Мое сердце сжалось от жалости. Крошечные будильники отдавали нам свои жизни, чтобы мы могли пройти по миру хронофагов. Мимо меня пролетела Яблочка в ярко-розовых туфельках. Ее румяные щечки побледнели, огромные глаза наполнились слезами. Ну нет! Яблочку не отдам! Я улучила момент, когда Этерн не смотрел на меня, наблюдая, как наполняется перстень, сцапала шаону и сунула в карман широких брюк.

— Сиди тихо, — едва слышно прошептала я.

Но мои ценные указания были совершено лишними. И без них Яблочка мгновенно и беззвучно затаилась в кармане.

— Довольно! — распорядился Этерн, захлопывая камень перстня.

Камень вспыхнул и превратился в золотой компас. Яркие лучи ударили в потолок столовой.

— Анакс, покажись! — велел Этерн.

— Как прикажете, повелитель всех миров! Да превратятся ваши секунды в минуты, минуты в часы, а часы в дни, — Анакс шагнул из меня и немедленно упал на одно колено, почтительно склонив голову.

— Делай, что должен, — Этерн жестом приказал ему подняться.

Хронис достал из-за пазухи мешочек размером с апельсин, открыл его и высыпал на ладонь горсть зернистого песка странного цвета. Как будто все цвета радуги смешали вместе и получился бурый оттенок, состоящий из мутных и блёклых разводов.

— Это ворованное время, — пояснил хронис, заметив мой удивленный взгляд. — Поэтому песок такой разнородный. Здесь всего понемножку: и радости, и горя, из твоего мира, Оксана, и из других тоже, — он дунул на ладонь.

Песок взвился облачком. Анакс зашептал заклинание, и радужная щель портала открылась в воздухе. В этот же миг Этерн направил перстень-компас на портал, и яркие лучи окрасили щель в золотистый цвет. Она расширилась, превратилась в дверь, и за ней протянулся золотой коридор. Анакс первым шагнул в него. За ним последовал мытарь.

— Не бойся, — шепнул Этерн, взял меня за руку и повел за собой.

Ну хоть стены не прозрачные. И на том спасибо! Хотя от мысли, что я сейчас иду через чёрт его знает сколько лет, километров и миров, у меня немедленно закружилась голова.

Сказать, что мир хронофагов оказался странным — не сказать ничего. Он был весь собран из кусков разных эпох и миров. Рядом с современными домами, до боли напоминающими Москву с ее новостройками, ютились крошечные покосившиеся хижины. Роскошные дворцы парили в воздухе, а под ними прямо в земле были вырыты кроличьи норы. Но больше всего меня поразило то, что всюду чернели провалы, мерцающие звёздами. То есть, небо, состоящее из голубых, желтых и алых лоскутов, внезапно обрывалось, и прямо в его центре возникал кусок открытого космоса. Тоже самое было с домами, между которыми посреди улицы виднелись черные прорехи, заполненные клубящейся тьмой.

Обитатели этого мира в точности соответствовали пейзажу. По улицам топали динозавры. Под их мощными ногами суетливо сновали крошечные гномы и эльфы. Драконы, трехглавые чудища и обычные люди спешили по своим делам, не обращая ни малейшего внимания друг на друга. Половина хронофагов были прозрачными, словно сделанными из стекла.

— Почему они прозрачные? — спросила я.

— Потому что они еще не обрели окончательную форму, — пояснил мытарь. — И сейчас их еще можно отличить от тех, чье время они воруют. А когда они нажрутся, то заменят собой существо, чье время похитили, и тогда уже не распознать, где хронофаг, а где его жертва. Как это было с Кфилией, которая прикинулась тобой.

Мы подошли к огромному дворцу, фасад которого переливался разноцветными огнями.

— Это казино времени — объяснил Анакс. — Дверь в точку невозврата должна быть внутри. Скорее всего, на верхнем этаже. Рядом с покоями Кфилии.

— Почему ты так решил? — спросил Этерн.

— Туда никого не пускают. Кроме того, среди хронисов ходят слухи, что именно там и находится дверь.

Мы зашли в казино. Огромный зал был весь уставлен столами. За ними сидели хронисы всех видов и рас. Здесь было очень шумно. Смех, слезы, стоны, выкрики крупье — все смешалось в многоголосый гул. За каждым столом стояли крупье в черно-золотых жилетах. И все они были на одно лицо. Я вздрогнула, когда один из них посмотрел на меня. Даже зная, что он не может меня видеть, я невольно попятилась и налетела на Этерна. По спине побежали противные мурашки. Глаза крупье — они были зеркальными, и в них отражались хронисы.

— Как такое может быть? Это линзы? — я обхватила себя руками, пытаясь согреться.

Внезапно мне стало очень холодно и неуютно.

— Нет, — сквозь зубы процедил мытарь.

Привычная невозмутимость покинула его. В глазах Мафхида плескался гнев.

— Это не линзы. Мары — мои крупье из казино мытарей. Их глаза отражают всё, включая страх. Крупье не может бояться, сомневаться, любить и ненавидеть. Поэтому никакие эмоции и события окружающего мира не проникают в их сознание благодаря зеркальным глазам. Мы, мытари, создаем маров из крупиц бесстрашия, которые попадаются в песке времени. Этих крупиц очень мало, так как все существа во всех мирах чего-то боятся. Но будь я проклят! Как можно было похитить крупье? Все мары у нас наперечет! — он прерывисто и зло задышал под балаклавой и с досадой ударил кулаком об кулак.

— Хронофаги могут украсть всё, — пояснил Анакс. — Они просто сожрали тот пласт времени, в котором находятся ваши казино, а вместе с ними и крупье.

Мы остановились возле одного из столов. Хронисы обступили его плотным кольцом в два ряда. Счастливчикам в первом ряду достались сидячие места. Остальные стояли за их спинами, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Три часа сладкого безделья, душевной тишины и покоя на черное, — объявил крупье, обводя равнодушным взглядом игроков.

— Ставлю шесть полезных и продуктивных часов рабочего дня, — выкрикнул хронис в сером костюме, очень похожий на обычного бухгалтера.

Если, конечно, бывают бухгалтеры с кошачьей головой и руками, покрытыми серой шерстью.

— Ставка не принимается, — прошелестел крупье. — Слишком маленькая плата за такую роскошь.

— Тогда ставлю пять часов ночного сна, наполненного сладкими сновидениями, — хронис в сером костюме бросил на стол горсть разноцветного песка, который немедленно впитался в стол и исчез.

— Ставка принята! — кивнул крупье.

— Не понимаю: зачем менять сон на безделье? — шепотом спросила я Этерна.

— Сон полагается всем живым существам, — пояснил он тоже шепотом. — Он идет в комплекте с теми двадцатью четырьмя часами, которые получает каждый. Если речь идет о твоем мире, Оксана. В других мирах другой отсчет времени. Это как бы лишнее время, которым можно торговать. А три часа безделья при нынешнем ритме жизни — это такой щедрый дар, что многие о нем мечтают.

— Значит, если хронис проиграет, то его владелец сильно не доспит? — уточнила я.

— Именно так, — согласился Этерн. — А недостаток сна — это болезни, роковые ошибки и прочие неприятности.

Теперь мне, по крайней мере, понятно, почему у многих из нас такой фатальный недосып. Я и сама иногда неделями мечтала выспаться. Хотя тоже бы пожертвовала сном, чтобы три часа ничего не делать и при этом получать удовольствие. Например, поваляться в ванной, отключив телефон. И при этом плевать в потолок и ни о чем не думать. И чтобы на душе было спокойно! Не зря же крупье упомянул именно сладкое безделье и покой. А душевная тишина? Это теперь такая большая редкость, что за нее можно весь сон отдать.

Хронисы, перебивая друг друга, принялись делать ставки:

— Четыре часа предрассветного сладкого сна на красное.

— Пять часов воскресного сна на черное.

— Ставки сделаны. Ставок больше нет! — объявил крупье.

Золотистый шарик заметался по рулетке, обходя секторы, и, наконец, замер на белом секторе. Хронисы взвыли.

— Белый сектор. Выигрыш уходит в казино, — объявил крупье. — Спасибо за игру, дамы и господа! — он вдруг вырос почти до потолка, изогнулся, и превратился в прозрачные песочные часы.