Иностранцы тоже молчали и продолжали внимательно рассматривать странные фигуры доктора и Петьки и их убогую лодочку.

Наконец Иван Петрович решился и крикнул по-немецки:

— На каком языке говорите?

— На английском, французском и немецком!

Петька не совсем еще забыл немецкий язык со времени своего плена. Он улыбнулся. Махнул рукой.

— Возьмите нас в лодку. Мы погибаем. Сломались весла…

Матросы переглянулись. Потом взялись за весла и подъехали ближе. Это было трудно: каждая большая волна разлучала лодки, кроме того, Петька и доктор должны были все время откачивать воду. Поэтому разговор шел отрывисто и с большими паузами.

Старший из норвежских моряков привстал в лодке и оглянулся.

— Как мы возьмем вас? Не подъехать!..

— Веревка есть?

— Есть!

Матрос приподнял со дна бота небольшой моток тонкого троса. Доктор понял план Петьки.

— Привяжите что-нибудь и бросьте конец!

Матросы зашевелились. Младший, казавшийся почти мальчиком, привязал к концу троса большой складной нож. Петька горящими глазами следил за этими приготовлениями.

— Бросайте через нас!

С большим трудом удалось поставить лодки в удобное положение. Первая попытка перебросить веревку оказалась неудачной. Матросы снова вытащили снасть. Опять бросили. На этот раз нож перелетел через головы охотников и исчез в воде.

Веревка легла поперек лодчонки. Петька тотчас схватил ее. Так образовалась первая связь со спасителями.

Доктора удивляло, что всеми действиями командовал Петька, моряки же как будто не знали, что делать, и казались совсем неопытными.

— Привяжите конец. Покрепче! — ужасно коверкая слова, снова командовал Петька.

Когда веревка была крепко привязана, парень с усмешкой взглянул на Ивана Петровича.

— А теперь, — сказал он, — надо купаться. Давай я привяжу тебя первого.

Действительно, не было никакого иного способа перебраться в белую лодку. Крепко обвязавшись веревкой вокруг пояса, доктор стиснул зубы и решительно спрыгнул за борт.

— Тащите, тащите! — кричал Петька, снова хватаясь за весло. Облегченная лодка еще сильнее запрыгала на волнах.

Матросы дружно тащили плывущего доктора. Самый опасный момент наступил, когда Иван Петрович достиг лодки и ухватился руками за борт. Лодка сильно накренилась и зачерпнула волну.

Норвежцы не знали, что делать, и продолжали тащить за веревку, отчего бот все больше погружался в воду.

— С носу залезай! С носу! — Петька с тревогой впился глазами в беспомощную фигуру доктора. — Руками перебирай по борту. А залезай с носу!

С величайшими усилиями доктору удалось перетащиться на нос бота. Здесь, наконец, он был вытащен из воды.

Вторично нож с веревкой перелетел к Петьке. Но тот решил сначала спасти сумки и ружья. Привязав все к тросу, он выбросил вещи за борт. Третьим же рейсом переправился сам, не забыв захватить с собой и весло.

После холодной ванны охотники едва не лишились чувств.

Однако положение самого бота было довольно опасно, и норвежцы не могли уделять много времени спасенным ими людям.

Накрыв их куском брезента, они снова взялись за весла.

Первым очнулся Петька. Он растолкал Ивана Петровича. Оба сели на дне бота.

— Есть вода? — был первый вопрос доктора.

Мальчик, не оставляя весла, кивком головы указал на кормовой ящик. Там Петька нашел большой глиняный бидон воды.

Доктор не позволил ему много пить и сам сделал лишь два глотка.

Серьезно поглядывая на них, норвежцы о чем-то говорили. Иван Петрович уловил несколько английских слов и, так как недурно владел этим языком, то сейчас же обратился с вопросом:

— По всему видать, что вы не моряки. Как вы попали на бот и куда едете?

Услыхав английскую речь, иностранцы оживились. Мальчик быстро ответил:

— Мы беглецы из Англии. Англичане… Хотим попасть в Советскую Россию. Но сейчас, кажется, начинается война. Вы ничего не знаете?

— Ничего. Мы несколько дней охотились в лесу, а теперь уж скоро сутки как нас носит по морю. Видели отряд самолетов, но ничего не знаем…

Петька решительно переполз к носу лодки и сел рядом с мальчиком, взявшись за его весло. Доктор сделал то же самое, подсев к старшему матросу. Бот пошел быстрее. Широко улыбаясь, Петька смотрел на своих спасителей.

— Поедем на остров. Держите по ветру, правильно будет, ветер дует с берега.

Прошло немало времени. На горизонте как будто показалась земля. Кий-остров! Но как он далеко… Доктор и Петька, хотя и были сильно измучены, но имели еще некоторый запас сил.

Англичане же совсем валились с ног от усталости. Особенно мальчик. Старший матрос несколько раз порывался заставить его отдохнуть. Но тот, бледный как смерть, задыхающийся, не разжимал рук и старался не отставать в своих усилиях от товарищей.

Петька сначала посматривал исподлобья, потом, ни слова не говоря, довольно грубо оттолкнул его в сторону и остался один у весла. Мальчик покорился этому насилию. Он лег на дно лодки, свернулся калачиком и, укрывшись брезентом, сейчас же уснул.

Старший матрос улыбнулся, глядя на эту сцену. Он, видимо, был доволен таким оборотом дела.

— Спасибо, — сказал он Петьке, — я никак не мог заставить мисс Эллен бросить весло. Да в нашем положении и нельзя было этого сделать…

Петька раскрыл рот. Иван Петрович тоже перестал грести.

— Мисс? Разве это мисс?

— Да. Этот мальчик — девушка. Мы вынуждены были бежать из Англии и попали на норвежский пароход. Наши друзья-матросы высадили нас в эту лодку. Я думаю, что нам пора познакомиться. Меня зовут Джон Дэвис, а мою спутницу — Эллен Хойс.

— Доктор Иоганн Туманов и охотник Пьер Агафонов. Впрочем, моего товарища чаще всего зовут «Петька».

Дэвис повторил вслух странные фамилии, чтобы не забыть.

Налетевшая большая волна заставила прекратить разговор.

Пришлось всем взяться крепче за весла, чтобы держать лодку носом наперерез волнам. Для большого бота четыре человека представляли недостаточный балласт. Хотя бот и не черпал бортами, но отчаянно раскачивался на гребнях волн.

— Мы идем очень медленно, — сказал наконец Дэвис, несколько раз оглянувшись на туманные очертания Кий-острова. — Если долго продлится буря, то, при такой скорости, у острова будем не раньше ночи.

Эллен все время спала. Ее разбудили лишь для того, чтобы заставить поесть. Гребцы по очереди переползали к кормовому ящику и подкрепляли силы консервами и ромом.

По расчетам Петьки, уже наступил четвертый час дня, и остров заметно приблизился, когда на горизонте со стороны открытого моря выросли многочисленные столбы черного дыма.

«Неужели возвращаются торговые суда? — подумал доктор. — Странно».

В этот самый момент донесся, как и вчера, шум моторов, и с той же стороны показался отряд гидропланов. Эскадрилья, низко пролетев над морем, скрылась в стороне берега. Дэвис проводил ее мрачным взглядом. Обернулся и встретился с недоумевающим взором Ивана Петровича.

— Я думаю, — сказал он, — это наши самолеты. А на горизонте — наша эскадра.

Доктор почему-то не сразу сообразил, о какой эскадре идет речь, и пожал плечами.

— Никакой эскадру у нас в Белом море не бывало.

— Я хочу сказать — английская. Другой не может быть… Перед отъездом из Англии, мне пришлось вращаться в известном кругу влиятельных лиц, близких к политике. В этих сферах «решали» войну. Рабочее движение внутри страны, безработица, забастовки, экономический кризис, тысячи причин — все это толкало наше правительство к войне. Только в войне они видели шанс на разрешение кризиса.

Иван Петрович слушал рассеянно.

«Дэвис, Дэвис! — повторил он про себя. — Где-то я слышал или читал о биологе-химике, носящем это имя».

— Скажите, — наконец обратился он к Дэвису, — вы не тот ли самый Дэвис, о котором столько писали года три назад в медицинских журналах, а потом и в газетах? Я помню, работы по евгенике. Да, да… «Проект Дэвиса о станции искусственного подбора для людей»…