— Анжела, кажется, ты пересмотрела в окно, успокойся. Это же допрос. — тихо шепнула я себе под нос.

Мужчина всё ещё стоял в дверном проёме и тоже внимательно меня изучал. Он ничего не говорил, просто смотрел. Его губы изогнулись в плотоядной улыбке, как у хищника, который вышел на след своей жертвы.

И тут меня наконец проняло. Я инстинктивно сжалась и отвела взгляд в сторону. Да ну их, эти консервы и яхту вместе с ними, хочу домой, к папе, в тенёчек. Пожалуйста!

Охотник кивнул в знак приветствия и направился к столу.

Тоже кивнув, я осторожно присела на стул. Мужчина устроился напротив и продолжил меня рассматривать с подозрительно нездоровым интересом. Что-то для себя решив, он чертовски мило улыбнулся и заговорил.

— Доброе утро, Анжела Виолеттовна.

— Меня зовут Къель Мертен. Охотник последней категории.

Ой! У него даже голос жутко мужественный! Такой глубокий баритон, вот бы такой голос шептал мне на ушко разные пошлости. От этой мысли у меня даже живот сладко так скрутило. А имя какое. Интересно откуда он родом? Очевидно, что не из Муркоты. Может из какой-то деревеньки у моря!

— Почитал я ваше досье и честно говоря, был поражён вашей активностью. — продолжил он своим бархатным голосом. — Да, что я, всё отделение особо тяжких стоит на ушах от содержимого ваших консервов.

Он снова очаровательно улыбнулся, но его взгляд будто прилип ко мне.

Охотник выглядел напряжённым и не пропускал ни одной моей реакции или движения. Кажется, ему доставляло удовольствие следить за тем, как я растекаюсь по столу.

Потом, вытащив папку с какими-то бумажками, он нежно провёл пальцами по её краям, посмотрел загадочно мне в глаза, а когда я нетерпеливо причмокнула губами, он раскрыл одним движением пальца. С моих губ сорвался стон восхищения. Я следила за каждым движением его крепких, но артистичных рук. Сердце понеслось галопом.

— Анжела Виолеттовна, ночью вы заявили следователю Лужкину, что в консервы запаяно тело гражданина Гороха. Мы уже проверили полсотни банок.

Я завороженно слушала каждое его слово, не особо вдумываясь в смысл, и тупо кивала.

— Так вот, мы хотим поблагодарить вас за чистосердечную помощь следствию. Нам осталось обработать ещё примерно три четверти партии, но мы уже нашли пальчик, глазик и кусочек человеческой печени. — игриво сказал он, погладил меня по руке и подмигнул.

Вначале я хотела ему сказать “я ваша, любите меня до гроба, и почаще”, но потом поняла, что именно он говорит.

— Давайте превратим вашу помощь в полезную традицию. Расскажите, пожалуйста, кем был этот Горох и каким путём он попал в банки?

Что?!

— Что?! — подскочила на месте я и розовая дымка, которая витала перед глазами, исчезла.

Я не поведусь на этот баритон, на эти руки и на эти пальчики! На печень я тоже не поведусь. Ни за что!

— Что за глупые шутки! Что за сюсюканье! Какие ещё глазики и пальчики! Это просто была шутка! Сарказм, ирония. — объясняла я.

— Ну что ж госпожа Филина, остроты ума у вас хоть отбавляй. — дружелюбно сказал охотник и протянул мне чистый лист бумаги с карандашом. — Напишите пожалуйста, имена тех, кто ещё участвовал в этой шутке с господином Горохом. Может у вас ещё, похожие шуточки есть? Я с большим интересом послушаю.

Я взяла лист бумаги с карандашом и большими буквами написала “Леонид Маркович Лужкин”. Мои руки дрожали, поэтому буквы вышли неровными, но всё равно разборчивыми.

Охотник взял лист и удивлённо прочёл имя коллеги. А потом широко улыбнулся, снова подмигнул и дружелюбно прокомментировал:

— Анжела, вы такая шутница. Как следователь мог участвовать в закатывании человека в консервы?

— Какого человека? Уберите этот ваш сладенький голос, отвлекает. Выключите его к чертям собачьим!

Мужчина непонимающе замер, а я всхлипнула и продолжила изливаться.

— Этот ваш Кружкин-Лужкин-Пужкин заявил, что в банках может быть труп и конфисковал мои консервы, которые я купила, за честно заработанные на пингвинах деньги. Да, я немного вспылила и сказала ему, что там может быть только труп гороха. Но это растение такое, а не человек. Из него рагу делают и в банки закатывают.

Всё это я выпалила на одном дыхании, а затем нервно икнула.

Моя рука как-то сама собой потянулась в карман за флягой.

Мужчина за долю секунды перепрыгнул через стол, вжал меня всем телом в стул и придавил руку к спинке.

— Девушка, без глупостей.

Тёплое, мужское дыхание приятно обожгло ухо и шею. Какие у него крепкие и горячие руки! А пальцы.

Я подняла взгляд на сияющее вязью лицо. Рисунок будто горел синим пламенем, это завораживало и пугало одновременно. Говорят, что та часть тела, которую покрывает искажённый рисунок, становится очень чувствительной. Интересно, что будет, если провести языком по одной из линий?

Я поёрзала на стуле, собрала всю волю в кулак и попыталась его оттолкнуть, но это оказалось так же бессмысленно, как толкать гору. Поэтому я сглотнула набежавшую слюну и прохрипела:

— Мне бы выпить, господин охотник. Очень нужно.

Он удивлённо на меня посмотрел, отодвинулся, пощупал мой бок, вызвав к жизни мощный табун мурашек и сдавленный стон. Удивлённо на меня глянул и достал из внутреннего кармана моей куртки розовенькую фляжку. Но вместо того, чтобы дать мне её, он открыл крышку, поводил над горлышком рукой, принюхался, закрыл и сунул уже в свой карман.

А затем преспокойно пошёл обратно к своему стулу.

— Понимаете, не каждый день я нахожу труп в яхте, а потом, оказывается, что в консервах тоже труп. Я же их целый месяц кушать планировала. Ме-сяц! Верните мне мою флягу!

Теперь мужчина смотрел на меня серьёзно, без всяких там улыбок, ухмылок, подмигиваний. Стало даже немного обидно.

— Нет.

И больше не сказал ничего. Гад! Я ещё раз на него посмотрела, задрожала, и полностью отдалась истерике.

Чтобы он не видел моего лица, я сложила руки на стол, уткнулась в них лбом, а потом громко зарыдала.

— На допросе алкоголь запрещён. — буркнул охотник.

Казалось, что ему стало неуютно.

— Ага, спасибо. Спасибо вам огромное, что не даёте мне нарушить правила. — сказала я и зарыдала ещё громче.

Охотник совсем растерялся.

— Скажите мне, где вы купили эти консервы и через кого приобрели яхту. Когда расскажете, то идите куда хотите. Могу даже вашего отца вызвать. Или ещё кого, если нужно.

А потом он сделал то, что я совсем не ожидала. Мужчина положил руку мне на голову и начал ласково гладить по волосам.

— Через Жана! Я всё делала через этого мудака! — возмущённо сказала я, а сама подставила ушко, пусть там погладит.

— Кто такой Жан? Расскажите мне всё, что вы о нём знаете.

— Он мой бывший сокурсник, но мы мало общались. Хотя с ним вообще мало кто общался, только когда нужно было, что-то достать быстро и дёшево. Ну и то, чего в продаже нет.

— Удобный друг. А как вы с ним связывались?

Мужчина продолжал гладить меня большим пальцем руки за ухом. Как приятно, я тихо замурчала. Лёгкий смешок коснулся моего слуха. Ну и пусть, зато истерика ушла, а на душе стало хорошо и спокойно.

— Жан обычно сам знает, когда появиться, но можно и отправить сообщение. Номер шесть бэ девятьсот пятнадцать. Знаю, что у него ещё и офис есть. Но там я никогда не была.

Мужчина убрал руку с моей головы и начал что-то записывать в свой блокнот.

— А адрес офиса знаете?

Я немного заторможено кивнула, а он уже ласковым и весёлым голосом спросил.:

— А скажете?

— Если продолжишь гладить, то, может, и расскажу. — ответила я и, не дожидаясь ответа, снова упёрлась лбом в руки.

В конце концов, тут всякие психи бывают, вряд ли я его сильно удивила своим поведением.

— Конечно, вот так? — уточнил он.

Я угукнула и рассказала ему всё, что знала.

Глава 7

Голубые глаза Жана

Покидала территорию ОПМ я в ярости.

Сволочь Жан меня подставил, а консервы вообще получились мечтой каннибала. Хорошо хоть охотник оказался таким приятным мужчиной, хотя и он явно пытался мной покрутить.