Что же не удалось?» *

(*Юрий Кукин)

Я отложил гитару, вышел за Славкой в коридор. Он отвёл меня подальше от дверей, чтобы в купе не было слышно наших голосов.

– Я не понял, что происходит? Ты чего ни мычишь ни телишься? Завтра Барнаул. И неизвестно, как сложится, поедем мы дальше до Бийска вместе или по отдельности. А что будет там, в Бийске, даже известно – мы с ними расстанемся. Рассчитывать, что отношения возобновятся после похода, конечно, можно, но лучше не нужно. Так что не упускай свой шанс, оставь себе хоть что-то на память о ней. Я же вижу, что ты сам не свой. Ты как будто ни разу не целовался, ей богу! Уж молчу про остальное. А в зеркало ты себя видел? Побледнел, осунулся.

Я слушал молча. Что тут возразишь. Разве что сказать ему, что это не его дело, и послать к чёрту…

Я не знал, что одновременно происходила почти в точности такая же «политинформация» в купе.

Развернувшись, направился обратно. Юля тут же вышла, оставив нас с Полиной наедине. Ну очень тонкая работа… Я усмехнулся. Видя пылающий на щеках Полины румянец, спросил:

– Тебя тоже обрабатывали?

Она кивнула.

– Не знаю, смеяться или плакать. Почему они так переживают?.. В конце концов, никто не отменял поговорку: «Сердцу не прикажешь»…

– Что?.. – моя кровь свернулась внутри сосудов, и кровоток остановился… – У тебя кто-то есть?.. – я едва выговорил вопрос.

– У меня нет… Я думала – у тебя… – её голос тоже прерывался. – И ты мучишься угрызениями совести, пытаешься держать себя в руках, или я на неё похожа и ты поэтому так подолгу на меня смотришь…

Всё-таки купе – это слишком маленькое помещение, чтобы возникающее в нём напряжение не давило на тех, кто в нём находится… Нас придавило очень сильно. Сначала друг к другу, потом обоих к нижней полке… Наши губы то находили губы другого, то снова теряли их, искали по всему телу. Точно так же вели себя наши руки… Её рука нашла мою, когда она была не только внутри шортиков и шёлковых трусиков, но уже пыталась проникнуть в те самые створки, о которых я так смело рассуждал в первый вечер нашего знакомства. Полина рука остановила мою, потянула её за собой, хотя её тело сопротивлялось, требовало продолжения, она же уводила мою ладонь снова вверх, к грудкам и сосочкам, я понял, это пока всё, что мне дозволено… Но и это был царский подарок.

Теперь мы навёрстывали упущенное. В тамбур уходили по очереди, то Славик с Юлей, то мы с Полиной. Те двое сияли, довольные результатом своего «сватовства». Мужики (не только холостые) нам завидовали. Почему-то были уверены, что всё решили бумажки с крестиками, что на нашем месте могли быть другие счастливчики. Мне не хотелось так думать. Я ревниво наблюдал за взглядами, которые мои друзья бросали на Полю, когда приходили в наше купе «в гости». Пытался представить кого-то другого рядом с ней. Потом погружался в её глаза и забывал обо всём…

У Славика с Юлей зашло «совсем далеко», как я понял, когда он попросил нас с Полиной погулять как минимум час.

– Своди девушку в ресторан, – предложил он, выводя меня «для секретного разговора» в коридор.

– А то бы я без тебя не догадался, где нам провести время, – проворчал я, и понимая его чисто по-мужски, и одновременно переживая за Юлю, всё-таки она была подругой Полины, явно глубоко ушла в чувства, а Славка к жизни, как и к девушкам, встречаемым им на жизненном пути, относился легко и беззаботно. – Смотри, не оставь ей чересчур крепкую память о себе.

– Не первый день на родео, – ткнул он меня кулаком в плечо. Поговорка в данном случае прозвучала явно двусмысленно, и Славик, осознав это, сам же и рассмеялся. – Девочке хочется, мне не можется, всё по обоюдному согласию, не морализаторствуй, сам до Полины был такой. И после неё снова будешь.

В жизнь после Поли, как в жизнь после смерти, я не верил.

Юля, видимо, обратилась к подруге с точно такой же просьбой, как Славка ко мне, потому что Полина вышла из купе с алым румянцем на своём аристократически бледном личике, а ещё в джинсах и футболке. Я тоже переоделся. Ресторан всё-таки, хоть и на колёсах.

Пройти нам следовало всего один вагон. Сели за столик, я видел, что Поля мыслями не здесь, взял её руки в свои.

– О чём ты думаешь?

Она посмотрела на меня сквозь влажную пелену в глазах.

– Скажи… Слава хочет с ней просто… – Полина не подобрала подходящего слова, не закончила фразу. – Потому что Юля в него влюбилась и будет страдать… А я вроде как за неё отвечаю, я же втянула её в эту авантюру…

– Поля… они оба взрослые люди, разберутся без нас. Ты ведь наверняка высказала ей свои мысли на этот счёт, но бывают случаи, когда советы проходят мимо ушей и головы. – Я помолчал, пытаясь согреть её руки, заледеневшие от волнения, решил сменить тему (чтобы нашей «паре» не икалось): – Мой совет по поводу вашего похода ты ведь тоже пропускаешь мимо, хотя сама только что назвала это авантюрой.

Официантка ненавязчиво намекнула, что пора сделать заказ. Время было довольно позднее, через час ресторан закрывался, а утром мы уже прибывали в Барнаул.

Первая часть путешествия, оказавшаяся для меня судьбоносной, подходила к концу.

Ни Поле, ни мне есть не хотелось, заказали только кофе и десерт.

– Высшая категория сложности сплава – это очень опасно? – она перевела «стрелки» на меня. – Мне нужно за тебя волноваться?

Её вопрос прозвучал так по-семейному, что моё сердце превратилось в хлебный мякиш, опущенный в тёплое молоко.

Если бы человеку дано было заглядывать в будущее, то оба мы, скорее всего, по прибытии в Барнаул взяли бы обратные билеты и в тот же день поехали назад (именно поехали, я выяснил, что летать она боится). Но… ни Поля, ни я провидцами не являлись, к опасностям относились с вызовом: я – в силу долгих лет занятий экстримом (и с парашютом прыгал, и по скалам лазал, и подводные пещеры исследовал, да и сплав по горным рекам тоже щекотал нервы), она – в силу характера (который при её внешней хрупкости был неожиданно твёрдым).

– Тебе волноваться не нужно. Я подготовленный спортсмен, в отличие от тебя. Так что все волнения достанутся мне.

Опять же, забегая вперёд: если я понимал, что она абсолютный новичок, почему мне в голову не пришло проверить, что она сложила в свой рюкзак?! Наверное, потому что самому никогда бы не пришло в голову взять в поход только то, что взяла она… Новичком в этих делах я был слишком давно, а девушкой – вообще никогда.

Мы просидели в ресторане до закрытия, потом ещё долго целовались в тамбуре. Я больше не позволял себе опускаться ниже её пупка, мои руки ласкали её под футболкой, губы не отрывались от её губ, лица и шеи.

– Поля… – я вдруг опомнился, что о своих чувствах ещё не сказал ей словами, – выходи за меня. – Из всех возможных вариантов признаний на ум пришло только это, кардинальное, видимо, мой мозг продолжал искать возможность получить хоть какой-то рычаг управления над её действиями.