Потом, проснувшись и убедившись, что положение дел является истинным, тихо подняла руку с айфоном:
— Это… эта штука хранит некоторые мелодии… которые… эээ… слышала. Извините, ребята. Все нормально. Просто… вставать пора.
Выпутавшийся из сорванной палатки Даэмар разразился длинным спичем на неизвестном Ветке, но весьма мелодичном языке; после его слов Мэглин фыркнул и убрал кинжал от Веткиного горла; стражники также опустили оружие. Ветка тем временем покрывалась холодным потом.
— Эту вещь отдай, — жестко сказал Лантир и протянул руку. — Я полагаю, она больше не будет… петь?
— Она вообще скоро сдохнет…
Лантир отдернул руку:
— Она живая?..
Мэглин встал навытяжку, поднимая на ноги и Ветку; Даэмар, стражники и Лантир — тоже. К театру действий приближался Трандуил. Как и Лантир, в тонкой шелковой рубахе, облегающих брюках, какой-то просторной накидке. В сапогах, и… причесанный.
— Что происходит?
— У нее есть какая-то вещь… живая… она говорит, что вещь скоро сдохнет, а пока может играть музыку. Громко…
Ветка понурилась, кроме того, ей захотелось в туалет. Айфон она запихнула в карман.
Мэглин на всякий случай продолжал придерживать рядышком кинжал, давая Ветке чувствовать его остриё через флиску сзади.
— Влады-ыка, — вдруг заговорил чуть врастяжку Даэмар голосом капризного ребенка, — они половину ночи шептались и не давали спа-ать, ворочались, и вообще! Моя боеспособность удивительно снизилась от бессонной ночи; давайте будем класть иноземо-ок где-нибудь отдельно от меня, в глубоко расположенной темнице с хоро-ошей звукоизоляцией… — и добавил еще пару слов на непонятном наречии.
Ветка, опять же, ничего смешного не услышала; а острое желание отправиться в кустики в сочетании с холодом металла вблизи поясницы делало ситуацию невыносимой. Но стражники дружно прыснули, и даже Трандуил чуть улыбнулся.
— В моем распоряжении нет сейчас темницы, хотя я подумаю над твоим предложением. Лантир, Мэглин… ко мне ее, — и, к счастью для Ветки, коротко глянув на нее, все же повернулся спиной и ушел.
— Мэглин? — Лантир поднял брови и отправился вслед за Владыкой.
Ветка извернулась и зашептала почти в ухо длинноволосого эльфа, под боком у которого проспала несколько часов:
— Можно сначала в кустики?
— Великие валар, — хмыкнул оклемавшийся Мэглин, к которому, видимо, вернулось присутствие духа. — Я постою недалече.
Ветка рысцой ринулась к кустам, которые оказались негустыми и весьма скромными по размеру, обошла их… и остановилась как вкопанная.
Вечером и ночью ей показалось, что речь идет от силы о паре телег и трех-четырех десятках людей. Сейчас, в самых первых лучах рассветного солнца, в плотном тумане, поднимающемся от реки, девушка увидела приречную долинку, полностью занятую самым настоящим войском. Костры, заботливо устроенные с вечера, чтобы без труда разгореться утром, дымили; везде тускло сверкал металл, стояли сложенные шалашами длинные копья и вымпелы дружин. Вдоль негустого леса выстроились не меньше двадцати повозок, и Ветке показалось, что дальше за лесочком есть еще. Та, на которой привезли Ветку, находилась отдельно от прочих, совсем близко от шатра Владыки; на ней лежало седло Герца, олимпийка, жилет, шлем и прочий скарб, а за повозкой стоя дрых Герц. Чуть дальше пасся олень, и вразброс стояла еще пара десятков лошадей разных мастей.
— Ну? — спросил Мэглин. — Расхотела?
— Так он настоящий король?
— Разумеется. Трандуил — Владыка…
— Я помню, помню.
— Ольва! Давай уже в кусты! Трандуил — настоящий король, ты его разбудила, и теперь он тебя ждет! Вон там правее есть даже маленький ельник, густой…
Ветка спохватилась, прыснула в елочки, бурча себе под нос «чет мне кажется, он и не спал», и, угнездившись, услышала с другой стороны нечто вроде журчания.
— Ты что, тоже?..
— А не должен? — настороженно отозвался Мэглин. — В этом вопросе у эльфов с людьми довольно много общего! Я готов, пошли!
— А можно обуться?..
— О, Манве…
Даэмар не стал устанавливать палатку снова, и вольготно валялся сверху, шевеля пальцами босых ног. Белокурые искрящиеся волосы сияющим ореолом разметались вокруг головы; выражение лица было самое что ни на есть благостное. И если Лантир показался вчера Ветке чуть ли не образцом темноволосой мужской красоты, то Даэмар выглядел просто идеалом блондина, воплощением абстрактной девичьей мечты. Длинные черные ресницы, нежные щеки, прямой нос, четко обрисованный подбородок с ямочкой, подрезанные скулы, неширокие темные брови вразлет…
Если говорить короче, то настолько красивого парня Ветке не то чтобы не доводилось видеть, а даже представить не удавалось. Разве что в мультиках посмотреть.
Искоса таращась, Ветка вытащила из-под складок палатки свои сапоги, вжикнула молнией, затянула липучки и мрачно сказала:
— Пошли. А что, блондин — любимчик Трандуила?
— Даэмар веселый, его все любят. И да, он синда, древнего рода. Владыка благоволит ему, — голос Мэглина зазвучал суше, чем, к примеру, это было вечером или в кустах.
— Между прочим, я тут, и все слышу. Не надо обо мне как о бревне, я рисковал собой и разрядил обстановку. Я и ночью все отлично…
— Он следопыт, — с большей теплотой в голосе оборвал приятеля Мэглин.
— И нюх как у собаки, и глаз, как у орла? — пробормотала Ветка. Даэмар прыснул.
— Забавная ты, Льюэнь, — вслед тихонько бросил ослепительный юный блондин.
— Понятно, оптимист, — сказала Ветка. И присмотрелась — в руке у Мэглина был вчерашний сверток.
— Ты меня сдашь?..
— А тебе это важно? — прищурился эльф. — Ты говорила, это просто картинка. Не символ и не знак принадлежности.
— Нет… не важно… просто объясняться… перед начальством… я думала, мы замнем…
— Перед той миссией, которая нам предстоит, и после того, что произошло со Смаугом, — ответил Мэглин, — у меня нет другого выхода. Я верю тебе. Я ощущаю, что ты смущена, но не лжива. Владыка также обладает даром вызнавать и видеть правду. Но скрыть я не могу, — как ты видела, за нами идет войско, и за каждого эльфа в нем Трандуил отвечает.
— Ну блин… — Ветке стало совсем не по себе. — Ну что за ерунда…
Мэглин бережно, но довольно решительно пропихнул ее внутрь шатра, где Ветка ужинала. На столике был накрыт завтрак — сыр на листьях чуть завядшего салата, соты, орехи, стояло неизменное вино в оплетенной бутыли, а также бутыль чистой воды. Лантир, уже полностью облаченный, метал очами молнии с ложа Владыки, на котором, правда, сидел, а не возлежал. Трандуил, без доспехов, в мантии, неспешно завтракал.
— Садись.
Мэглин встал у двери.
— Итак, ты не дала нам выспаться… перед серьезными переговорами, — чуть иронично сказал Трандуил.
— Я виновата. Я… просто я… я еще не понимаю до конца, где я, что происходит… — ответила Ветка, и склонила голову. — Я забыла, что у меня заведен будильник. Я каждое утро так встаю, чтобы… чтобы не проспать. Это… такое устройство… которое может запоминать звуки, изображения, и потом в определенное время воспроизводить. Я… хотела сказать, что это он сам, но на самом деле, если бы я вчера вспомнила… я могла его отключить. Так что я виновата. Извините, пожалуйста.
— Итак, — слегка копируя короля, проговорил Лантир, — вчера ты спасла Владыку. Затем ты не сумела толком объяснить, что за Москва, и в каком месте Арды она находится. Твои рассказы труднодоказуемы. Далее ты обжималась с Мэглином, который вообще-то стоек в отношении женщин, и вы возились, не давая спать Даэмару. И наконец, ты разбудила все командование этой своей мелодией; слова, кстати, ужасны, и тоже наводят на мысли. Я ничего не пропустил?
Ветка, с пылающими ушами, злобно бросила:
— Пропустил! Я еще просилась в кустики, и из кустиков и подсчитала численность вашей армии около реки! Пионерлагерь какой-то, а выглядите, как взрослые му… му… — скосилась на Трандуила, и закончила:
— Мужчины.
— Мы обжимались ввиду крайне веских причин, — сказал Мэглин и развернул свой зловещий сверток. Ветка стояла, ссутулившись. Хотя она не была виновна ни в каких грехах перед славным сборищем эльфов, ей казалось, что она вправду шпион… предательница… засланка зла. Трудно сохранять невозмутимость и гордую осанку, когда тебя так прямо обсуждают. — Я желал скрыть от Лантира вот это. Просто чтобы выспаться.
