-Петро! – радостно вскрикнула Оксана и бросилась ему на шею.

-Ну ладно, ладно, - слегка смущаясь и тайно стыдясь своих мыслей в отношении Оксаны и Григория, произнес Петр и отстранил жену от себя, но при этом держа ее в своих руках.

-Здравствуй, Петро! – поднялся гость и протянул руку. И лукаво улыбнувшись, спросил:

-Случилось что, коль со стана приехал под полночь приехал?

-Все в порядке, просто вот жену повидать захотелось.

-Ну, это дело ясное и понятное. – засмеялся Григорий. – К такой жене и я бы с края света прибежал, хотя б на часок повидаться.

При этих словах Оксана прямо вспыхнула и засмеявшись, выгнала детей и сама вышла из горницы, оставив мужчин наедине. Петр налил себе полную тарелку борща и принялся за еду, с удовольствием ощущая вкус домашней, а не приготовленной в котле полевого стана пищи. Григорий в это время молча курил, задумчиво пуская клубы дыма в открытое окно. Закончив с борщом, Петр хлебнул крепкого чаю и повернулся:

-Скажи-ка мне, Гриша, чего это ты тут объявился? Может, случилось что, какая нужда приключилась? – при этом последние слова он произнес с явной усмешкой, словно пытаясь взять реванш за свои подозрения.

-А что могло случиться? Жить, как сам знаешь, стало лучше, стало веселее, так что причин для беспокойства совсем нету. – пожал тот плечами, словно не заметив ничего. – Обхожу вот хаты по случаю окончания уборочной, надо же приготовиться встречать героев жатвы, вот и кумекаем всем селом, что и как. А ты говоришь – нужда…

И Григорий рассмеялся.

-А-а, - протянул Петр. – А я уж грешным делом подумал…

-Глупости ты думаешь, Петро. Слухами жить пытаешься. – прервал его Григорий. – А на мне, при моей должности и звании, и тени сомнения не должно быть.

-Ну, извини, ежели что не так, - второй раз за вечер смутился Петр..

Он немного помолчал и вдруг решился.

-Ты знаешь, Григорий, это даже очень хорошо, что ты зашел.

-Дело, что ль, какое есть?

-Дело, не дело…Поговорить вот с тобой хочу. Ты ведь у нас человек ученый, курсы райкомовские заканчивал, так что пограмотнее меня будешь. Да и видел поболее. Мысли у меня вот сегодня появились, совсем мне непонятные.

-Порой моя грамотность позади твоей смекалки бывает. – Григорий снова рассмеялся, но теперь его смех был уже чуть-чуть натянутым, словно он почувствовал надвигающуюся опасность, которую лучше было бы совсем не знать, но и уйти от которой он не мог. Потому он резко оборвал смех и пристально взглянул Петру в лицо.

-Ну, поговори, ежели что серьезное у тебя. На то мы с тобой и члены партии, чтобы сомненьями делиться, когда они у тебя есть, и верные пути находить.

-Может не сомнения, а так сказать…- Петр запнулся, но все-таки решившись, продолжил:

-В-общем…

И тут Петр рассказал Григорию все о своей встрече с Бутко, о мыслях своих, о чувствах…

-Вот ты скажи мне, Гриша, отчего он так мне сказал, что с того, что в одной машине со мною ехал, чего мне бояться каждой тени надо, если я за власть нашу два года на фронте шашкой махал?

Григорий, до того момента внимательно и напряженно слушавший, вдруг быстро огляделся вокруг, обхватил одной рукой голову Петра, придвинулся к нему и не сказал даже, а почти прошептал, словно боясь, что кто-то невидимый подслушает и тотчас доложит об этом кому всезнающему и страшному.

-Что я тебе сказать могу? Ты и правда лучше молчи об этой встрече, не ровен час, узнает кто, к тому же, и сам Степан дядька хитрый и скрытый. А вдруг он и впрямь контра скрытая, против нашей партии зло замышляющая? Может он тебя вербовал к себе, а? Молчишь? Вот и правильно. Тебе сейчас только молчать и надо. Времена нынче такие.

Произнеся все это, Григорий отвернулся, неловко полез в карман за кисетом и снова закурил. Петр хотел что-то сказать, но взглянув на как-то зримо окаменевшие плечи гостя, передумал и тоже закурил.

-Ну, - докурив, сказал Григорий, - пора и честь знать. Пойду я, а то и ночь уж скоро закончится, а мне к завтрашнему дню еще много подготовить надо.

Петр проводил его до дверей, где мужчины как-то неловко пожали руки и каждый остался предоставленным самому себе.

***

-Чего тебе? – послышался резкий голос, и Оксана невольно вздрогнула. Заместитель начальника районного НКВД Иван Васильевич Столяров слыл весьма жестким человеком, даже голос его заставлял невольно чувствовать необъятную полноту власти, которой он обладал.

-Мужа хочу повидать, мужа своего.

-Мужа…Ладно, посмотрим. зайди-ка ко мне.

Оксна послушно последовала за ним. Войдя в кабинет, Столяров закрыл плотно дверь и медленно прошелся по кабинету, наконец, остановился и косо посмотрел в ее сторону.

-Ишь ты, мужа повидать, значится. И охота тебе было врагов советской власти в мужья себе выбирать?

-Не враг он советской власти! Не был он никогда! Он же за нее, родную нашу, два года в окопах гнил, недоедал и недосыпал, за нас сражаясь. У него же сколько благодарностей имеется! Как же он во враги мог записаться?

-Таких как он, скрытых врагов, много теперь стало. Или ты газет не читаешь? Да ты разуй свои глаза, каждый день то одна тайная организация вскрывается, то просто вредитель проклюнется. И ты хочешь, чтобы мы просто так всем верили? А может он сейчас уже следователю признался в своих тайных умыслах?

-Нет!!! Не может он так! Гражданин начальник, я прошу вас, дайте увидеться с ним, чем вас упросить, чем умолить вас? Хотите, на колени встану? – и с этими словами Оксана бросилась на колени и поползла к Столярову. Тот вскочил из-за стола, даже слегка растерявшись, поскольку до этого дня все просители приглушенными голосами умоляли его, боясь даже глаза поднять. А эта женщина, чуть ли не криком рыдая, словно перевернула что-то в его душе.

-Встаньте, гражданочка, - непривычно смягчившимся голосом произнес он и попытался поднять Оксану с колен. Но та, сопротивляясь, продолжала рыдающе выкрикивать свои мольбы. И все же, понемногу она успокоилась, и Столярову удалось усадить ее на диван.

-Вы поймите меня, гражданочка, не могу я позволить вам увидеться с ним. Закон мне это не позволяет.

Но увидев, как вдруг резко окаменело ее лицо, он внезапно решился:

-Хорошо, я дам вам встречу, но на пять минут, не больше. В моем присутствии. Согласны?

Оксана утвердительно кивнула в ответ и Столяров нажал кнопку на столе. Почти сразу же в кабинет вошел секретарь.

-Арестованного Коваля ко мне. – Отрывисто бросил Столяров, секретарь молча кивнул и бесшумно исчез за дверью. Минуты медленно стекали в вечность, два человека, разделенные столом, были бесконечно далеки друг от друга, и потому молчание было, вероятно, единственным, что как-то объединяло их тут.

Вскоре в коридоре раздались шаги и Оксана встрепенулась, сердце забилось сильнее и она, было, привстала, но под пристальным взглядом Столярова снова присела. Лишь руки ее сжались в кулаки, побелев на какой-то миг костяшками пальцев. Дверь распахнулась, и на пороге появилась фигура конвойного, он кратко доложил о приводе арестованного, сделал шаг назад, и почти сразу же шаркающими шагами в проем вошла бесплотная тень человека. Оксана даже не сразу узнала в этом отражении своего Петра, настолько поникшим и безучастным он был сейчас, что совершенно не вязалось с тем сильным, жизнерадостным, полным энергии человеком, которого она знала и любила. Она невольно встала и, не смотря на запрещающий жест Столярова, сделала пару шагов навстречу и внезапно остановилась. Петр же стоял совершенно

неподвижно, и молча смотрел в пол.

-Петро, - прошептала Оксана. – Это я, взглянь на меня.

Петр медленно поднял глаза и пристально посмотрел на нее глазами смертельно уставшего человека, и словно совсем не узнавая ее.

-Петро, ну погляди же на меня, ведь это же я! Ну что же ты молчишь?

-Что молчу? – наконец произнес Петр, - А ты вот у гражданина начальника спроси, я теперь только с ихними следователями говорить право имею, не более…