Мои ладони опускаются на девичью попку, и я вдавливаю ее в свою эрекцию, чтобы она ощутила всю силу моего желания, к которому, к сожалению, не имеет никакого отношения. На мгновение я сжимаю ее ягодицы, а потом скольжу вниз по ногам и тяну узкую юбку наверх.

Мне не нужно ее раздевать, я сейчас не способен на продолжительные предварительные ласки, мне просто нужно засунуть свой член в женщину и получить долгожданную разрядку.

И вот юбка девушки уже собрана в районе ее талии, а моя рука сдвигает в сторону тонкое кружево. Пальцы проходятся по влажным складочкам, утопая в них. Я хватаю Марину за волосы на затылке и тяну назад, тем самым прерывая наш сумасшедший и какой-то голодный поцелуй.

– Да ты вся течешь, девочка, – говорю я ей.

Ее стеклянный взгляд пытается сосредоточиться на моих глазах, и когда ей, наконец, это удается, она отвечает:

– Я давно уже по тебе теку. А ты это только заметил.

– Ну, до этого момента у меня не было возможности проникнуть к тебе в трусики, – говорю я, а сам уже быстрыми движениями расстегиваю блузку на девушке и высвобождаю округлую грудь.

Один сосок накрываю ртом, а другой кручу между пальцами и думаю об отличной звукоизоляции в конференц-зале, поскольку Марина уже не сдерживает свои стоны. Видимо, она такая же изголодавшаяся по мне, как я по Марго.

Стоп!

Эти мысли ошарашивают меня, и я даже на несколько мгновений забываю о девушке в моих руках. Как такое возможно? Я впервые увидел Марго пару десятков минут назад, а уже думаю о том, насколько изголодался по ней! Нет, это какой-то бред. Я настолько, видимо, сошел с ума, что мне мерещится голос Руслана: «Я же тебе говорил, что одного взгляда на нее будет достаточно».

Марина мою заминку воспринимает по-своему. Она опускается передо мной на колени и, наконец, добирается до того, к чему, по ее словам, так страстно стремилась.

Мой член приветливо глядит на нее, радуясь новому знакомству. Марина сразу берет его в рот, обхватив рукой у самого основания. Голова ее быстро двигается, вбирая в себя член. Но далеко не на всю длину. На всю довольно сложно – я это понимаю. Бог меня не обделил сантиметрами. Но сейчас мне хочется, чтобы меня взяли именно целиком. Она тоже хочет показать мне класс, но у нее ничего не получается. Сверху я слежу за тем, как она старается, но не чувствую практически ничего. Нет, механическое воздействие я, конечно, ощущаю, но на этом все.

Я не способен больше выдерживать это, поэтому вновь хватаю ее за волосы и, вынув член из ее рта, тащу ее наверх.

Марина тянется к моим губам, но я уворачиваюсь. Никогда не целовал девушек, у которых во рту только что побывал член, пусть даже и мой. Я опрокидываю Марину животом на стол и шлепаю по заднице. Она стонет. Сдвигаю в сторону тонкую полоску стрингов и сразу вхожу в нее на полную длину. Марина почти кричит. Я держу ее за ягодицы и вколачиваюсь в нее, словно отбойный молоток. Она пытается подняться и посмотреть на меня, но я хватаю девушку за волосы и прижимаю ее голову к столу. В этот момент мне нужно видеть другое лицо. Не Марины. А той, что сейчас сидит в моем кабинете и читает прощальное письмо Руслана.

Стискиваю зубы и почти рычу от этой безысходности. Но ничего не могу с собой поделать. Я думаю о ней и представляю, что это она сейчас стоит в такой позе посреди конференц-зала в моем офисе, что это в ее лоно я вгоняю свой член по самые яйца. И закрываю глаза, поскольку представлять на месте коротких черных волос длинные и рыжие очень сложно.

И после этого мне хватает лишь пары толчков, чтобы взорваться. Я еле успеваю вытащить член из Марины, чтобы сперма стекла по ее ноге.

Лишь спустя пару минут мне удается отдышаться.

– Да ты просто зверь, Роман Дмитриевич, – говорит Марина, снимая безнадежно испорченные моим семенем чулки.

– Я куплю тебе новые, – отвечаю, поправляя на себе одежду.

Мне бы сейчас в душ.

– А кто такая Марго? – вдруг спрашивает Марина.

– Что? – не понимаю я.

– Прежде чем испортить мне чулки, ты назвал меня Марго.

«Фак! Вот дерьмо!»

– Ты, скорее всего, ослышалась, – несу я какой-то бред.

– Вряд ли, – улыбается она. – Марина и Марго сложно перепутать, – а потом она зависает, будто что-то вспомнила, и выдает мне свой роял-флеш: – А не та ли это Марго, что приехала сегодня к нам в офис?

«Хитрая все-таки сучка. Точно пора увольнять».

– Марин, в мире множество женщин с таким именем. Но это сейчас не важно. Потому что мы все друг другу сказали до того, как это здесь произошло. Я, как и обещал, дам тебе лучшие рекомендации. И даже более того, помогу устроиться на новую работу. С этого момента у меня ты больше не работаешь. Ах да, и если вдруг тебе захочется где-то взболтнуть лишнего, хочу напомнить, что ты подписывала бумагу о неразглашении.

С этими словами я поворачиваю ключ в замке и выпроваживаю своего уже бывшего секретаря из конференц-зала.

Скорее всего, я поступил неправильно, возможно, даже подло. Но оправдываю себя тем, что девчонка пошла на это сознательно, ведь все последствия я ей озвучил перед тем, как засунуть язык в ее рот. Возможно, я даже попробовал бы углубиться в самобичевание, но стоило только двери закрыться за Мариной, как все мои мысли возвратились в мой кабинет к рыжеволосой нимфе с синими глазами.

Марго

Я и раньше получала письма от Руслана. В них он всегда писал, как любит меня, как я ему нужна. И вручение их каждый раз было тщательно срежиссировано. И всегда это было похоже на фейерверк. На что-то незабываемое. Но сейчас все было уж как-то пугающе тихо и официально.

Я сидела в кресле и смотрела на белый конверт, лежавший на столе. Что там? Очередное признание? Очередная подстава? Или розыгрыш?

Я никак не могла заставить себя протянуть руку и дотронуться до послания. Чего я боялась? Не знаю. Да только ладони словно приросли к коленям. Яркий солнечный день за панорамным окном, лучи света проникают через стекло и отражаются почти ото всех поверхностей в кабинете. Как же много света! Он окутывает со всех сторон, пытается проникнуть внутрь меня. Но это невозможно – внутри меня плотная густая тьма. Тьма боли, обиды, разочарования. И злость! Меня вдруг начинает переполнять необъяснимая злость. Только вот не знаю, на кого злюсь. На Руслана? Или на себя? Эта злость придает мне сил, и я отрываю ладони от колен.

Взяв конверт в руки, я почувствовала, насколько он толстый.

«Неужели таким изощренно-театральным способом он решил вернуть мне долг?» – подумала я.

Медленно распечатав конверт, я достала содержимое. Это было письмо. Очень длинное. Из нескольких листов. Написанное его рукой на фирменной бумаге с вензелями и инициалами «Р. Т.». Я всегда любила именно такие письма, написанные от руки, а не напечатанные. И он об этом знал…

Не узнать его почерк я не могла. Он же в свое время столько писем мне написал. Правда, бумага была тогда попроще. Но оболочка не умаляла содержания. В них была целая жизнь! Живые эмоции! Чувства! Переживания! Порой он меня умолял, порой проклинал. Но всегда писал. Писал обо всем. И все его письма были разными. Как по объему, так и по содержанию. Единственное, что всегда оставалось неизменным, это окончание. Он всегда заканчивал одним и тем же постскриптумом:

«Я люблю тебя!»

Всегда!

Когда в этих письмах желал мне мучительной смерти или умолял к нему вернуться. В конце любого текста я находила не меняющийся постскриптум.

Роман

Чтобы хоть как-то отвлечься от дурацких мыслей, попытался заняться работой. Но выходило плохо. Поэтому я позвонил в отдел кадров и дал им два поручения.

Первое: сегодняшним днем оформить увольнение Марины и подготовить для этого все бухгалтерские и кадровые документы. Отдельно попросил начальника отдела кадров написать самую лучшую характеристику, на которую он только способен. И чтобы через час вся эта макулатура была на моем столе. Правда, пришлось уточнить, что временно мой стол сейчас находится в конференц-зале. И отдельной просьбой дал распоряжение обеспечить бывшего секретаря новой парой чулок. Сергей Николаевич заверил меня, что все передаст Марине и через час документы будут у меня. В ответ на это я сообщил, что Марине больше нет надобности здесь появляться, и просил прислать кого-нибудь другого. На что Сергей Николаевич слегка замялся, но понимающе промолчал.