурете сидит избитый Иткинд.
Над Иткиндом стоит Следователь НКВД.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сукин сын, японский шпион! Продал японцам секреты Балтийского военного флота! Признавайся, сколько получил?
ИТКИНД (с сильным еврейским акцентом). Ви ошибаетесь! Я ничего не продавал! Это ошибка!
СЛЕДОВАТЕЛЬ (наотмашь бьет Иткинда кулаком по уху). Врешь, сволочь!
ИТКИНД (трудно поднимаясь с пола на табурет). Я не вру! Пожалуйста! Это ошибка! Не бейте меня!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ты купил квартиру в Ленинграде! Откуда деньги?
ИТКИНД. Я вам говорил. Я скульптор. Брат Рузвельта Джеймс купил мои работы. И Леон Блюм, премьер-министр Франции, купил. Спросите в наркомате культуры.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Так ты еще и на Рузвельта работаешь? (Бьет Иткинда) Ин а французов! (Бьет Иткинда) Признавайся, сволочь! Пиши признание!
ИТКИНД (снова с трудом поднимаясь с пола на табурет). Не бейте меня. Позвоните наркому…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Нарком уже признался. Вы оба предатели. (Наступает сапогом на гениталии Иткинда, сидящего на табурете) Раздавлю на хрен! Пиши признание, что продал японцам секреты Балтийского флота!
ИТКИНД (хрипя от боли). Я не продавал…
Следователь с силой жмет сапогом.
Иткинд, потеряв сознание, падает с табурета.
Следователь, плюнув на него, уходит.
Пауза.
В паузе слышны приглушенные крики заключенных из других камер.
