-Значит, ты осмелилась перечить майа? -поинтересовался Глорфиндейл, нависая над Веткой, как будто ему было все равно, в каком положении общаться.

-Я-я… что?

-Значит, ты не желала, чтобы было так, как сказал один из великих? -насмешливо прошептал Глорфиндейл. -Отважно, но не слишком умно. Что же… Ороферион должен быть тебе благодарен.

-За что тут быть благодарным? -прошелестела Ветка, -поставь меня, у меня…

-Что?

-Кружится голова… ты… поставь…

-Поставить?

-Или положи… Брось меня уже…

-Ах. Ну да.

Глорфиндейл поставил Ветку, потом подхватил и поставил еще раз. Придерживая за подмышки, крикнул:

-Лаиквенди!

Мэглин немедля вошел, подхватил Ветку из рук золотого витязя, вопросительно и несколько хмуро на него глядя. От прикосновений Мэглина Ветка в момент окрепла.

-Храни ее. Дай ей отдохнуть. Многие темные хитросплетения делаются мне понятнее, -сказал Глорфиндейл, -более дева ничего не сможет рассказать. Но как прекрасен и логичен замысел Ужаснейшего… каковы темные путы… и как далек был ее путь.

***

Оказавшись в коридоре, Ветка яростно выдралась из рук Мэглина и встала. Прямо у двери Глорфиндейла обняла лесного эльфа и прижалась лицом к кафтану. От пробужденных воспоминаний раскалывалась голова, от ветра на пустоши горели щеки и нос, а от бессонной ночи и массы открытий чудных стучало и шумело в голове.

-Есть отличный план, -сказала Ветка прямо в Мэглина, -идем. Ложимся. Спим. Сутки. Отдохнем. Я на пределе. Как тебе?

-Пойдем, -лаиквенди, обнимая и придерживая Ветку за плечи, повел к ее покоям. -План хорош. Только без меня. Я не могу тут с тобой запираться, Ольва. Я могу отдыхать на кресле у двери.

-Почему?

-Потому что тут ты во власти своего короля. И будучи незамужней девицей, внесенной в свитки наугрим, ты не можешь принимать меня в своей спальне.

Ветка уставилась на друга сердито.

-Мэглин… но это же… ты! Мы же… никогда…

-Ольва, что понятно нам, а также достойно и приемлемо в походе или в иных чрезвычайных обстоятельствах, не может быть принято и понято тут. Я не отойду от твоей двери ни на шаг. Отдыхай.

-Мэглин!

-Ольва… -Мэглин вошел в ее покои, чуть подталкивая девушку, повернул к себе и взял в руки Веткино лицо. Нагнулся, и его теплое дыхание коснулось ее щек.

-Послушай… когда все закончится… драконы, темные путы… когда твой путь приведет тебя в Сумеречье, сильную, свободную от любых наложенных на тебя жизнью и твоим сердцем обязательств… Я буду ждать. Тогда я возьму двух лошадей и шатер, и отвезу тебя к небольшой чистой речушке, где есть омут, чтобы плавать, водопад, чтобы плескаться, лесная земляника и малина. Там есть цветы, покой и тишина, и туда не дотянулись еще языки тьмы, поглощающие Эрин Гален. Там мы отдохнём. Вместе. Свободные от сердитого короля наугрим за стеной или за дверью. От присмотра великого витязя Гондолина, а главное, от того, что тебя гложет изнутри. А здесь и сейчас и меня, и тебя сковывает долг, и потому -спи, -Мэглин поцеловал Ветку в лоб, и вышел.

Ветка уставилась на его плащ и доспехи в кресле.

Потом посмотрела на закрытую дверь.

-Это что… прощание? Я что… куда-то уезжаю? Или ты? Мэглин! Я ничего не поняла! Эру… блин!

-Это не проща-ание! Это назидание, пояснение и надежда, -и легкий смех за дверью.

***

Торин, стоя на дальней галерее, убедился, что эльф покинул комнату Ветки и, как и обещал, направляется сообщить ему. Чуть пожал плечами -что же, у этого -чести чуть поболее, чем у остальных.

========== Глава 13. Дракон в Эреборе ==========

Ветка, оставшись одна, постояла, подумала… топнула ногой. Светлые придут - издеваются, темные придут - издеваются! Что же такое!

Прошла в уединенную комнату, ковшиком начерпала себе тесную сидячую купель, заткнув слив. Села, подтянув колени к подбородку, периодически доливая еще горячей воды, поданной от кузниц. Намылила голову одним мылом, другим. Ополоснулась, дотащилась до кровати и забралась в душистую постель, свернувшись калачиком под овчинами, сшитыми большим одеялом.

Попыталась убедить себя, что обо всем серьезном честно-пречестно подумает, когда проснется; и настроилась, что волосы будут расти быстро и дружно - чтобы воронье гнездо скорее превратилось хотя бы в каре…

Вот бы еще поспать. Просто поспать, выспаться и ощутить себя свежее и сильнее.

И сон пришел быстро, глубокий и крепкий.

***

Ветке снился кевларовый шлем на алой ткани.

Азог. Язык орка, облизывающий ее грудь.

Запах волос лесного владыки - неизвестных трав и цветов, смолы и меда… и мужчины, и прикосновение к его щеке при мимолетном объятии - тогда, в Сумеречье, во время одного из их немногочисленных разговоров.

Торин, удерживающий ее в одеяле. Поцелуи короля наугрим, на которые она ответила.

Картинки сменяли одна другую торопливо, но так, словно сон управлялся чьей-то рукой, осознанно переставляющей кадры.

Два или три огонька в волосах Мэглина - такие крошечные, что их легко было принять за мираж или отблеск свечи. И тяжесть его тела на спине. И теплое дыхание, и короткий укус за мочку уха.

И яростный взгляд Торина, распростертого на льду. Синие глаза. Подарок судьбы. Подарок валар. Латная рукавица на затылке…

Бард, прижимающий Ветку к себе на перевале. Его рука, обнимающая ее, лежит спокойно, а ровное дыхание касается шеи.

И резкий, жесткий сухой поцелуй на празднике наступления зимы. Как удар в сердце.

И обнаженный до пояса Трандуил у наковальни. Серебряные пряди разметались, ослепительная кожа сияет в отблесках пламени горна, а узкие сильные кисти сжимают грубые орудия кузнецов.

И тело Мэглина - широкие плечи, шелковая кожа живота, аккуратный пупок, плоские соски, ямочка между ключицами, твердый подбородок, нежные губы. Откуда она знает, что они нежные?..

И рука Торина, ласкающая бедра…

Ветка проснулась, почти подпрыгнула.

Она никогда не тушила свет в своей комнате полностью, так как не могла, подобно гномам, ориентироваться в кромешной тьме. И потому лежала теперь и следила взглядом за отблесками пламени на потолке. Дыхание сбилось, но тишина и безопасность ее покоев были такими успокаивающими… такими волнующими.

Еще во сне где-то под ребрами возникла сладкая дрожь, словно марево, дрожащее над водой в летний полдень. Девушка выгнула поясницу, вжимаясь ягодицами в постель, напрягая их - со всей силой, на которую были способны ее мышцы всадницы. Ритмично напрягая… и расслабляя.

И снова. И еще.

По рукам и ногам пробегали кольца жара и холода; тянуло пах, тянуло низ живота. Ветка узнала ощущения, но представить не могла, что они могут быть такими властными. Такими… сумасшедшими, заставляющими терять голову - и терять собственное тело в душистой, свежей постели.

Грудь налилась, соски встали торчком - Ветка неуверенно провела по ним пальцами. Оказалось - почти больно. Еще… по животу, самыми кончиками - вокруг пупка; ниже… Застонала в голос, прогнулась, опираясь на плечи и ягодицы; снова опустила руку… изучила себя, тревожась… Ветка и раньше иногда это делала - получив какое-то впечатление от рассказа случайной подруги, от эпизода в книге или в кино, но ощущения и на десятую часть не догоняли нынешние.

В Эреборе снились королевские сны.

Девушка свободно раскинула ноги, и, искоса вглядываясь в тусклое отражение в металлическом зеркале, ласкала себя. Поднимала таз и тихо стонала, облизывая пальцы другой руки, проводя по губам, по груди, разминая и пощипывая соски. Фейерверки в голове и жар, бегущий по телу, мешали представить кого-то одного… и все же… все же… разве так можно?.. словно украла чужой, не принадлежащий ей образ, не принадлежащего ей мужчину, и каким-то образом оскорбила его… разве так можно?.. и все же…

Ветка свилась в клубок… Затем вытянулась, вскрикнув и ахнув, и как будто упала, сбросив напряжение, коротко и резко дыша.