— И для чего же? — с подозрением косясь на кувшин, спросил Клиган, вопреки своему обыкновению не спеша прикладываться к его содержимому.

— Для феллдью, — “пояснила” аргонианка, поведя рукой в сторону ёмкости. — Любимое лакомс-ство Его Милос-сти. Которое — пус-сть и в с-сильно раз-сбавленном виде — он с-с удовольс-ствием преподнос-сит Вам, гос-сподин.

Взяв в руки графин, она разлила содержимое по стаканам.

Пахло от странного напитка вином. Вот только цвет — ярко-зеленый, светящийся в полумраке комнаты — заставлял насторожиться.

— Козочка? — нахмурившись, вопросительно протянул Пес, вертя в руках серебряный стакан.

— Не знаю, — пожала плечами дремора, которая тоже не спешила пить странный напиток. — Но это явно не та пыльца, что подается в местных трактирах.

— Раз-сумеется нет! — всплеснула руками аргонианка. — Феллдью добываетс-ся с брюш-шка ос-собого вида элитр, ч-што обитают в Корневой Норе и ещ-ше парочке пещ-шер неподалеку от неё. Выделяемый ими ихор — и ес-сть чис-стый феллдью. Это ж-ше, — она кивнула в сторону кувшина, — феллдью, раз-сбавленный вином.

— И как же его употребление поможет нам в поисках? — не спешил пить непонятное зелье Клиган.

— Корневые мембраны не откроютс-ся пред тем, кто не видит мир пос-средс-ством феллдью, — покачала головой Широкоглазая. — Но я виж-шу с-скепс-сис на вашем лице. Думаю, пришла пора продемонстрировать все на практике.

Она сделала приглашающий жест рукой и они двинулись вглубь крыла Мании.

В какой-то момент они вышли под яркие лучи солнца: дорога привела их во внутренний сад, со всех сторон окруженный мраморными колоннами. Щебет птиц и шелест листвы перемежались здесь звуками музыкальных инструментов и веселым смехом прогуливающихся тут и там придворных. Кто-то тренькал на лютне, сидя прямо на густой траве, кто-то звенел бокалами, а кто-то вдохновенной водил кисточкой по мольберту, явно пребывая на высотах вдохновения.

— Мда, — покривился Пес, глянув на то, что рисовал один из таких “художников”. — И что это за сраная мазня? — спросил он чуть слышно, почти что про себя.

— Это его видение реальнос-сти! — наставительно подняла палец управляющая. — Это же так невынос-симо с-скучно: прос-сто перерис-совывать реальнос-сть как она ес-сть! Куда интерес-снее перенос-сить на холс-ст то, что реальнос-сть пробуждает в наш-шем с-сознании. Но вы крайне точно наз-свали с-стиль маэс-стро Лотрина! — улыбнулась она. — Он дейс-ствительно добавляет в крас-ски с-собс-ственный кал, для больш-шей глубины цвета.

Поперхнувшись, Сандор не стал развивать тему. Переглянувшись с Зои, он понял, что она вполне разделяет его мнение насчет увиденного и услышанного. Борьба со скукой — одно дело, в этом дреморы Сангвина поднаторели как ни в чем другом. Но подобными извращениями они вряд ли бы стали заниматься.

— Вот мы и приш-шли, — повела Широкоглазая рукой в сторону каменного бюста в глубине сада, стоящего в стенной нише меж колонн. Нажав на что-то у его подножия, она легонько толкнула мрамор, и бюст отъехал в сторону, открывая проход куда-то вглубь здания. — Прош-шу!

За таинственным проемом оказалась… кладовка. Да, самая обычная продуктовая кладовка! Стеллажи с сырными и сахарными головами, бочонки с вином и сидром, свисающие с потолка окорока — все то, что обычно должно было примыкать к кухне, чтобы повара могли быстро взять нужные ингредиенты.

— А с кухни не далековато ли через весь сад бежать? — будто уловив мысль Клигана, весело фыркнула Зои.

— Вход на кухню в другом конце помещ-шения, — отмахнулась аргонианка. — Нас-с же интерес-сует хранилищ-ще феллдью!

Посмотрев в указанном направлении, Сандор нахмурился.

В той стороне стены кладовой будто перетекали из каменной кладки в какое-то переплетение корней и цветов, от которого исходило уже знакомое зеленое свечение, особенно заметное в полумраке помещения. Посередине же виднелся и вовсе участок, состоящий из чего-то вроде кожи или коричневой пленки.

— Корневая мембрана, — пояснила Широкоглазая. — Только в таких вот с-специальных камерах за корневыми мембранами мож-шно хранить феллдью, не опас-саяс-сь, что он ис-спортитс-ся. Но чтобы вз-сять из-с камеры фельдью, — повернулась она к ожидающей с подносом служанке и подняла наполненный кубок, — необходимо этот с-самый феллдью з-саранее принять.

Для очистки совести Сандор все же попытался открыть мембрану самостоятельно. Но слегка прогибающаяся под пальцами поверхность оказалась упругой и очень крепкой. А применять колюще-режущие предметы вроде кинжала или тем более Умбры Пес не стал. Пекло его знает, как отнесутся хозяева к возможной порче “двери”.

Снова переглянувшись с дреморой, Пес все же взял кубок со светящейся жидкостью.

— Седьмое Пекло, как мне все этот остохренело, — проскрипел он, но все же залпом опрокинул кубок в себя, тут же прислушавшись к ощущениям.

Пару мгновений ничего не происходило, но потом…

Мир взорвался!

Он мог бы поклясться, что не сходил с места, по прежнему крепко стоя на ногах посреди кладовой. Но в то же время Сандор вдруг понял, что его сознание куда-то улетает, будто он на санках скатывается с горы, стремительно удаляясь от собственного тела. Он видел и слышал, казалось, все вокруг на расстоянии нескольких миль, ощущая сотни новых и невозможных запахов, цветов и звуков!

Пошатнувшись от неожиданно нахлынувших ощущений и красок, он случайно коснулся одной из ветвей, что обрамляли корневую мембрану, скрывающую проход в кладовую феллдью — и тут же новая порция видений заполнила его мозг.

Вот только если раньше эти видения были просто буйством разрозненных образов, то теперь Клигана явственно куда-то “потащило”!

Он как будто впитался в задетый корень и стремительно понесся вдоль древесных токов, веток и ростков: разбиваясь на части на развилках и собираясь вновь через какое-то время. Он растекался вширь и проваливался вглубь — все дальше и дальше, будто сам становясь теми самыми корнями, что проникали во все уголки Царства Шеогората!

Луга, леса, пещеры и овраги, Мания и Деменция — он будто вбирал это все в себя, распространяя свое сознание по всем Дрожащим Островам, сам становясь ими! И когда вся система корней была им заполнена от края до края — он увидел...

Дрожащие Острова были лишь частью, маленькой крупицей огромного Океана! Мириады мелких огоньков — тех самых, что плавали в ночных небесах Царства Безумия — кружили по нему в невообразимом танце, сливаясь и расходясь, перешептываясь на неведомых языках, рождаясь и пропадая. Часть из них соединялись на время, чтобы на доли секунды породить какие-то странные видения, залы, долины, целые планеты! Но тут же эти тени миров рассыпались в прах, вновь принимаясь витать светящейся пылью в круговоротах Обливиона…

Пес чувствовал, как сила Забвения пронизывает корни Островов, питая и насыщая их силой своего создателя — Шеогората. Как неоформленная плоть Обливиона сминается и приобретает очертания, повинуясь могучей воле Принца Даэдра!

Но чувствовалась во всем этом какая-то… странность. Будто заложенные легкие, будто зуд под кожей — что-то доставляло корням дискомфорт.

Сандор напрягся и вновь сумел почувствовать!

В самом сердце Островов прорастала угроза. Те самые серые кристаллы, что появлялись тут и там, подобно болезненной опухоли, возникая в самых неожиданных местах Царства. Воля Принца Шеогората ослабевала, уступая место… чему-то.

Чему-то жесткому, холодному и безэмоциональному. Джиггалагу.

“Седьмое Пекло” — невольно дернулся Пес.

В какой-то момент он отвернулся от зловещей картины Серого Марша и глянул в сторону.

В окружении огоньков Обливиона особо выделялась область некоей неподвижности. Точнее, не так — скорее это была область спокойствия! Сконцентрировав внимание, Пес смог рассмотреть голубой шарик планеты с вращающимися вокруг него двумя лунами и знакомыми очертаниями материков, виденными им на картах Сиродиила.

“Нирн” — вспыхнула догадка.