Сложный вопрос. С одной стороны, лезть в семейные проблемы Меркулова неэтично. А с другой, Алина могла маскироваться в первые дни, чтобы её не заподозрили.
“Нет, не могла, – подсказывала интуиция. – Весь её внешний вид и манера держаться вызывают сплошные подозрения. Вздумай она играть, выглядела бы и вела себя, как Зарецкая”.
– Отбой, боец. Отставить шпионаж.
– Есть, товарищ генерал, – шутливо отсалютовал Суворов.
Да, так будет лучше. Выдыхай, Давыдов. Среди крупных акционеров тоже встречаются порядочные люди, желающие помочь своим родным. А уж какие методы они выбирают – не твоё собачье дело.
Глава 6. Огурцы и подушки. Снова
Я жалела, что сама не додумалась до того, как можно уйти с работы и не отпрашиваться у Марины Эдуардовны. Даже пробовать объяснить ей ситуацию было бы глупо. Я и так знала, что услышу: “В моём отделе все работают одинаково. Я не потерплю поблажек даже для протеже акционеров! Тем более для них!” И не имело значения, что я не развлекаться иду, а провожаю маму к врачу. Так что идея Павла пришлась как нельзя кстати.
Я записала маму только утром. Ещё вечером свободного времени у нашего онколога не было, а потом кто-то передумал идти к врачу, и мне повезло “забить” освободившееся место. Славься разработчик славного приложения медуслуг! Теперь не было необходимости звонить и ругаться с тётеньками из регистратуры, все манипуляции проводились в пару кликов. Единственное, что беспокоило – время записи. Я боялась не успеть, но вселенная помогла мне, разгрузив московские дороги. Маршрутка приехала ровно по расписанию, на всех перекрёстках горел зелёный, так что я бабочкой впорхнула на ступени крыльца больницы ровно в час пятьдесят пять. Пришлось даже подождать маму у стойки регистратуры. Она в последнее время ходила медленно, будто каждый шаг давался ей с трудом. Я видела, как раздражаются окружающие, и злилась. Неужели, не понятно, что человек болен? Обязательно смотреть с такой злостью и осуждением?
– Прости, я опоздала? – спросила мама, целуя меня в щёку. – Зачем с работы отпрашивалась? Я бы сама как-нибудь.
– Ты не опоздала, а работа от меня не убежит, – я подала локоть, чтобы она могла опереться. – Начальница – золото, отпустила без проблем.
“Такое золото бы закопать, а карту от клада потерять”, – подумалось мне.
Злопамятная часть Алины Василевской не хотела прощать прохладный приём в первый рабочий день. В Марине вообще было нечто отталкивающее, агрессивное и злое. Как она не мучилась от изжоги, проглатывая свою ядовитую слюну? Загадка.
Миссия “добудь медкарту” прошла строго по плану. Мама забрала документ в регистратуре, и мы поспешили на приём. Поднялись на второй этаж, почти дошли до кабинета…
– Мне нужно отойти, – смущаясь, пробормотала она. – Подержи вещи. Я сейчас.
Передала мне сумочку, лёгкий плащ и толстую тетрадь. Да, лечились мы долго. На пару килограмм макулатуры точно насобирали. В каждый приём: жалобы, осмотр, рекомендации, а болезнь продолжала забирать у меня маму. Я листала желтоватые листы, отслеживая даты. Фотографировать абсолютно всё было бы неразумно. Я едва успела отснять записи за последние полгода. Старалась, чтобы фотографии получались чёткими, не “замыленными”, хоть руки и подрагивали. Сто лет не врала матери. Наверное, со школы, когда прогуливала физкультуру. Теперь же приходилось скрывать помощь дяди, начальницу-стерву, план с европейскими клиниками. Столько всего!
– Подожди тут, – попросила мама, когда вернулась. – Ничего нового он всё равно не скажет. Добро, если какое-нибудь обезболивающее посильнее выпишет.
Она как в воду глядела. Пока я отправляла фотографии дяде Антону, онколог заверил подписью и печатью очередной рецепт. Спасибо моей сегодняшней удаче, всё получилось. Теперь нужно было возвращаться на работу. Я кое-как уговорила маму на такси, а сама побежала догонять маршрутку. Уже в дороге на мои фотографии пришёл ответ:
“Спасибо. Переводчику отдал, первые три клиники по её профилю нашёл. Позвоню, когда придёт ответ или будут хоть какие-то новости”.
Лёд тронулся. Моя надежда сияла ярче солнца.
До офиса “Арт-Строя” я доехала практически счастливая. Даже напевала что-то под нос, сгребая обратно в кучу разбросанные на столе листы. “Спасибо, Паша” – крутилось на языке, и тут я задела мышку. Монитор вышел из спящего режима. Суворов оставил в моём файле проекта готовые фотографии подушек для презентации. Настолько профессиональные и “дорогие”, что дух захватывало.
“Привет тебе от феи-крёстной, – написал он в поле “комментарий”. – Забирай свои хрустальные туфельки и готовься ехать на бал. Можем завести нашу собственную шутку. “Не бывает некрасивых подушек, бывают скучные фотографии”. Владей”.
Подпись он не поставил, но я в подсказках и не нуждалась. Поток восторга излился в чат смайликами и междометиями. Самой длинной фразой оказалась: “Спасибо, очень круто”. Потому что действительно было круто.
В ответ я получила виртуальный букет цветов и отпечаток поцелуя.
***
Черти принесли Царедворского к дверям офиса Арт-Строя как раз в тот момент, когда Сергей вспомнил, что подходит очередной дедлайн по проекту.
– Чтоб у твоего майбаха масло потекло, – ворчал директор, открывая файл с так и не исправленными колоннами, – чтоб твои ролексы внезапно проржавели. А ещё любовницы… Чтоб у них одновременно голова заболела!
– Сергей, – прокаркал заказчик, открывая дверь. – Доброго времени суток. Не отвлекаю? Приехал узнать, когда же финал нашей эпопеи. А то чувствую, “Дом-2” свою телестройку быстрее завершит, чем я въеду в загородный дом.
Шутки Давыдову сейчас заходили туго, но нужно было, если не ржать в голос, то хотя бы улыбаться.
– Ксении Собчак с нами нету и Ксюши Бородиной тоже, так что должны управиться в срок. Приветствую.
Царедворский ростом был с Арнольда Шварценегера, а живот имел, как у Дени де Вито. В целом колоритный персонаж, если не считать совершенно заурядного стиля в одежде. Чёрный костюм, красный галстук в синюю клетку и тупоносые ботинки на шнурках. В многоэтажке “Арт-Строя” охранники одевались интереснее. Цветом и рисунком носков старались перещеголять друг друга. А заказчик дома с колоннами будто бы под дулом пистолета в примерочную заходил. Со стороны и не скажешь, что человек при деньгах. Тем более было удивительно, что он так придирчиво относился к декору интерьера.
– Присаживайтесь, – предложил гостю Сергей. – Чай, кофе?
– Сроки завершения, – продолжал хохмить Царедворский. – Можно без сахара.
– У нас оговорено, что если будут переделки, то сроки пересматриваются, – Давыдов настроился на битву. Много их таких, ушлых. Сначала сто-пятьсот правок, а потом: “Ну мне же к октябрю было надо”. – Мой архитектор рисует колонны. Я считаю разумным сдвинуть готовность фасада хотя бы на полтора месяца. Согласовать дополнительные расходы…
– Согласую, – перебил заказчик. – Но дай мне хоть что-нибудь, что я могу показать гостям. У тёщи юбилей. Она хочет выездной банкет на моей лужайке. Жена хочет, а мне с ней спорить, сам понимаешь, себе дороже. Где благоустройство территории? Одни ёлки с газоном?
– Дорожки уже готовы, – с едва заметным выдохом облегчения ответил Сергей. – Беседку закончим за два дня.
– Полностью? – Царедворский хмыкнул, демонстрируя, что не верит.
– Да, с текстилем и вьющимися растениями.
Ох, и зачем было так отчаянно врать? Подушками занималась новенькая. Да, она принесла готовый проект, но Давыдов отправил его на доработку. Что будет, если заказчик заявит: “Хочу посмотреть?”
– А фотографии есть? Или я должен ориентироваться на старую визуализацию? Мы её забраковали, насколько я помню. Жена хотела индийский стиль. Чтоб с подушками, свечами и благовониями.
– Сейчас узнаю, – пообещал директор и потянулся к телефону.
Кого он обманывал? Пыль в глаза собирался пустить? Типа “у меня тут всё схвачено”. Сотрудники выдают фотографии несуществующего пока декора, как дрессированные собачки тапочки. Блин.