Когда машина остановилась перед высоким серым зданием, Том, не беспокоясь ни о чем, спокойно вышел. Я тоже вышла из машины. На меня подул теплый воздух, а дрожь по телу пронеслась, как будто меня окатили холодной водой. Я смотрю на большое серое здание и не могу вздохнуть. Я вижу вывеску: «Психиатрическая больница Данфорд».

Сквозь сковывающее тело оцепенение делаю шаг назад, смелее получается второй, а на третий уже бегу! Бегу так быстро, как только могу. У меня сердце бьется в груди, в голове, в руках и ногах и даже в пятках!

Когда услышала погоню за спиной, резко свернула в траву полей. В полях, где негде скрыться, сбежать нельзя. Меня нагнали и повалили на землю. Сильный мужчина в белом халате — санитар — грубо схватил меня за руку, поставил на ноги и поволок к страшному месту.

У меня все тело трясется. Санитар упрямо тащит вперед, а я еле-еле перебираю ногами.

Том спокойно стоит у главного входа в больницу. Лицо его по-прежнему не выражает никаких чувств. Он проходит в двери, а меня приходится втаскивать в них.

Холл больницы с его мрачными голубыми стенами, металлическими решетками на окнах и скучной обстановкой выглядит как призрак прошлой эпохи.

Впереди идет холодный и безразличный Том и останавливается перед женщиной в белом медицинском халате. Это брюнетка, на ее губах яркая красная помада. Ненавижу этот цвет!

Губы женщины растягиваются в приветственной улыбке и предназначена она только для Тома. В сочетании с волчьим взглядом приветствие выходит жутковатым.

— Мистер Стоун, я — Ингрид Миллер, старшая медсестра. Следуйте за мной.

Я словно пустое место, не достойное ее внимания. Едва взглянув на меня, женщина развернулась на каблуках и направилась вглубь коридора.

— Что ты делаешь, Том? — требую я. — Почему?!

— Тебе нужна помощь, Анна. Здесь тебе ее окажут.

— Мерзавец!

Тут же раздался резкий голос старшей медсестры:

— У нас есть смирительные рубашки, миссис Стоун. Желаете примерить?

— Иди к черту! — выкрикнула ей в ответ.

Женщина развернулась на каблуках. Ее глаза опасно сверкнули.

— Не стоит, — просит женщину Том. — Она не в себе. Не освоилась…

Ингрид Миллер согласно кивнула, но взгляд ее остался прежним, опасным.

Дальше по коридору показалась развилка. Старшая медсестра и Том свернули налево, в то время как меня потащили вправо, к лифту.

— Том! — кричу я, в моем тоне только просьба. — Том, не поступай так со мной, прошу тебя!

Том не обернулся, и я брыкаюсь в руках санитара.

— Пустите меня, — прошипела я. — Я не останусь здесь!

Оказаться в таком месте в пятидесятых равносильно смерти. Психиатрическая больница этого века — билет в один конец, где жизнь превратится в ад на земле. Людей мучили, пытали, морили голодом, о них забывали. Сюда легко попасть и невозможно выйти даже после смерти. На территории больницы есть кладбище.

Нужно выбраться! Нужно спасать себя и делать это надо уже сейчас, а для этого придется взять себя в руки и успокоиться.

Делаю глубокий вдох и выдох. И так несколько раз, пока паника в разумных пределах не оставила мое сознание.

— Я хотела бы позвонить, — сдержанно прошу я.

— Только с разрешения врача, — был мне прохладный ответ санитара.

— А когда я его увижу?

— Сейчас, — сказал санитар и потянул меня из лифта, через темный коридор к широкой и старенькой двери с позолоченными ручками.

За дверью слышен спокойный хрипловатый голос. Мужчина за дверью с кем-то разговаривает по телефону. Я слышу, как он дважды назвал мое имя. Мне нехорошо.

Когда голос за дверью стих, санитар заглянул в кабинет.

— Стоун, — промычал он и почти сразу втолкнул меня в кабинет главного врача.

Дверь за мной с легким щелчком закрылась.

— Главврач Пол Андерсен, — обыденным рабочим тоном представился немолодой мужчина у широкого рабочего стола. — Проходите, миссис Стоун.

У главврача небольшой овальный кабинет. Большую часть комнаты занимают рабочий стол и шкаф. Мебель здесь дорогая и новая.

Я нерешительно подошла к большому широкому окну — оно выходит во внутренний двор больницы. Там, внизу, люди в серых пижамах с взлохмаченными волосами и отрешенными взглядами шатаются из стороны в сторону, словно зомби. Удручающее зрелище.

Все мое естество противится тому, чтобы быть здесь. В руках опять появилась нервная дрожь, и мне чудом удалось сдержать мгновенный порыв к бегству.

— Присаживайтесь, миссис Стоун.

Я отлепила глаза от окна. Мистер Андерсен терпеливо дал мне время осмотреться, теперь лучше сделать так, как он просит. Молча занимаю кресло по другую сторону его стола. Мистер Андерсен сцепляет пальцы в замок и спрашивает:

— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

— Вы мне скажите… — спокойно говорю я. — Почему я здесь?

Губы врача растягиваются в сдержанной улыбке.

— Ваш супруг выражает беспокойство касательно состояния вашего душевного здоровья, поэтому вы здесь. Судя по тому, что я от него услышал, его опасения не лишены смысла, — мужчина надевает круглые очки, открывает желтую папку с записями. — Так-с, позитивная, ответственная, не склонная к агрессии, — медленно читает он. — Это ваша характеристика до вступления в брак, а теперь она прямо противоположна: агрессивно-решительная, апатичная, безответственная, — поднимает на меня взгляд. — Что скажете, миссис Стоун?

— Том заблуждается.

— Хотите сказать, вашему супругу показалось?

— Хочу сказать, что наш брак претерпевает не лучшие времена, поэтому Том делает неправильные выводы. Думаю, он преувеличивает… сильно.

— Вот как, — у врача вдумчивый и проницательный взгляд. Мельком посмотрев записи, спрашивает:

— Как часто у вас возникают вспышки агрессии?

— Я не склонна к агрессии.

— Вы выставили за дверь свекровь. Сделали это грубо.

— Я сделала это решительно, но не грубо, — многозначительно заметила я.

Взгляд врача опять ныряет в записи:

— Вы кричали ей, чтобы та убралась из дома.

— Все было не так, — возмутилась я.

— Отрицаете?

— Она злоупотребила гостеприимством, и я потребовала, чтобы миссис Стоун покинула дом. Я не говорила ей убираться из него!

— Вы не оставили ей выбора.

— Это мой дом! Моя… — зло выпалила я и сразу замолкла.

— Ваш дом. Ваши правила… Так-с, — у врача серьезный взгляд. — Старшая медсестра сказала, что вы ругались на нее.

— Нет, — обреченно качаю я головой.

— Она лжет?

— Она вмешалась в наш с Томом разговор. Я ее осадила.

— А мне доложили, что вы спровоцировали конфликт с мужем. Ваш супруг и мисс Миллер пытались вас успокоить. Разве не так было дело?

— Вы выворачиваете наизнанку смысл моих слов, — низким голосом констатирую я.

— Хотите сказать, медперсонал заблуждается? Я тоже заблуждаюсь?

— Вы неверно трактуете события. Это я пытаюсь сказать.

Некоторое время врач внимательно смотрит на меня. Затем перебирает записи в папке и, поправив на глазах очки, читает вслух:

— По-другому смотрит, иначе говорит, изменились осанка и походка, привычки и навыки, — поднимает на меня взгляд. — Тоже преувеличение?

— Безусловно, — мой голос кажется спокойным, но сердце будто провалилось в пятки.

Врач задумчиво хмыкнул.

— Как вас зовут?

Мои брови удивленно изогнулись.

— Анна Стоун, — спокойно говорю я. На этот раз голос едва не дрогнул.

— Хорошо, — подводит руки к подбородку. Оценивает меня.

— Вы будто мне не верите, — говорю я и даже пытаюсь вежливо улыбнуться.

— Я пытаюсь понять вас.

— И как успехи?

Врач издает короткий смешок.

— У меня нет оснований полагать, что мистер Стоун заблуждается в своих наблюдениях, — внимательно смотрит на меня, а затем медленно произносит. — В вас изменились не просто отдельные черты характера, миссис Стоун, в вас изменилась сама личность, и я хотел узнать, есть ли у этой личности имя.

Я опешила. Врач, недолго наблюдая за моей реакцией, склонился к бумагам и лениво поставил размашистую закорючку. Работа выполнена, диагноз поставлен.