Рука Джона нырнула во внутренний карман серого пиджака. Вынимает из бумажника несколько золотых купюр и оставляет их рядом со мной.

Его ладонь легла на мою руку, и пальцы крепко сжали мои. В этом жесте есть нежность, и я сжимаю пальцы в ответ, сразу почувствовав колючий поцелуй в висок.

Пальцы разжались, и мужчина поднялся. Когда тяжелые шаги по гостиной затихли, отнюдь не мгновенно послышался щелчок входной двери.

Из глаз покатились слезы. Джон уходит на встречу с другой женщиной, и я никак не могу на это повлиять.

В сознании поднимается бунт. Кто-то запросто бросает меня в психушку; кто-то запросто навязывает свои условия; этот мир со своими ненормальными законами не хочет дать мне развод. Перспективы на лучшую жизнь зависят от кого-то вроде Джона, с его деньгами, связями и личными желаниями. Это невообразимо… грустно.

Меня достаточно унизили.

Пора изменить в своей жизни все! Я вытащу Еву Нельсон из гиблого места и помогу отнять у ее богатого бывшего супруга-мерзавца все, что ей полагается, а за эту услугу я потребую плату! А после…

— Я доберусь до тебя, Том Стоун, — тихо обещаю я.

Он проиграет суд, чего бы мне этого ни стоило!

И, конечно, Джон. Прости, любовь моя, но я не смирюсь с навязанным тобой положением дел.

Что мне еще стоит сделать, так это наведаться к родителям Анны. Пора познакомиться с семьей, но прежде я должна купить себе другую одежду. Мое зеленое платье выглядит совсем уж жалко. Тем более с ним связано много плохого — запах больницы я чувствую на себе постоянно, хотя, уверена, этот запах мне только мерещится.

Машина такси привезла меня к универмагу на Второй центральной улице, водитель счел возможным поколесить несколько кварталов и важно показал на счетчик.

Безропотно протягиваю купюру, получаю сдачу и оставляю черное такси с оранжевыми шашечками позади себя.

Захожу в универмаг и не могу поверить, что нахожусь не в элитной гостинице, а в большом многоэтажном магазине. По центру округлого холла — фонтан с изображением греческих нимф, запечатленных в танце. На том конце холла лифт, а по обе его стороны — выполненные в чудных изгибах винтовые лестницы.

Здесь много людей: мужчины, женщины, дети. Пускают даже с собаками.

Крохотный пудель с красным бантиком на шее звонко тявкнул на меня. Стройная высокая хозяйка с элегантной внешностью изящно потянула поводок на себя, почти с материнской нежностью потребовав от собачонки послушания. А следом терпеливо ковыляет тот, кто несет на себе ее покупки, потому что это его работа.

Мне не пришлось много ходить по магазину, в одном из бутиков я нашла то, что нужно. Брюки.

— По последней моде. Без пышности. Садятся точно по фигуре, простые и ровные, — живо говорит продавец, заприметив мой интерес.

Мне нравятся!

Бежевые брюки сели великолепно. Продавец советует к брюкам джемпер, и я охотно соглашаюсь, оставив предпочтение теплому сиреневому цвету. В целом не то к чему я привыкла, но гораздо лучше платья.

Администрация универмага предоставила мне такси. На такси я прибыла к вокзалу западного Данфорда, а от него на стилпоезде приехала в Форклод. Поездка заняла два часа.

Форклод — небольшой городок на юге страны, дальше только Стилдон. Небольшой по сравнению с Данфордом, огромен по сравнению с Гринпарк. Городок стоит среди гор — куда ни глянь, повсюду зелено-желтые холмы.

Здесь нет такси, к нужному дому я приехала на автобусе. Люди здесь не носят яркую одежду, и многие из них передвигаются на велосипедах. Девушка с корзинкой цветов перед собой проехала на бледно-розовом велосипеде, пока я стояла перед домом семьи Лоуренс на улице Лоуклау.

Теперь мне предстоит увидеть самых родных и близких сердцу людей своего двойника. У меня подрагивают коленки. Что я им скажу?

Я прошла через белую калитку и, когда хотела подняться вверх по лестнице к голубоватому двухэтажному дому, увидела, как парень из гаража дома по соседству махнул мне рукой. Жест получился скованным и неловким. Я даже огляделась, чтобы убедиться, мне ли адресовано приветствие, и тоже подняла руку.

Тряхнула головой и поднялась вверх по лестнице. Жму на звонок, испытав в один момент волнение и страх. За дверью слышу торопливые шаги, звякнула цепочка и открылась дверь.

— Анна, — ахнула женщина, ее тонкие брови взметнулись вверх. Она распахивает передо мной дверь и за руку тащит в дом.

— Бен! — крикнула она. — Анна здесь. Господи, что у тебя с лицом? — забеспокоилась женщина.

— Я упала…

Мужчина заторопился и замер в прихожей рядом с женой.

— Она упала, — сразу говорит миссис Лоуренс мужу. Оба смотрят на меня, как на призрак.

— Надеюсь, я не помешала? — сложив руки перед собой, осторожно спрашиваю я.

Мистер Лоуренс молча двинулся на меня и крепко обнял. Мой ответный жест получился неловким.

Миссис Лоуренс тоже обняла меня. К ней мне не пришлось тянуться на носочках, как к Бенджамину.

— Когда тебя выписали? — голос миссис Лоуренс вздрогнул.

— Вчера.

— Но почему ни ты, ни Том не сказали нам?! — взвизгнула она, стирая с лица слезы. — Ты могла просто снять трубку и позвонить нам! Я так переживала, я беспокоилась, я…

— Успокойся, — сказал мистер Лоуренс. — Она сейчас обо всем расскажет. Лучше иди и приготовь чай.

— Хорошо, — женщина кивает и послушно уходит, а мистер Лоуренс ведет меня в гостиную. Здесь темный низкий столик, два кресла и диван. Мебель старенькая, но ухоженная, кажется, совсем недавно ее полировали.

Я села в квадратное и жесткое кресло. Сложила руки перед собой и осматриваюсь.

— Тебе удобно? Хочешь чего-нибудь? — спрашивает мистер Лоуренс.

— Все хорошо. Спасибо.

Мужчина не похож на человека из семейной фотографии. В жизни он выглядит гораздо мужественнее. Да, он, аккуратно причесан и хорошо одет, но вот лицо и взгляд принадлежат мужчине, а не женоподобному щеголю.

— Как вы… с мамой? — спрашиваю я.

— Мы беспокоились. Том много ужасного нам рассказал. Твое намерение развестись — это правда?

— Да.

Бенджамин опустил взгляд.

— Он обидел тебя?

Я часто захлопала ресницами. Мне трудно ответить на этот вопрос, поэтому как можно мягче говорю:

— Мы не подходим друг другу.

Бенджамин Лоуренс странно посмотрел на меня. Он не считает меня сумасшедшей, но за здоровую тоже не принимает.

Какое-то время молча смотрим друг на друга.

— Развода не будет, — вдруг сказал мистер Лоуренс, а у меня опустилась челюсть. — Но мы с матерью поможем вам разобраться в проблеме, думаю, миссис Стоун поможет тоже.

— Нет, — категорично заявила я.

— Мы не допустим этого позора! — решительно вмешалась миссис Лоуренс, поставив на стол поднос с чаем. Ее лицо все еще остается влажным от недавних слез, но взгляд стал жестким. — Подумай о репутации, — сказала она. Зашла за спину и положила руку мне на плечо.

— Тем более твое желание невыполнимо, — подытожил Бенджамин.

— Все наладится, милая, — подбадривает хозяйка дома. — Мы все решим. Вместе.

Я не понимаю этих людей! Любящие дочь родители не должны себя вести вот так.

— Он меня в психушку бросил! Ничего уже не наладится, — разозлилась я.

— Ты сама во всем виновата! — вдруг взвизгнула женщина, ее ногти больно впились мне в плечо. Она возвышается надо мной, и я не могу видеть ее лица, оттого мне еще страшнее даже шелохнуться.

— Джина, — мягко осадил ее мистер Лоуренс.

— Если было трудно, надо было мне позвонить, а ты что натворила?

— Джина, сядь на диван! — рявкнул на жену Бенджамин. Женщина послушно обошла меня и села. У нее виноватое лицо, но не слишком.

Мне хочется уйти из этого дома, но какая-то сила удерживает меня на месте.

— Мама хочет сказать, что своим поведением ты вызвала у Тома подозрения. Но я не согласен с тем, что он сделал. Мы не согласны. Психиатрическая больница — это слишком радикальное решение, он должен был посоветоваться с нами или хотя бы поставить в известность до того, как оставить тебя там. Но об этом я с ним еще поговорю, — мужчина не берет, а хватает чашку.